— Да, кстати! — уже надевая кроссовки возле двери, Ёсихико повернулся к Когане. — Вчера в молитвеннике появилось новое имя. На этот раз скучное.

— Скучное?! Как ты смеешь так относиться к именам богов?

— Ну там оно по иероглифам означает какой-то промежуток между полями или что-то в таком духе. Разберись, кому я там понадобился. А мне пора бежать.

— Прекрати считать меня своим слугой, Ёсихико.

— До скорого! Я пошёл!

Не обратив никакого внимания на возмущения Когане, Ёсихико выскочил наружу.

— Зачем старшие боги выбрали в качестве лакея, пускай и временного, именно его…

Какое-то время Когане смотрел на дверь с разинутой пастью. Наконец, он выдохнул и угрюмо побрёл на второй этаж. Ёсихико мог сколь угодно просить выяснить имя бога, но молитвенник, связанный с лакеем уздой, не мог остаться дома. Когане не знал, о каком боге идёт речь, слова «какой-то промежуток между полями» тоже не вносили ясность.

Когане нередко оставался в этом доме один. Как правило, в таких случаях он гулял по району или же ходил в гости к местным богам, но сегодня решил остаться.

Ловко открыв дверь лапами, Когане проник в комнату Ёсихико. Глубоко вздохнув и качнув хвостом, он повернулся к шкафу.

Сегодня утром Когане спустился на первый этаж пока Ёсихико ещё спал. Пока семья лакея впопыхах собиралась кто куда, Когане увидел на кухне нечто необычное.

— Нужно уметь выносить быт, тогда будет тебе счастье…

Распушив от предвкушения хвост, Когане подошёл к шкафу. Когане просматривал все без исключения обзоры кондитерских изделий в журналах, которые покупала сестра Ёсихико. Поэтому, когда он увидел с утра содержимое холодильника, им овладел лёгкий мандраж.

Недавно в городе открылась кондитерская лавка, в которой делают такие профитроли, что их начисто раскупают ещё до обеда. В холодильнике Когане увидел фирменную коробочку, в которой оставалась последняя профитроль. Над этими угощениями работал кондитер, обучавшийся во Франции. Он использовал ароматное тесто, апельсиновую отдушку и даже пускал на каждую упаковку по целому апельсину. Если верить журналам, эти профитроли — сезонное угощение, и уже скоро исчезнут с прилавка.

Скорее всего, мать с сестрой решили оставить последнюю профитроль Ёсихико. Тот, однако, не особо интересовался сладостями, поэтому едва ли представлял себе истинную ценность подарка. Что уж там, он наверняка даже не заметил пропажу. Кроме того, пирожные быстро портятся, однако Когане не собирался этого допустить.

— Все кладези деревьев и растений есть благословение…

Напевая под нос ваку благодарности за еду, Когане открыл шкаф. Опасаясь, что Ёсихико может случайно съесть профитроль, если увидит её в холодильнике, Когане с утра тайком перепрятал заветную коробочку в шкаф. Лис уже представлял, как насладится угощением, а потом неспешно подумает, чем ещё заняться. Лапа отодвинула дверь.

— ...Аматерасу, богини солнца…

Распахнув шкаф настежь, Когане увидел такое, что лишился дара речи.

Коробочка с профитролью должна была лежать на ящиках, в которых Ёсихико хранил свои футболки, однако она куда-то подевалась. Зато между вешалками с одеждой прятался непонятный дядька. Он явно не ожидал, что кто-то откроет шкаф, и смотрел на Когане стеклянными глазами. Под его ногами валялась пустая коробочка, а руки и рот были перепачканы каким-то кремом.

Повисло молчание, не очень короткое и не очень долгое.

— К…

Когда Когане открыл рот, кончики его усов заискрились голубой плазмой. Лис глубоко вдохнул и почувствовал, как что-то внутри него лопнуло.

— Кто ты тако-о-о-о-ой?!

— П-простите-е-е-е-е! — жалобно завопил перепачканный грабитель, охваченный ужасом при виде мечущего молнии Хоидзина.

***

— Ты хочешь сказать, что мою профитроль похитил некто, на поверку оказавшийся богом?

Вернувшись вечером с подработки, Ёсихико обнаружил у себя в комнате недовольного Когане и поникшего небритого дядьку лет сорока с чем-то. На голове гостя был повязан голубой платок, белые хакама слегка напоминали юбку. Сверху дядька носил длинную, до колен, рубаху карминового цвета, подпоясанную ярким пояском с жёлто-синим узором. Ёсихико не узнал материал пояса, но он казался дорогим и упругим. Цепочка с нефритовой магатамой на шее окончательно давала понять, что дядька не так прост, как кажется.

— От неожиданности я не сразу его признал, но да, я уверен, — Когане обвил лапы хвостом и холодно посмотрел на гостя. — Это Тадзимамори-но-микото, бог сладостей, которого почитают в храме Онуси.

— Бог сладостей? — переспросил Ёсихико, вскинув бровь.

Кого только нет в синтоистском пантеоне.

— Кстати, Тадзимамори это ведь… Вот этот? — Ёсихико взял с кровати молитвенник и показал на имя, написанное бледными чернилами.

Он был уверен, что это какой-то бог полей46. Впрочем, Ёсихико никогда не был силён в именах богов.

— Он самый. Его имя пишется по-разному, иногда «та» записывается через кандзи «много», но как бы там ни было, этот бог упомянут даже в Записках. Стало быть, это ты следующий заказчик?

Когане вновь посмотрел на унылого Тадзимамори-но-микото. Тот печально улыбнулся.

— Что вы, я недостоин называться богом. Некогда я правил краем Тадзима, но я простой человек. Просто так получилось, что мой владыка приказал мне отыскать токидзику-но-каку-но-кономи…

— Т-токидзику-но… чего? — переспросил Ёсихико.

Может, в те времена так назывались популярные конфеты?

— Сегодня токидзику-но-каку-но-кономи называют словом «татибана», — пояснил Когане. — Если говорить понятными тебе словами, татибана — японский мандарин. В былые времена сладостями были одни лишь фрукты. Тадзимамори-но-микото прославился тем, что нашёл татибану, за что его начали почитать как бога.

Дядька скромно потупил взгляд, затем низко поклонился.

— Я польщён уже тем, что живу в одном храме с владыкой горы Онуси. Я недостоин слышать такие слова из уст господина Когане. Пожалуйста, простите меня за грубость! Я не думал, что эта профитроль принадлежит господину Когане!..

— В-всё уже, не будем об этом! — встрепенулся Когане, надеясь замять тему, но тут Ёсихико взял его руками за голову.

— Нет уж, будем. Это первое, с чем нужно разобраться.

В самую первую очередь Ёсихико хотел узнать о случившемся во всех подробностях. Ведь всё началось с того, что Когане тихонько выкрал из холодильника профитроль.

— Какой же ты сладкоежка. Сказал бы, я бы с тобой поделился.

Ёсихико помнил, как вчера мать говорила о том, что купила профитроли. Вернее, он вспомнил об этом только сейчас, после слов Когане.

— Ты не понимал прелесть того профитроля! Ты бы оставил его лежать, пока у него не испортится вкус. Именно поэтому я должен был съесть его как можно скорее!

— Это всё равно не повод брать без спроса!

— П-прошу прощения! — откликнулся на слова Ёсихико Тадзимамори-но-микото и снова поклонился.

Ситуация вышла запутанная: профитроль похитил из холодильника один бог, а съел другой.

— Как видишь, Тадзимамори-но-микото раскаивается, так что прости его, — заявил Когане, прикидываясь посредником.

Ёсихико схватил лиса за пасть.

— Чего ты на него стрелки переводишь? Ты тоже соучастник!

— Я его не ел.

— Но хотел!

Лис ведь не зря утащил профитроль в шкаф. И откуда только в нём столько наглости?

— Ты понимаешь, насколько мне обидно, что я его даже не попробовал?!

— Подумаешь, всего лишь профитроль!

— Я так предвкушал! А потом перед самым моим носом… — Когане сложил уши.

— Простите меня! — вновь воскликнул Тадзимамори-но-микото. — Если бы я туда не залез, этого бы не…

Ёсихико схватился за голову. Он уже перестал понимать, которого бога ругать.

— Кстати, а что ты вообще делал у меня в шкафу?