Влад отскочил от противника метров на пять. Прокашлявшись, он увидел, что монах рванул на него. Влад двинулся к нему навстречу. Широко размахнувшись, он вложил всю силу в атаку — мечи встретились и зазвенели, словно колокол. Вокруг них свистел холодный ветер. Они начали обмениваться ударами: горизонтальный, вертикальный, ‚мельница‘, со свистом рассекающая утренний воздух. Искры летели в разные стороны. Их мечи скрестились в холодном объятии, и каждый начал давить. Глаза сражающихся, как и головы, были на одном уровне, близко друг к другу — слишком близко, чтобы этим не воспользоваться. Влад боднул монаха в лицо лбом. Тот даже бровью не повел и отбросил его мечом в сторону. Влад отскочил и увидел появившегося возле себя противника. — тот двигался так быстро, что казался вездесущим. Эрик уже почти завершил удар, нацеленный ему в левое плечо. Влад смог заблокировать удар, припав на одно колено от силы давления катаны.
Монах с силой потянул тонкий клинок вниз, придавив меч Влада к земле. Влад ударил ему ногой в пах, но ничего там не обнаружил. Обезображенный Эрик был еще и евнухом! Влад замешкался и получил удар в голову с ноги в железных сапогах. Его отнесло в сторону. Все в голове пульсировало словно от взрыва. На своих щеках он чувствовал горячую и липкую жидкость — кровь! В его руке был меч, но тело от шока перестало слушаться, — он весь словно оцепенел. Монах сел на него и занес меч над головой, направив острие на Влада.
— Это конец!
Влад смотрел в светлеющее с каждой секундой небо, в голове его неотвязно кружили образы того, что продемонстрировал ему Цыган. Если он сейчас погибнет — всему, что в этом мире что-то значит, придет конец.
Мефистофель!
Монах начал опускать меч. Влад собрал все силы и смог нанести ответный удар, столь сокрушительный, что отрубил своему противнику руку по локоть. Отрезанная кисть, все еще сжимающая катану, с влажным мерзким звуком шлепнулась на землю неподалеку. Кровь монаха, горячая и пахнущая металлом, окатила его с головы до ног. Но тот, казалось, даже не заметил, что обеднел на одну конечность. Влад хотел разрезать ему грудь и завершить начатое, но не успел, — монах врезал ему кулаком в лицо. Влад потерялся — перед глазами все закружилось, в ушах зашумело. Удар. Удар. Еще удар. Монах занес окровавленную руку назад для последнего действа и уже начал движение. Влад оперся рукоятью меча о землю, в тот момент, когда его голова уже так гудела, что, казалось, что она вот-вот лопнет сама по себе, без постороннего вмешательства. Еще один такой удар — и ему крышка. Меч, как в масло, вошел в единственную теперь руку монаха, и вылез через локоть. Влад не мог поверить: глаза его противника были настолько отрешенными, что, казалось, он не чувствовал боли! Нет все дело было в его непоколебимой решимости, что была сродни безумию. Влад столкнул монаха с себя и встал на ноги. Кисть антиищейки была почти парализована.
— Это конец, Эрик! — Сказал Влад.
— Ничего не кончено! — Монах вскочил, топнул и широко расставил ноги. — Моих ног хватит, чтобы убить тебя.
Эрик рванул на него. Влад уже знал — все.
Монах на ходу резко затормозил и замахнулся ногой в железном бутсе, чтобы ударить ему в лицо. Влад занес меч за голову и со всей силы опустил его вниз, разрезав плоть нападающего от правого плеча до левого бедра.
Эрик рухнул на землю, весь окровавленный, и глядел только на своего приемного отца — Святого. Рана была чудовищной: от такого нормальный человек отдал бы концы за секунду. Но… монах не был готов умереть.
— Святой, — он оглянулся на церковника, желая провести свои последние секунды с ним.
— Ты! — Александр подошел к тяжело дышащему своему подопечному и загремел:
— Бесполезный… Как ты мог проиграть?! Я приютил тебя, дал тебе дом, семью! А ты так мне отплатил! Никчемный слабак! Я избавил тебя от насмешек, гонений и печали, укрыл за стенами церкви. Но и показал другую сторону нашего дела, — Эрик молча глядел на Александра, глаза его опустели, все, что в них еще жило — ушло вместе со слезами. А старик еще больше распаляясь, продолжал, не желая щадить умирающего, словно хотел его добить. — Ты и правда думал, что, уничтожая ни в чем не повинных людей, ты делал это во славу Творца?! Ты глупец — и был им всю свою никчемную жизнь, что ты пустил коту под хвост. Вернее, монстру. Ты так и не понял, осел, что я тебя использовал? Мне не нужна эта дрянная церковь! Мне нужна власть!
Монах приподнялся на локте и с трудом сел на колени.
— Святой, — дрожащим голосом произнес он и потянулся к монаху своей единственной рукой. — Что вы говорите? Это же неправда? Да? Скажите!
— Ты тупое создание, сдохни уже! — Александр достал из-под рясы кинжал. — Умри хотя бы от моей руки, пес! Эти люди люди мне не страшны! Меня окрестил сам бог. Я его тринадцатый апостол, его правая рука.
Святой с улыбкой сделал шаг по направлению к монаху.
Полилась кровь. Старик стоял в непонимании и смотрел на свой живот, из которого, как какое-то варварское нелепое украшение, торчало лезвие черной катаны.
— Нет… как… Почему?
Святой повернул голову, увидел позади себя Влада. Меч с отвратительным хлюпаньем вышел из плоти. Влад рубанул воздух клинком, смахивая кровь и пронзил псеводсвятому легкое, прокрутив меч в ране. Лицо Александра затуманилось от боли.
— Это тебе за детей! Сучара!
Старик кинул полный ненависти и презрения взгляд на еще живого монаха и собрав последние силы прошипел:
— Чертов… пес! — Он мешком свалился на своего подопечного и испустил дух на его плече.
— Святой! Святой! — Монах тряс его, не обратив внимания на последние слова церковника и не веря в его смерть. — Не умирайте, Саша, пожалуйста… Я буду вашим псом! Я не против… — Монах заплакал. — Умоляю, живите. — Он взялся за свой крест и начал молиться. — Боже, я знаю, я сделал очень много плохого, но, этот человек не заслуживает смерти! Верни его! Верни его!
— Он умер, и больше его никто не спасет. — сказал Влад.
— Заверши начатое! — монах яростно воззрился в его сторону, но потом его взгляд прояснился, стал чистым и непринужденым, словно у ребенка. — Убей меня…
Почему-то Владу было его жаль. Этого человека предали… Он пошел не за тем.
— Ты мог делать великие дела. Мог спасать людей от смерти — но ты выбрал другой путь.
— Мы разные! — улыбнулся монах. — И пути наши разные. Незачем меня осуждать: я шёл к своей цели, как и ты идешь к своей. Я не жалею, слышишь! Я не виню тебя за смерть святого. Я не виню себя за свой проигрыш! Все мы игрушки в руках Всевышнего. Если мне суждено было проиграть, значит так тому и быть. — Монах вздохнул, опустил голову. — Действуй!
Влад подошел к нему, замахнулся от плеча.
— Прощай! — Он со всей силы рубанул и отрезал ему голову.
— Огонь! — Кабан дал приказ, и по толпе монахов открыли огонь, разорвав их на части — никто не выжил.
Кровь разбрызгалась возле Влада, окатив его с головы до ног. Он стоял в алой луже и сам был полностью окрашен ею. Только его катана сверкала мрачным блеском — оружие возмездия, разящий без промаха сгусток тьмы.
После расстрела все погрузилось в тишину, пока один стоящий на стене мужик не выкрикнул, а ему не начали вторить прочие:
— Алый рыцарь!
— Алый рыцарь!
— Алый рыцарь!
Все на стене заговорили в один голос, приветствуя Влада. Но у него оставалось незаконченное дело, не терпящее отлагательств. Он быстро подошел к двери и открыл ее. Сразу же он увидел людей Кабана, и сказал им чтобы забрали Артема. Сам же парень двинулся в правый корпус… По пути он оглядел расстрелянных священников Ему не было их жалко: они получили то, что им причиталось… Но у каждой монеты всегда есть две стороны — это он теперь знал. Он зашел в правый корпус, где его поджидал очередной отряд пришедших на помощь. Они открыли двери, и Влад спустился по гнилым лесенкам, по которым они с Артемом поднимались перед казнью. Влад попросил воинов не стрелять — те сначала не поняли его, но потом они спустились на первый уровень и увидели его… плененное детище Шакала. Мужчины оцепенели: Влад заметил, что кто-то достал пистолет, послышалось передергивание затворов. Он подал им знак, и сопровождающие его люди Кабана отступили. А монстр, висящий на цепях, только пронзительно смотрел на него. Влад подошел к клетке вплотную, и взглянул в загоревшиеся надеждой голубые глаза.
