Он открыл дверь спальни и увидел Тайлер, все еще спящую в его кровати. Остановившись на полпути, он уставился на нее. На ней были красные маленькие шортики и белая майка — единственные две вещи, которые ему удалось найти в спешке, чтобы поскорее прикрыть ее сладкое тело. Простыни скомкались между ее стройными ногами, темные волосы упали на лицо. Но это не помешало его дыханию остановиться. Она использовала в качестве подушки его куртку, прижимаясь лицом к коже и вдыхая его запах. Тайлер обнимала его долбаную куртку, как чертового плюшевого медведя. Он не ожидал, что это зрелище ему так понравится, и собственная реакция пиздец как раздражала его.

— Что с тобой произошло? — прошептал он. Как, черт возьми, она смогла вырасти за такое короткое время? Это не укладывалось у него в голове. Она стала такой охуенной красавицей, что яйцам было больно, а в груди все сжималось. Блядь, но ведь раньше при виде девки его яйца не болели и грудь не сжималась. Всю жизнь женщины для него были на одно лицо. Ему настолько надоело просто трахаться, что он мог не прикасаться к женщине месяц… месяцы. Казалось, само желание трахаться в нем умерло. И это не было шуткой. Он жил в клубе и с четырнадцати лет совокуплялся, как кролик, но только став президентом понял, что при всем при этом сам он — всего лишь бездушная оболочка. Тем не менее, один взгляд на обнаженное тело Тайлер заставил его ощутить сексуальный голод.

Возможно, она напомнила ему о том, чего он себя лишал. А может быть, он так оправдывал свое нежелание признавать, что хочет ее.

Иногда человек всю жизнь мелькает у тебя перед глазами, но ты не замечаешь его. А потом однажды входишь в бар и видишь ее — не ребенка, каким всегда ее помнил, а фигуристую женщину с изгибами во всех нужных местах и таким охуенно красивым лицом, что глазам смотреть больно. Хоук вздохнул и покачал головой. Ночевать в этой спальне, с Тайлер в зоне досягаемости, было плохой идеей.

— Что ты делаешь? — вдруг спросила она тихим голосом.

Он напрягся, с удивлением обнаружив, что она проснулась.

— Ничего, — хрипло ответил он. — Спи.

Вместо того чтобы послушаться, она потянулась и перевернулась на спину. Майка на ней задралась, оголив верхнюю часть бедер и живот. Ее ноги — нереально длинные для ее маленького роста — казались атласными. Твою мать, он представил ее груди — маленькие, вздернутые, легко помещающиеся в ладонь. Подумал о ее бедрах — мягких и в нужных местах округлых. Из головы не шел образ ее влажного обнаженного тела.

Она медленно моргнула.

— Ты можешь спать здесь. Это же твоя кровать.

Хоук покачал головой.

— Сомневаюсь, что после сегодняшнего вечера ты захочешь приближаться ко мне.

— Я не знаю, что думать после сегодняшнего вечера, — прошептала она, серьезно глядя на него. — Я… у меня не идет из головы его лицо, Хоук, — к концу фразы ее голос сорвался, и это пробрало его до самых внутренностей. Блядь, она не сможет справиться с этим. Он быстро подошел к ней и сел на край кровати. Смахнув с ее лица волосы и положив ладонь ей на щеку, он повернул ее лицом к себе.

— Ты ненавидишь меня за то, что я сделал? — спросил он. Ему нужно было это знать.

Тайлер покачала головой.

— Нет.

— Тогда что ты чувствуешь ко мне?

Слеза скатилась по ее щеке.

— Я… я боюсь тебя.

Она боится его. Лучше бы ненавидела.

— Знаешь, что я тебе скажу? — тихо ответил он, чувствуя тяжесть в груди. — Временами я сам себя боюсь.

Тайлер погладила его руку, и он решил, что она хочет убрать ее от своего лица. Вместо этого она крепко сжала ее и заплакала. Он смахнул ее слезы, но они продолжали течь. Второй рукой ухватившись за его свободную руку, Тай потянулась и заползла к нему на колени. А потом уткнулась лицом в его грудь и задрожала.

Он должен был злиться на себя за то, что заставил ее пройти через все это, но не чувствовал гнева. Он сделал то, что, по его мнению, и должен был сделать в тот момент. Этот псих Юрий приставил к ее голове пистолет и мог непроизвольно выстрелить в нее, не среагируй Хоук так быстро.

Хоук обнял ее и начал укачивать. Он до сих пор был грязным — в той самой одежде, заляпанной кровью — но не мог оставить ее. Не сейчас.

— Как мне выбросить все это из головы? — умоляла она, но в голосе звучало напряжение.

— Никак, — спокойно ответил он. — Сопротивляясь, ты все только усугубляешь. Ты заставляешь себя думать об этом.

— Там было столько крови.

— Да.

— Я чувствую себя полностью вымазанной в ней.

Блядь, сердце Хоука разрывалось за нее.

— Да.

— Как ты справляешься с этим, Хоук?

Он помолчал.

— Я отключаюсь.

В противном случае он сошел бы с ума много лет назад.

Она кивнула и замолчала.

Хоук провел рукой по ее спине, но не стал говорить дежурной фразы, что все будет хорошо. На самом деле, он ничего не сказал. Изувеченной рукой он скользнул по ее ноге вниз и обратно вверх, обвел округлость ее бедра и ягодицы и снова вернулся на спину. Через какое-то время Тайлер расслабилась и тихо вздохнула, наслаждаясь ощущением его близости. Он понял, что это успокаивает ее. По большей части, он хотел показать ей, что руки, убившие кого-то, в то же время могут быть способны помочь ей почувствовать себя лучше. Но Хоук меньше всего ожидал, что ее дыхание станет прерывистым, а тело станет напряженным под его прикосновениями.

Она отвечала на его прикосновения, а вовсе не расслаблялась, как он надеялся.

Неожиданно комната стала слишком тесной, а ее тело слишком явственно ощутимым. Запах ее шампуня — какая-то женственная херня с райским ароматом — проник в его ноздри, заставляя наклониться ближе к ее волосам, чтобы вдохнуть глубже. Он закрыл глаза, продолжая ласкать ее рукой. Но движения были уже не те, что раньше. Они были далеко не успокаивающими. Нет, на этот раз, передвигая руку по ее бедру, он по-настоящему ощущал кожу, запоминал каждый изгиб. Тайлер изогнулась, умоляя о большем, и в эту секунду он замер и открыл глаза.

Блядь.

Хоук резко отстранился и попытался пересадить ее обратно на кровать, но она схватила его руку и направила между своих бедер.

Прямо на киску.

Хоук напрягся и посмотрел на нее — на ее сверкающие умоляющие глаза и приоткрытые губы.

— Хоук… — прошептала она, разрушая тишину.

Она неотрывно смотрела на его губы.

А он — на ее губы.

Твою мать.

— Даже не думай, — сказал он, нахмурившись.

— Я хочу, чтобы ты коснулся меня.

— Ты хочешь, чтобы я отвлек тебя, малышка.

— Я хочу и того, и другого.

Он не понимал, почему не убирал руку.

Нет, мать вашу, он прекрасно понимал.

Ему нравилось ощущать ее киску, едва прикрытую тканью шортов. И, что более важно, ему нравилось ощущать саму Тайлер. В результате его член затвердел. В конце концов, он мужчина и против гребаных гормонов бессилен.

Он едва шевелил пальцами, но все же этих движений было достаточно, чтобы почувствовать ее складочки.

Достаточно, чтобы дыхание замерло.

Достаточно, чтобы остановилось время.

Проклятье, она так сексуальна.

Тайлер затаила дыхание и на мгновение закрыла глаза, знакомясь с новыми ощущениями. От этого зрелища Хоук моментально завелся. Жар охватил его от макушки до гребаных кончиков пальцев на ногах. Он хотел ее.

Хотел.

Когда в последний раз он так неистово хотел женщину?

Никогда.

Не так.

Блядь. Твою мать. Охуеть.

— Хочешь знать, почему ты так возбуждена? — спросил он, скользнув взглядом по этому сексуальному телу — блядь, у нее шикарная задница! — и прикусил ее нижнюю губу. — Все потому, что в тебе до сих пор бурлит адреналин. Ты на взводе, поэтому чувствительность обострилась. Твоя сладкая киска пульсирует и жаждет освобождения. А хочешь знать, что произойдет после твоего оргазма, малышка?

Она не отвечала. Просто не сводила с него ожидающего взгляда.