– Наташ, а не пора ли нам ноги делать? – говорю я.

– Ой да ладно тебе! – отвечает Наташка. – Дождя не будет, мимо пройдёт.

А вот тут она не угадала. Дождь хлынул как-то сразу и очень сильно. И в то же время солнце по-прежнему светило. Грибной дождик!

Мы бегом из парка. Я бегу, а моя новая грудь колышется при каждом шаге вверх, вниз. Я от этих ощущений и дождя не замечаю.

Прибежали к нам во двор. Все мокрые. Моя причёска насквозь и в разные стороны. Новое платье облепило грудь, и казалось, что она стала ещё больше.

– Ну, подруга, вот мы твоё платье и обновили! – смеётся Наташка.

Сняли босоножки и босиком по тёплому асфальту пошли домой.

Дома разделись: на Наташке только трусики, а я ещё и лифчик оставила, не хотелось расставаться со своим богатством. Устроились за столом, на кухне.

А за окном на фоне чёрно-фиолетовой тучи зажглась яркая радуга. И казалось, что это знак и всё у нас с Наташкой будет хорошо.

Как-то раз сидели мы у Наташки. На мне красная футболка, чёрная юбка значительно выше коленей, но не мини. К тому времени я с Наташкиной помощью уже достаточно прибарахлилась, и до сих пор помню почти каждую свою тогдашнюю вещь. Сидела пока непричёсанная и без макияжа, потому что мы ещё не решили, как провести день. Времени было что-то около девяти.

Я всё время поддёргивала свою грудь вверх, потому как под её тяжестью лифчик на спине задирался чуть не до шеи.

– А я знаю, чем мы сегодня займёмся, – сказала Наташка, глядя на мои мучения.

– И чем же это? – спросила я, в очередной раз подтягивая грудь и опуская лифчик на спине.

– А поедем и купим тебе лифчик-полуграцию. Сейчас у тебя на спине два крючка, а там будет много, да и сам этот лифчик значительно шире. Вот и перестанешь мучиться, – говорит Наташка.

Надо сказать, что проблемы эти начались буквально в первый день, когда мы ездили за платьем, но за множеством новых ощущений я на это как-то тогда не обращала внимания. Но потом всё это меня достало.

– А как же я в этом лифчике поеду? – спрашиваю.

– Ты не переживай. Очень многие женщины так и ходят. Привыкли и не замечают этого. И ты, Алёночка, потерпишь, – отвечает Наташка. – Садись. Красить тебя буду.

Когда всё готово, надеваю красные гольфы, которые меня уговорила купить Наташка. Я-то ей про то, что они на футбольные гетры похожи, но мне категорически было заявлено, что я ничего не понимаю. А сама Наташка одела синее джинсовое платье и носочки!

– А ты чего? У тебя ведь тоже гольфы есть! – говорю ей.

Она только рукой махнула. Ладно.

Приехали в тот же самый универмаг в райцентре, но ничего подходящего там не было. Наташка было заикнулась насчёт барахолки, но уж тут я наотрез отказалась:

– Я что, себя на помойке нашла? Одно дело обувь, а ведь это бельё!

– Тогда поехали в Москву, – говорит Наташка.

Меня как будто из ведра ледяной водой окатили:

– Ты что? Смерти моей хочешь?

– Но ведь здесь-то ты не умираешь. А какая разница? Подумаешь, Москва! – заявляет Наташка.

Я глубоко вдохнула, выдохнула и говорю:

– Поехали!

И мы потопали на вокзал.

Заходим в электричку. Она местная, до Москвы. Сажусь у окошка, Наташка рядом. Ну и поехали. Электричка тащилась со всеми остановками.

Наконец Москва. Почти все уже вышли из вагона, а я сижу, как-будто меня цепями приковали к месту.

– Ты чего сидишь? Идём! – тормошит меня Наташка.

Я встаю, ноги как ватные. И вот я, девочка Алёночка, впервые ступаю на московскую землю.

Вокзал. Вокруг народа тьма! А мне кажется, что все смотрят на меня, и ощущение такое, будто я голая, как это было в первый раз.

Наташка видит, что со мной творится что-то неладное:

– Эй! Очнись! Выглядишь ты сегодня на все сто!

– Я не могу, – говорю. – Мне кажется, что все догадываются, что я ну не совсем девушка, и все пялятся на меня.

– Прекрати. Никто на тебя даже и не смотрит. Идём. Тут недалеко от вокзала магазинчик есть. Я там себе кое-что покупала, – говорит Наташка. – Ну смелей!

Я иду, ноги постепенно приходят в норму, но всё равно не по себе. Да ещё как!

Выходим на привокзальную площадь и идём дальше к тому переулку, где расположен магазин. Немного прихожу в себя и начинаю с интересом крутить головой. И ведь права Наташка: никто на нас не обращает внимания. А что это значит? Для меня? Это значит, что и здесь, в Москве, я опять для всех девушка.

Но беда не приходит одна. В этом магазинчике опять нет того, что нам нужно.

– Тогда поехали в ГУМ, – заключает Наташка.

Я хоть и пообвыкла чуток, но ведь не настолько:

– Ты с ума сошла! Смерти моей хочешь?

Но Наташка только смеётся в ответ:

– Повторяешься, подруга. Кому лифчик нужен?

– Да чёрт бы с ним, с этим лифчиком! Я уж лучше помучаюсь.

– Нет, дело надо доводить до конца! – решительно говорит Наташка.

Я опять делаю глубокий вдох, выдох:

– Семь бед – один ответ! Едем!

Идём к метро на другую сторону улицы по подземному переходу. Там тоже весьма оживленно. Меня задевают:

– Извините, девушка!

И от этого извинения (казалось бы, пустяк!) ко мне приходит уверенность.

В метро я вхожу уже совсем смело. Я Алёна! На эскалаторе стоим Наташка выше, я ниже и спиной по ходу. Внизу спокойно проходим на перрон и садимся в поезд. Ветер раздувает мои волосы, залетает под платье, и что с того? Я же девочка, мне это привычно, а значит, всё встало на свои места и мне опять всё начинает нравиться. Всё чудесно!

Приезжаем на «Охотный ряд», тогда ещё «Проспект Маркса», и на пересадку, на «Площадь Революции», а там уже поднимаемся вверх и по переходу рядом с музеем выходим к ГУМу.

Заходим внутрь.

– И куда дальние? – шёпотом спрашиваю у Наташки, но она уверенно топает по лестнице на второй этаж и по балкону идёт напрямик к какому-то павильону. Я за ней еле поспеваю.

В павильоне женское бельё. У меня аж глаза разбежались! Это ведь не то, что было зимой, когда я одна покупала лифчик: рядом подруга! И наконец я увидела то, что Наташка хотела мне купить: чёрного цвета, широкий, сзади два ряда крючков и чашки, отделанные кружевом.

Наташка спрашивает четвёртый размер, платит деньги, и, забрав лифчик, выходим.

– Пойдём-ка, ты его наденешь, – говорит Наташка.

– Это где?

– А ты не догадываешься? – спрашивает она и улыбается.

Туалет! Женский!

– Не пойду я туда! – говорю.

– Да ладно. Там наверняка и нет никого. Завязывай! Ты Алёна, такая же, как и я, девушка! И нечего бояться.

Действительно, чего такого? Да и за этот день я уже ко всему привыкла.

Спускаемся вниз, заходим. И правда никого. Идём в кабинку. Я раздеваюсь до пояса. Все шмотки отдаю Наташке. Она протягивает мне новый лифчик:

– Застёгивай спереди, потом повернёшь, – шепчет она.

Я делаю всё, как она сказала, надеваю лямочки на плечи, кладу в чашки груди. Это просто чума! Лифчик обхватывает меня до конца грудной клетки, груди плотно прижимаются. У меня перехватывает дыхание от восторга. Я показываю Наташке большой палец и хочу выйти.

– Футболку надень, дура! – шипит Наташка.

И то правда. Надеваю футболку. Выходим. По-прежнему никого. Видно Бог надо мной смиловался хотя бы в этом.

Дальние на улицу. В новом лифчике чувствую себя так, что словами не описать!

– Давай пройдёмся, – предлагает Наташка.

И я неожиданно для себя отвечаю:

– Давай!

А про себя думаю, что совсем девка обнаглела.

Идём по Никольской к Лубянке. Вокруг опять толпа, но я уже полностью в порядке. Купили даже по мороженому – жарко. На Лубянке спускаемся в метро. Ветерок опять нежно залетает под платье. Чувствую себя совсем уверенно и свободно. Без приключений садимся в электричку и едем домой.

От вокзала в райцентре берём такси. Тогда это стоило совсем недорого, не то что сейчас. Поднимаемся к Наташке. Время восемь часов вечера.