Но этот поцелуй. Он что-то значил для него. Я чувствовала это, пока он завладевал моими губами. Что-то прошло сквозь него, когда его мягкие губы слились с моими. Оно пыталось прорваться на поверхность.

Но Пьер продолжает подавлять неукротимую, свирепую потребность, заталкивая ее подальше и не позволяя ей прорваться на поверхность.

— Доброй ночи, — кричу я Ангусу и тем, кто еще захочет ответить. Эндрю и Джастина уже ушли, оставив только меня, Ангуса, Пьера и Эрика.

— Поезжай аккуратно, и спасибо, что приехала сегодня так быстро, — говорит Ангус из передней части ресторана.

Я прохожу мимо кухни и вижу, что Пьер завязывает мусорный мешок. Не знала, что он выполняет такую грязную работу, как вынос мусора. Я думала, он считает, что это ниже его достоинства.

Он поднимает голову, признавая само по себе мое присутствие. Я чувствую себя настолько маленькой. Это вне моего понимания. Меньше двух часов назад он страстно целовал меня, а теперь снова воздвиг свои защитные стены, вернул свою ненависть, и гнев прямо-таки сочится из него.

Добираюсь до задней двери, делаю глубокий вдох и упираюсь лбом в холодную стальную дверь, просто чтобы дать себе время успокоиться.

Думаю, что проблема у Пьера не со мной, а с самим собой, но он не хочет поговорить, чтобы объяснить, что произошло, и почему он поцеловал меня.

Ввожу код, открываю дверь и жду, пока она закроется за мной, затем иду к своей машине. Подхожу и открываю дверь с помощью брелока.

Мгновенно чувствую, как двумя сильными руками кто-то сжимает мои бедра и прижимает к дверце автомобиля.

— Пьер, ты не должен этого делать, — говорю я.

Он еще сильнее прижимается ко мне, его эрекция упирается в мою задницу.

— Кто такой Пьер?

Чувствую тяжелый запах виски и вспоминаю оскорбление от очень пьяного мистера Рукоблуда.

Кровь стынет в жилах, сердце застревает в горле, и невольно начинают течь слезы.

Эмма, я должна быть сильной ради нее.

— Помогите! — кричу я так громко, как только могу.

Он убирает одну руку с моего бедра, хватает меня за волосы и рывком поворачивает мою голову в сторону. Моя спина неестественно выгибается, и я не могу пошевелиться.

— Помогите! — снова кричу я, призывая на помощь как можно громче.

— Заткнись, сука. Я жду хорошего обслуживания за те сто баксов, что оставил для тебя, — говорит он. Его голос уже не кажется таким уж пьяным.

— Помогите! — кричу я в третий раз.

Он хватает меня за волосы и бьет лицом о машину. Угол крыши автомобиля приходится на глаз и переносицу.

Несколько секунд я не чувствую ничего, кроме того, как теплая струйка стекает по лицу совсем рядом с глазом.

И прежде чем мой разум осознает, что произошло, мистер Рукоблуд отпускает меня.

Я поворачиваюсь и сползаю вдоль машины. Я вижу, как Пьер в ярости хватает парня за лацканы пиджака, выворачивает руку и бьет в лицо.

Этот урод спотыкается, делая несколько шагов назад; алкоголь все-таки дает о себе знать. Он спотыкается о собственные ноги и падает на спину.

— Холли! — Пьер подбегает, садится на корточки рядом со мной и нежно гладит меня по волосам. — Твой глаз, — говорит он. Всего за несколько ударов сердца его свирепая ярость сменилась на спокойствие и ласку.

Я поднимаю руку, чтобы прикоснуться к ушибленному месту, и морщусь от боли.

— Все очень плохо? — спрашиваю я Пьера, пока он гладит меня по голове, но продолжает наблюдать за парнем, который пытался... ну, неважно, что он намеревался сделать.

— Oui, плохо. Тебе нужно в больницу.

Мой взгляд падает на пьяного придурка на асфальте, но я возвращаю его обратно к Пьеру.

— Спасибо, Пьер. Он напугал меня.

Холод обволакивает, меня начинает трясти, и я замечаю, с какой силой дрожат мои руки.

— Я должен вызвать полицию и скорую помощь. С тобой ничего не случится, если я оставлю тебя на минуту? — его лицо снова изменилось. Теперь оно стало еще мягче. Он превратился из сомнительного святоши в заботливого мужчину.

— Да, со мной все будет в порядке, — говорю я, пока сажусь и прислоняюсь к своей машине.

Закрываю глаза и слышу, как Пьер говорит по телефону. Я чувствую, как теплая кровь продолжает струиться по моему лицу и стекает на пиджак.

Через несколько секунд открывается задняя дверь, и Ангус подбегает ко мне.

— Что, черт возьми, случилось? — кричит он. Я точно не уверена, к кому он обращается.

Мои глаза все еще закрыты, я просто расслабляюсь, прислонившись к машине, и молча слушаю пересказ истории Пьера.

У меня начинает кружиться голова, маленькие черные звездочки медленно плывут перед глазами, и я слегка покачиваюсь.

Пьер и Ангус все еще разговаривают, когда на расстоянии слышатся сирены.

Тьма все больше приближается ко мне, и я чувствую, как мое дыхание становится рваным.

— Холли, — слышу, как кто-то произносит мое имя. — Холли!

Я открываю глаза, и тону в серых глазах Пьера. Он нежно сжимает мои плечи, и я отдаюсь его прикосновениям, наслаждаясь его мягкостью и добротой.

— Пьер, — мне удается произнести хриплым голосом. Мои веки начинают тяжелеть, и я понимаю, что отключаюсь. Я ничего не чувствую.

— Холли, — слышу я в последний раз, прежде чем тьма окутывает меня.

Пьер

— Холли, пожалуйста, не засыпай. Я уже вызвал полицию и скорую помощь. Они будут через несколько минут.

— Пьер, что он сделал? — спрашивает Ангус, делая шаг в сторону пьяного придурка, валяющегося на дороге.

Смотрю на Холли и вижу, как ее глаза начинают закатываться. Хоть она и сидит на земле, прислонившись к машине, она покачивается и еле держится в вертикальном положении.

— Холли, — говорю я, подбегая и опускаясь на колени перед ней. Она отчаянно пытается оставаться в сознании, но скоро просто отключится. У нее вполне может быть сотрясение мозга из-за того, что пьяный мудак ударил ее головой об машину.

И этот ужасный, тошнотворный звук, когда ее лицо встретилось с холодным металлом автомобиля. Меня чуть не вырвало, когда я услышал его.

— Холли, — повторяю снова, отчаянно желая, чтобы она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Пьер, — бормочет она. Я провожу рукой по ее лицу и пытаюсь сделать так, чтобы она оставалась в сознании. Короткий одобрительный звук слетает с ее вишневого цвета губ, и она прислоняется ко мне. — Пьер, — повторяет она, и ее тело неуклюже падает.

— Merde (фр. черт)! — кричу я и ловлю ее прежде, чем головой она ударится о грязный, холодный асфальт.

— Черт! — кричит Ангус и тоже бросается к Холли, чтобы поймать ее, но я подхватываю ее раньше.

— Я слышу полицейскую сирену, — говорит он, выпрямляясь и глядя в сторону переулка. — Пойду и направлю их сюда.

— Холли? — я пытаюсь разбудить ее и нежно потираю ее плечи.

Она издает небольшой стон. Конечно, с ней не все в порядке, но, по крайней мере, я могу надеяться, что ей не угрожает опасность.

Сирены приближаются, и в течение нескольких минут две полицейские машины резко останавливаются в переулке.

— Что случилось? — спрашивает полицейский у Ангуса, в то время как я сижу, прислонившись спиной к машине Холли, и укачиваю ее в своих руках. Я посадил ее к себе на колени, а ее голова лежит у меня на груди.

Чувствую ее теплое, нежное дыхание на своей шее. Слава Богу, что она дышит. Может быть, она потеряла сознание. Ярко-малиновая струйка крови почти перестала течь по ее лицу, но ее одежда испачкана кровью.

Слышу, как полиция допрашивает Ангуса, а «скорая» через минуту останавливается позади полицейской машины.

Работник «скорой» смотрит на меня с Холли на руках, затем на придурка на земле.

Он быстро подходит ко мне и садится на корточки рядом с нами.

— Что случилось? — спрашивает он меня.

— Эта тварь дотронулась до нее своими руками. Он ударил ее головой об машину, — рассказываю ему и чувствую, как моя челюсть сжимается, пока я смотрю на мужика в отключке.