— Я хотел бы, чтобы ты присоединилась ко мне.

— В качестве кого?

— Как, эм... — он отводит взгляд в сторону. Чтобы он ни сказал, это будет ложью. — Моего менеджера.

— Извини, но нет.

Знает ли он, что в Новом Южном Уэльсе есть законы и федеральные нормы, которые защищают меня? Почему он докучает своими попытками?

— Я просто подумал, что мы могли бы обсудить твое будущее в «Тейбл Уан».

— Ну, я открыта для дискуссии об этом. И для этого мне не нужно ехать в Новую Зеландию. Если ты относишься к этому нормально, то могу ли я попросить одного из официантов к нам присоединиться, или ты хотел обсудить что-то еще щепетильное?

— Нет, в этом нет необходимости. Думаю, у нас с тобой вполне хорошие коммуникативные навыки.

Его плечи немного расслабляются, и мне кажется, он понимает, что я не заинтересована в том, что он предлагал.

— Замечательно, я рада, что мы во всем разобрались. Что-нибудь еще?

— Да, есть еще кое-что.

Ну вот, опять.

— И что это?

— Ваши нерабочие отношения с Пьером.

— Это тебя не касается. Я читала трудовой договор, который подписала, и я не нигде не видела, что дружба с одним из сотрудников является нарушением. Что-нибудь еще, с чем я могу тебе помочь? — я ничего больше не говорю ему о моих отношениях вне «Тейбл Уан».

Я понимаю, что сейчас ступаю на опасную территорию. Он может уничтожить меня, сказав, что мое поведение неподобающее, но я не позволю ему давить на меня.

Только один мужчина имеет влияние надо мной, и при этом без особых усилий.

— На этом все на сегодня, Холли.

Ангус смотрит вниз на какие-то бумаги на столе, и поднимает руку, чтобы потереть висок. Фактически, он говорит мне уйти. Он выглядит напряженным, но это не моя забота. Он, вероятно, рассчитывал, что я охотно соглашусь поехать с ним в Новую Зеландию. Но я не хочу играть с ним. Я не такой человек.

Когда я встаю, чтобы уйти, то начинаю обдумывать свое время здесь. Что такое с мужчинами? Я не была заинтересована ни в ком с тех пор, как Стефан погиб. А сейчас у меня есть двое мужчин, заинтересованных во мне, не считая пьяного парня. Неужели мой «магнит для мужчин» вдруг стал привлекать всех психов?

— Холли, — кричит Пьер из кухни, когда я прохожу мимо.

— О, да, ты что-то хотел от меня. Погоди. — Я поворачиваюсь и иду на кухню. В руках у Пьера нож для мяса, и он разрубает тушку пополам. — Что случилось? — спрашиваю я, в то время как нож издает чрезвычайно громкий звук, а он продолжает рубить уже мертвое животное.

— О чем вы говорили? — спрашивает он, его голос дрожит от гнева.

— Он хотел кое-что спросить. Все хорошо.

— О чем он говорил с тобой, Холли? — акцент такой сильный, что я с трудом его понимаю.

— Пьер. — Я прислоняюсь спиной к стене около него.

— Я недоволен. Он человек-осьминог, и мне не нравится, когда он прикасается к тому, что принадлежит мне.

— Оу, подожди минутку. Я никому не принадлежу. — Пьер перестает рубить мясо, кладет нож вниз и поворачивается ко мне. — Не начинай даже эту альфа-хрень в стиле «ты моя».

Он делает шаг ко мне, его передник покрыт сырыми кусочками мяса, а взгляд пропитан гневом и свирепостью.

— Я не делюсь. Если ты хоть на секунду подумала, что такой мужчина, как я, будет смотреть на то, как его женщина находится с другим мужчиной, то ты неправильно меня поняла.

— Его женщина? Пьер, ты один раз пригласил меня в свой дом на ужин. Мы не пара, и мы даже не обсуждали, что будет дальше.

— Я француз.

— Какое это имеет отношение к чему-либо?

— Я француз, очень страстный и ревнивый. Пока мы работаем над тем, чтобы быть вместе, я ожидаю, что ты будешь верна мне.

Что за?.. Одно это предложение просто взбесило меня.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнил? В целом, ты только что назвал меня чертовой шлюхой. Я не давала тебе никаких причин думать так обо мне. Ты не видел за мной бесконечной вереницы мужчин, и ты не слышал, чтобы я говорила о ком-либо еще. Какая наглость, Пьер Леру! Черт возьми, какая наглость! Ты поцеловал меня и думаешь, что уже обладаешь мной. Но я так не думаю, приятель, — моя кровь кипит, и перед собой я вижу огромный красный флаг.

— Я не это имел в виду...

— Мне плевать, что ты имел в виду. Ты открыл свой гнусный рот, и ты практически обозвал меня шлюхой. Как ты смеешь, наглая свинья, — я кричу на него и поворачиваюсь, чтобы покинуть кухню.

Знаю, бегство — не лучший выход, но мои защитные стены воздвигнуты на максимум, и боюсь, что бы ни сказал Пьер, все будет воспринято мною в штыки.

— Холли! — зовет он и бежит за мной.

— Просто оставь меня в покое до конца смены, а затем мы сможем поговорить. Если мы сделаем это сейчас, боюсь, я скажу то, о чем буду сожалеть. Я слишком взвинчена, поэтому, пожалуйста, оставь меня в покое.

— Холли.

Я поднимаю руку и качаю головой.

— Дай мне время до конца смены. Я не могу разговаривать с тобой, когда злюсь.

— Пожалуйста, общение очень важно для меня, — он выглядит печальным, побежденным.

— Понимаю, и после смены мы сможем поговорить, — я понижаю голос.

Сделав шаг к нему, я приближаюсь и целую его в щеку, позволяя своим губам задержаться чуть дольше, чем требуется.

— Я приготовлю нам поднос с закусками, они помогут нам поговорить, oui? — с надеждой спрашивает он.

— Звучит прекрасно. — Я ухожу, но останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. Он стоит в полный рост, его взгляд прикован ко мне, следит за каждым моим движением. — Спасибо за понимание, — добавляю я, надеясь, что это успокоит его.

— Невыносимая, — бормочет он, поворачивается и уходит на кухню.

Улыбаясь, я иду к списку бронирования, чтобы выяснить, насколько заняты мы будем сегодня.

Пьер

Ангус. Хм-м, думаю, придется с ним поговорить. Мне не нравится, что он пытается прикоснуться к тому, что принадлежит мне.

Холли может думать, что никому не принадлежит, но это не так. Я просто позволю ее глупому женскому мозгу так думать. Я же знаю, что она моя, и это главное.

Мое дурное настроение сказывается на баранине, что я нарезаю. Кем, черт возьми, Ангус себя возомнил?

— Шеф. — Я слышу, что кто-то зовет меня, но у меня дурное настроение, и я не готов болтать. — Шеф. — Продолжаю игнорировать этого дурака, который смеет мне мешать. — Шеф! — Улавливаю нетерпение в голосе и поворачиваюсь посмотреть, кто же меня звал.

Эрик стоит рядом со мной, рука поднята вверх, а кровь пропитывает полотенце, обернутое вокруг кисти руки.

— Что ты сделал? — спрашиваю я, одновременно опуская свой нож и направляясь к нему.

— Мой мизинец. Все не совсем плохо, но и не в самом лучшем состоянии. Мне нужно в больницу.

Он смотрит на меня, ему стыдно и неловко. Так и должно быть, он ведь су-шеф. Он должен знать, что пальцы нужно держать подальше от ножей. Особенно от наших.

— Ты вызвал «скорую»?

— Нет, шеф.

Он бледнеет и выглядит больным. Возможно, это из-за нервов.

— Ангус! — зову я из кухни, а пальцем показываю на дверь, без слов говоря Эрику уносить свою задницу подальше от моей кухни. — Крис, — зову одного из других поваров.

— Да, шеф, — говорит он, когда подходит ко мне.

— Возьми на себя обязанности Эрика, — поручаю я ему. — Эрик, что там у тебя?

— Да, шеф, — отвечает Крис и уходит.

— На еду попала кровь, придется все выбросить. — От стыда он опускает взгляд в пол.

— Ты же профессиональный повар, — кричу я на него.

— Я сожалею, шеф.

— Oui, тебе должно быть стыдно. Ты знаешь, как обращаться с ножами. Какого черта с тобой происходит?

— Пьер, — нежный голос мгновенно успокаивает меня, и мой гнев на Эрика иссякает.

— Холли, — я обращаюсь с ней, поворачиваюсь и вижу, что она стоит на кухне. — Что случилось?

— Снаружи ничего не случилось, но здесь явно что-то не так. — Она кивает головой в сторону Эрика. — И ты кричишь слишком громко, что меня и насторожило.