— Мы не можем вести себя как два подростка. Мы не знаем, что будет, когда мы станем парой. Что, если у нас не получится? Тогда все не будут деликатничать.

— Мне плевать на всех и что они там думают. Я хочу тебя, ты хочешь меня, — заявляет он, скрещивая руки на груди.

— Но нам нужно оставаться профессионалами.

— Я мужчина, ты женщина. В чем проблема?

— Проблема в том, что это ресторан, а не спальня или школьный двор.

— Oui, ты права, мы не на школьном дворе. Мне сорок один, Холли. Я любил и терял. Я уже сдавался и теперь начинаю жить заново. Я слишком стар, чтобы играть в игры. Я слишком упрям, чтобы быть терпеливым, и ты, конечно же, слишком привлекательна, чтобы я перестал смотреть на тебя так, будто хочу тебя каждую свободную минуту. Вот кто я. Я мужчина, который хочет тебя, а еще я желал только одну женщину за всю свою жизнь, и она больше не со мной. Я не буду профессионалом, я буду трахать тебя глазами и целовать тебя при любой возможности.

Мои колени подкашиваются, желудок скручивает, а мозг вдруг забывает все логические доводы.

Пьер делает хищный шаг ко мне, и я опускаю плечи, сдаваясь.

Он наклоняется и прижимается открытым ртом к моим губам. Мое тело даже не пытается сопротивляться.

Его язык овладевает моим, требуя подчинения. И я сдаюсь.

— Если я хочу целовать тебя, то буду делать это. Если я захочу в кабинете полакомиться твоей киской, то сделаю это. Если я захочу нагнуть и трахнуть тебя на кухне посреди смены, то я сделаю это. И мне плевать на то, кто и что скажет об этом.

Я не знаю, или это его прекрасный французский акцент, или то, как он произносит каждое слово, но я теряюсь в нем и в его страстности.

— Хм... — что еще я могу сказать? Он просто заявил, насколько сильно хочет меня, и мои чувства взаимны.

— Не хмыкай. Теперь, когда мы все прояснили, я буду делать что хочу и когда хочу, но когда дело доходит до Эммы, я буду крайне осторожен рядом с ней. И я хочу снова встретиться с ней. У нас пицце-свидание. — Пьер обнимает меня и целует в лоб. — В понедельник днем, сразу после школы, вы сможете приехать ко мне домой?

— У нее есть домашнее задание.

Я делаю глубокий вдох и улавливаю его аромат. Боже, он пахнет как свежий теплый хлеб прямо из горячей печи.

— Я помогу ей, а потом мы приготовим пиццу.

— Пьер, — я начинаю возражать только потому, что пытаюсь ограничить воздействие Эммы на Пьера. Я не хочу разбить ей сердце, если у нас ничего не выйдет. Но, судя по тому, что говорит Пьер, он даже не допускает такой возможности.

— Возможно, я и родился во Франции, но я знаю английский. Я помогу ей с домашним заданием, а потом мы приготовим пиццу, — повторяет он.

— Ты действительно думаешь, что это хорошая идея? — я не прошу его одобрения, я пытаюсь заставить его подумать логически.

— Ты должна перестать думать о нашем возможном конце и начать жить настоящим.

— Но что между нами?

— Мы познаем глубину наших чувств, и, надеюсь, я никогда не коснусь дна того, что чувствую к тебе. Я хочу погрузиться в чувства к тебе до последнего вздоха.

Он действительно это говорит?

— Пьер, — я качаю головой, не зная, как ответить. У меня пропал дар речи от его неотразимости.

— Non, тебе не нужно ничего говорить. Ты должна позволить мне доказать, что я буду надежным для тебя и для Эммы.

Я кладу голову на его грудь, и он целует меня в макушку и удерживает в своих крепких объятиях.

Он поразителен. Меня засасывает в его всепоглощающий омут.

И мне нравится это.

Пьер

Я как раз заканчиваю одеваться после душа, когда несколько раз звучит дверной звонок.

— Его здесь нет, мама. ПЬЕР! — в отчаянии зовет меня Эмма.

Я рад тому, что она жаждет меня видеть. Она хочет быть здесь. Это согревает мое сердце и заставляет меня улыбаться.

— Думаю, ты была права насчет них, mon amour, — я шепчу Еве, надеясь, что она видит мою улыбку и слышит энтузиазм в голосе Эммы.

— Это ты шумела тут, ma petite? — спрашиваю я, открывая дверь.

— Oui, я думала, тебя нет дома.

Я усмехаюсь тому, как Эмма произносит мое «да». Однажды она спросила меня, нужно ли мне сходить в туалет, когда услышала это слово, а теперь и сама частенько произносит его.

— Две прекрасные женщины не должны ждать снаружи. Пожалуйста, входите.

Я открываю дверь, и Эмма заскакивает внутрь. Она обхватывает меня за талию и очень крепко обнимает. Я наклоняюсь и целую ее в макушку. Малышка отпускает меня и шагает со своей школьной сумкой на кухню.

— Ты выглядишь очень аппетитно, — низким голосом говорю я Холли, на которой джинсовые шорты и фиолетовый топ. Ее длинные волосы убраны в хвост, а щеки зарумянились на солнце.

— Ты мокрый, — отвечает она, проводит руками по моим волосам и прижимается ко мне.

— Надеюсь, ты мокрее. — Я прижимаюсь губами к ее губам. Позволяю своему языку скользнуть в ее рот, но останавливаюсь, когда она тянет меня за волосы и притягивает ближе. — Я бы очень хотел продолжить, но сегодня речь не о тебе и не обо мне. Сегодня все для великолепной девочки на моей кухне.

Холли

Пьер целует меня в губы. Не глубоко или страстно, а нежно и целомудренно, очень заботливо. Затем поворачивается и зовет Эмму, оставляя меня.

— Эмма, где ты?

— Я здесь, Пьер. Можно что-нибудь покушать, пожалуйста? Я голодна.

Я тороплюсь к этому счастью на кухне.

— Конечно можно. Что бы ты хотела?

— Шоколад, — быстро говорит она, хотя и знает, что ей нельзя есть сладости сразу после школы.

— Non, так не пойдет. Я не дам тебе шоколад.

Как мне выжить, слушая постоянно этот восхитительный французский акцент?

— Шоколад, а не шоколяд, как ты сказал, — говорит Эмма, что выходит довольно грубо.

— Эмма, — строго говорю я, предупреждая ее следить за тем, что она говорит.

— Но так и есть, — ноет она, поворачивается и смотрит на меня.

— Так говорят французы, и ты была груба.

Лицо Эммы становится ярко-красным от смущения. Она опускает глаза и съеживается.

— Извини, Пьер, я не хотела, чтобы это прозвучало грубо.

— Все прекрасно. Давай приготовим фруктово-сырную тарелку, ты можешь помочь мне. — Эмма спрыгивает с барного стула и идет к холодильнику, чтобы заглянуть в него. — Ma petite, похоже, ты забыла кое-что сделать. Правило номер один на кухне? — Пьер наклоняет голову набок и приподнимает брови в ожидании ответа Эммы.

— Эм. — Она смотрит в потолок. — Ох. — Она поворачивается и идет к раковине, чтобы вымыть руки.

— Очень хорошо. Теперь ты можешь помочь мне приготовить закуску, но после нам нужно будет сделать домашнее задание.

Я сажусь на барный стул и наблюдаю за отношениями этих двоих.

Меня не перестает удивлять, как легко они общаются друг с другом.

Пьер гармонично стал сильным мужским плечом для нее, и она приняла его. Эмма уважает Пьера, а он разговаривает с Эммой, не перебивая.

— У меня есть сюрприз для тебя, после того как ты закончишь свою домашнюю работу, — говорит Пьер, передавая Эмме зеленое яблоко.

— Сюрприз? Какой? — радостно вскрикивает она.

— Не могу сказать, иначе это уже не будет сюрпризом, — усмехается Пьер, доставая тяжелую деревянную разделочную доску из шкафчика. — На доске ты можешь порезать яблоко. Знаешь, как?

— Мне нельзя пользоваться ножами.

Они оба смотрят на меня. Эмма взглядом «разве не так, мама?», а Пьер — «ты серьезно?».

— Она не знает, как пользоваться ножом? — спрашивает меня Пьер, но могу сказать, что он не очень этим впечатлен.

— Она пользуется столовым ножом.

— Мы исправим эту проблему. Здесь. — Он берет нож и кладет в ее руку, становится за ее спину и начинает давать ей указания. — Согни пальцы, и когда нож заскользит, то ничего тебе не отрежет. — Эмма хихикает. — Когда нарезаешь что-нибудь, то не кроши это. Делай плавные движения от и до. Вот так. — Он берет ее за руку с ножом и показывает ей, как правильно резать.