Оливер вернулся в маленькую гостиную, где стояли в ожидании ломового извозчика его чемоданы и сундуки.
– Решил отказаться от аренды, – объяснил он, закрывая сундуки, открытые Джонатаном. – Кружку, так и быть, отпишу тебе в завещании. А пока она поедет со мной. – И любовно погладил пузатый бок кружки с намалеванной на нем обнаженной красоткой.
– Неужели покупаешь себе дом? Я слышал, Симвелл-Хаус сейчас выставлен на торги…
– Переезжаю в одну из квартир над клубом «Тантал».
– Да ты меня разыгрываешь!
Оливер поднял глаза на друга, удобно устроившегося на связке книг.
– В прошлом году я едва не переехал в клуб «Сосайети». Да и как устоять перед возможностью поселиться среди хорошеньких девиц?
– Даже не знаю, что делать: пасть на колени и поклониться тебе или напомнить, что в «Уайтсе» делают ставки восемь к одному на то, что «Тантал» разорится за три месяца.
– Предпочитаю поклонение.
– Оливер, этот клуб обречен! А ты собираешься связать с ним свое имя. Обычно ты так не поступаешь.
– Клубу ничего не грозит.
– Хм… – Виконт хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся. – Вот что, угости меня обедом в «Уайтсе», а за обедом расскажи подробнее, что связывает тебя с леди Камерон.
– Джонатан, когда мне понадобится исповедник – сообщу письмом.
– Оливер, ты просто чертов эгоист! – рявкнул Джонатан и двинулся к двери, но остановился на полпути. Немного поколебавшись, закрыл дверь и повернулся к другу. – Знаешь, мы с тобой вообще-то немало лет знакомы. Помню, как пять лет назад твой дядюшка лишил тебя содержания, потому что ты обозвал его жеребячьей задницей. Помню, как…
– Нет, я назвал его жалким подобием жеребячьей задницы. – Оливер весело глянул на друга.
Джонатан был совершенно трезв. И еще он не просто изнывал от любопытства, а всерьез беспокоился. Беспокоился о нем, об Оливере. Если кому-то можно довериться, то виконт, пожалуй, самый подходящий человек.
– Джонатан, что ты хочешь знать?
– Ты познакомился с леди Камерон в Вене, верно?
– Очевидно, где-то я с ней познакомился. Что ж, почему бы и не в Вене?
– А теперь переезжаешь к ней домой! Чтобы вызвать толки в свете, это, пожалуй, чересчур… прямолинейно.
Оливер принужденно улыбнулся.
– Я переезжаю не к ней домой. «Тантал» от ее жилых помещений отгорожен практически стальными стенами. С другой стороны, в клубе над игровым и банкетным залами имеются две жилые квартиры. Я займу одну из них, а может быть и обе, пока не решил.
На самом деле он уже решил занять обе, но не собирался объявлять об этом публично, не переговорив с Дианой. Еще не хватало, чтобы его снова подстрелили!
– И когда я смогу заглянуть в твою новую резиденцию?
На лице Джонатана отражались сомнения: он явно не мог взять в толк, какие же отношения связывают Оливера с Дианой Бенчли. Неудивительно, за долгие годы их дружбы Мандерли ждал от друга совсем иного поведения с женщинами.
– Например, сегодня? – предложил Оливер. – После обеда в «Уайтсе».
Желание Дианы все держать в тайне – одно дело, а вызвать недоверие у старого друга – совсем другое. У Оливера, черт возьми, не так много друзей, чтобы ими разбрасываться из-за прихотей этой женщины.
– Вот так щедрое предложение! Благодарю вас, маркиз!
– Иди к черту, придурок.
За следующие два с небольшим часа Оливер выяснил: весь Лондон уже в курсе, что почти ежедневно он является в Адам-Хаус и проводит там по многу часов. По-видимому, все уверены, что их с Дианой, как выразился лорд Мандерли, «что-то связывает», и это что-то – одна из причин, по которым графиня Бенчли решила открыть игорный клуб в Лондоне.
О том, что же будет происходить в клубе «Тантал», тоже рассуждали немало, порой пускаясь в самые удивительные предположения. Оливер помалкивал: не подливал масла в огонь, не спешил рассеивать даже самые дикие слухи. Это великий эксперимент Дианы, не его. Он лишь помогает ей деньгами и делится опытом.
Прислушиваясь к многочисленным пересудам и ловко избегая неудобных вопросов, Оливер думал о том, что пока у Дианы все идет удачно. Она добилась всего, чего хотела. «Тантал» открывается через неделю, и никто – по крайней мере из мужчин – ни о чем другом и не помышляет, как только посетить клуб.
– Добрый день, милорды, – приветствовал Оливера и Джонатана старший грум, когда они подъехали к Адам-Хаусу.
– Кларк, сколько сейчас в Адам-Хаусе мужчин?
Седовласый конюх фыркнул.
– Больше, чем хотелось бы ее милости. Это уж точно! Вот только сегодня еще двоих наняли. – Взяв под уздцы Ливня и шагнув вперед, чтобы принять поводья у Джонатана, Кларк добавил вполголоса: – И оба такие здоровенные парни, с пудовыми кулачищами – кажись, из доков.
Оливер кивнул. Обычно он не снисходил до бесед с прислугой, но Кларк производил впечатление возможного союзника в доме, где любой союзник был на вес золота. Да и сведения, которые Кларк давал, могли оказаться полезными.
Двери открылись, и Оливер вместе с Джонатаном зашагали вверх по парадной лестнице.
– Лэнгтри! – позвал Оливер.
Девушка-дворецкий немедленно выросла перед ними, загораживая проход.
– Сегодня леди Камерон не принимает посетителей, – объявила она, смерив взглядом виконта.
– А мы не к ней, – заявил Оливер. Несговорчивого дворецкого можно и пнуть, мелькнуло у него в голове, но как пнуть даму? – Мы хотим посмотреть мою новую квартиру.
Девушка кивнула и отступила в сторону.
– Отдельная лестница как раз сегодня закончена. Осторожнее с перилами, они покрашены и еще не высохли.
Оливер мысленно сделал себе зарубку спросить Диану, зачем ей понадобилась отдельная лестница: для любого, кто захочет попасть в верхние комнаты клуба, или только для него, чтобы держать его подальше от основной части дома? Впрочем, с такими вопросами лучше подождать, пока рядом Мандерли. Оливер предпочтет услышать от хозяйки честный ответ, пусть даже приправленный пулями.
– В Адам-Хаусе я был всего раз, лет восемь или девять назад, – сообщил Джонатан, пока они поднимались по новой отдельной лестнице, расположенной под прямым углом к главной. – Не помню ничего, кроме вида снаружи.
Оливер кивнул.
– Леди Камерон все здесь перестроила.
Коридор направо вел в игровые комнаты и гостиные, а по левую руку располагались две двери. Оливер вытащил ключ, очень неохотно врученный ему вчера Дианой, и открыл дверь справа.
В апартаментах пахло ремонтом – запах, к которому Оливер за пять недель уже привык. Пять дверей из небольшого холла вели в просторную и уютную гостиную, две спальни, кабинет и библиотеку.
– Очень уютно, – заметил Джонатан, когда они вошли. – И определенно просторнее, чем квартиры в «Сосайети». А как насчет слуг?
– Убираться здесь будут горничные Адам-Хауса, еда – с кухни клуба, дверь открывает Лэнгтри. Я возьму с собой только Майлза и Хьюберта, они поселятся на чердаке.
– Что ж, Хейбери, не будь ты самим Вельзевулом, я бы сказал, что ты нашел себе местечко в раю!
Оливер ухмыльнулся в ответ.
– Сомневаюсь, что на небесах есть карточные столы и бильярд или там обитают исключительно хорошенькие ангелочки женского пола.
– Что вы здесь делаете?
Оливер обернулся, услышав резкий голос Дианы. Она стояла на пороге; из-за ее плеча выглядывала молоденькая белокурая девушка.
– Показываю лорду Мандерли свое новое жилище, – ответил Оливер, стараясь подавить неприятное чувство, как будто снова оказался в университете и директор застал его в спальне с девицей. – А ты что здесь делаешь?
Диана дернула щекой.
– Оливер, – проворковала она куда более нежным голосом, – ты же знаешь, как я не люблю портить сюрпризы.
Этот нежный голосок Оливер, черт побери, хорошо помнил.
– Тогда тебе нечего бояться, – ответил он, непринужденно меняя позу, чтобы скрыть охватившее его возбуждение. – Мандерли – воплощение скромности и молчаливости.
– Спасибо за почти комплимент! – ответил Джонатан, переводя взгляд с самой Дианы на ее спутницу. – Прошу прощения, но вы ведь леди Камилла Прайс, верно? А Фентон?.. Вы… вы здесь работаете?
