— Ваше Величество, Вам не следует…

— Пригласите лучших музыкантов! — перебила королева, выходя в коридор.

Свита потянулась за нею, но Ева-Мария так спешила, что придворные растянулись по галереям и комнатам, а некоторые вообще потеряли её из виду. Бедный паж начал хныкать и жаловаться на колики в боку, но принцесса дёрнула его за косичку и пригрозила оставить без пирожных. Всё её существо ликовало при мысли, что она наконец сбежала из опостылевшего балетного класса.

Не думая больше ни о чём, она впорхнула в библиотеку. Это была небольшая комната, высота которой превосходила ширину, с одним окном и скруглённой стеной, вдоль которой под картинами, пиранийскими гобеленами и статуями муз тянулись низкие, в половину человеческого роста шкафчики с книгами. Полированный пол был выложен узорчатыми дощечками, а в центре комнаты стоял стол с восемью ножками и единственное кресло. При появлении Евы-Марии человек у окна повернулся, и его лицо осветилось приветливой улыбкой.

— Добрый вечер, — он закрыл фолиант, который держал в руках, и слегка поклонился. Его тёмные глаза разом обежали тонкую фигурку королевы, подчёркнутую невесомым газом. Принцесса выглядела измождённой, но по-прежнему невероятно хорошенькой: на ней не было украшений, а русые пряди выбились из тугого узла на затылке и прилипли к вискам и шее. — Имею честь приветствовать Вас от имени халдора.

— Это весьма неожиданная встреча, господин… — Ева-Мария запнулась. — Колз.

— Очень рад, что королева помнит меня, — сказал эдлер. — Вы ждали Сорбуса?

— Нам без разницы, кто будет представлять Мроак, — ответила демуазель, обмахиваясь платком. Паж подвёл её к креслу и встал рядом в ожидании приказаний. — Apportez de l'eau, garçon!125

Мальчик исчез, и они остались одни в комнате, полной сумерек и недосказанных слов.

— Хорошие у Вас тут книги, — сказал мроаконец.

Ева-Мария скорчила гримасу:

— Вы, как всегда, изволите шутить! Мы не можем их читать.

— Значит, они куплены для короля?

— Сир Лорит предпочитает охоту, — съязвила Ева-Мария.

— Хм, — Колз с интересом огляделся. — А где его трофеи?

— Возможно, по пути в зал Вам попадётся чучело маленького зайчика, — принцесса повела плечом и вдруг умоляюще прошептала. — Развяжите, пожалуйста, узлы, у нас ноги онемели.

Она приподняла подол, и взгляд мроаконца скользнул по твёрдым атласным туфелькам.

— А я-то думал — что это стучит по полу, — эдлер наклонился и потрогал завязки. — Сожалею, тут нужны руки поменьше моих, синьора.

— Ну сделайте хоть что-нибудь, — жалобно сказала девушка. — Нам всё равно, лишь бы снять!

Поколебавшись, он разорвал ленту. Пуанты соскользнули на пол. Рядом с грубыми ладонями Колза ножки принцессы казались миниатюрными, словно сделанными из алебастра, а пальцы на них были сбиты до крови. Кряхтя, чтоб скрыть смущение, эдлер поднялся на ноги и проворчал:

— Зачем нужны эти колодки?

— Мы принадлежим высокому искусству, — лицо Евы-Марии выразило страдание.

— Синьоре не нужно никому угождать, — мягко заметил Колз.

— И в мыслях не было! Это наше собственное желание, — она покраснела.

— А замуж Вы тоже вышли по желанию?

— Да, а что?

— И в браке, наверное, счастливы? — продолжал эдлер.

— Вам-то какое дело! Мы не обязаны отчитываться перед мроаконцами! — принцесса вскочила с места, сердито сжимая платье.

— Извините, забылся, — сказал он с виноватой улыбкой.

— Это была глупая идея — просить поддержки Мроака, — пожаловалась Ева-Мария, беря стакан с водой из рук пажа. — Ваш халдор пальцем не пошевелит, если дело не обещает большой прибыли. Наверное, он даже не стал читать наше письмо.

— Всё пошло не по плану, принцесса.

— Что толку говорить об этом, — уныло ответила королева. — И зачем наш советник цепляется за этот договор — ведь очевидно, что от него никакого проку! Впрочем, мы рады, что есть предлог задержать Вас в столице. Жизнь здесь настолько скучна, что поневоле радуешься каждому новому лицу. Ждём Вас к ужину, господин Колз.

Эдлер поклонился в ответ.

По приказу Её Величества стол накрыли в парадной гостиной по соседству с малым танцевальным залом. Присутствовать могли только достойнейшие из достойных, поэтому к ужину была допущена десятая часть двора, остальные кусали локти в приёмных и с нетерпением ждали новых сплетен. При появлении Евы-Марии все отметили, что она тщательно нарядилась: на королеве было расшитое золотом пурпурное платье и корона; в руке она держала большой, украшенный золотом и блёстками веер. Гости присели в низком реверансе, но вместо того чтобы прощебетать приветствие, Ева-Мария поморщилась от крепкого запаха хвои, пропитавшего все уголки, и гневно обратилась к гофмейстеру:

— Разве мы не приказали убрать из дворца еловые венки и омерзительные крепы?!

— Ваше Величество, должно быть, забыли, что траур ещё не истёк, — открыл было рот лорд Брунис, но принцесса топнула ножкой:

— Не желаем слушать никаких отговорок! Выкинуть сейчас же!

— Но Его Величество воспримет это как личное оскорбление!

— Его Величества здесь нет, зато присутствует иностранный посол, и ваша докучливая скорбь совершенно не к месту! — рассердилась девушка. — Вы много возражаете, господин обер-гофмейстер, а это губительно для карьеры придворного.

Королеву подвели к столу, и она грациозно опустилась на стул. Эдлеру было предоставлено почётное место справа, все остальные расселись в соответствии с пиранийской табелью о рангах, лишь кресло слева от Евы-Марии оставалось пустым.

— Примите наши извинения, господин эдлер, est Piranīs in usu hospitēs non colere,126 — сказала принцесса, разворачивая салфетку.

— Семейные разногласия? — Колз оторвал взгляд от нескольких лакеев, поспешно выносивших из комнаты охапки еловых и можжевеловых веток.

— Не только, — она повернулась в сторону Колза и мило улыбнулась. — Видите ли, сударь, в этой стране приняты двойные стандарты. Траур служит поводом к многочисленным запретам: когда нас хотят в чём-то ограничить, нет ничего удобней — просто приносят эти противные ветки!

— Ваше Величество, извольте следить за языком, — прошипела Дора Инсара. Колз слушал с притаившейся в углах рта улыбкой.

— А когда королю приспичило жениться, все сделали вид, что никакого траура нет, — продолжала королева.

— Замолчите! — взвизгнула леди Спика, в то время как за столом повисла неловкая тишина: половина гостей уткнулась в тарелки, а другая половина застыла с выпученными глазами. Лорд Брунис покраснел как рак и подавился закуской.

— Из-за чего траур-то? — спросил мроаконец.

— При нападении на границе погибли юные лорды, и цвет пиранийской знати угас — как-то так, — легкомысленно ответила королева, отправляя в рот кусочек редкой рыбы в желе с белым вином.

Несколько дам негодующе вскрикнули, а мужчина средних лет (это был двоюродный дядя Лорита) стукнул кулаком по столу и горделиво поднялся с места.

— C'est trop fort, madame! Ne parlez pas sur ce ton: nous avons eu beaucoup à souffrir.127

— Nous parlons non avec Vous!128 — перебила Ева-Мария и продолжала по-эридански. — Самое поразительное, что мы узнали об этом намного позже. Поначалу нас удивило отсутствие встречавших, и мы приписали это невежливости жениха, но потом выяснилось, что эскорт из двенадцати дирижаблей всё-таки был выслан. Со слов принца Гнейса, на них напала целая армада гебетских кораблей.

— Вот как? — протянул мроаконец.

— Да-да-да, их было сто или двести, — вмешалась леди Спика, хлюпая в носовой платок. — Бедные мальчики не могли одолеть столько головорезов и все погибли. Господи, светлая им память.

— Ну, не все, — пожала плечиком принцесса. — Монсеньор Гнейс решил не ввязываться в бой и вернулся в Пиранию.

— Его Высочеству помешала метель! Если бы не ветер, который отнёс в сторону его дирижабль, принц одержал бы победу!

— А он не заметил чего-нибудь необычного? — осторожно спросил Колз.