В соответствии с положениями новой Конституции СССР выдвигаются обоснованные суждения о необходимости дальнейшего расширения судебной подведомственности трудовых споров, а также в отношении охраны личной жизни граждан в условиях научно-технической революции. Едва ли, однако, значительное расширение круга дел, подведомственных суду, даст возможность реализовать предложение о создании специальных административных судов, так как не допускается образования каких бы ни было органов, снабженных судебными функциями, кроме судов, формируемых в установленной Конституцией порядке. Именно поэтому законодатель изъял вообще из процессуального терминологического оборота выражение «судебный орган», заменив его термином «суд».

В свете изложенного не могут быть приняты рекомендации тех авторов, которые предлагают рассматривать вопрос о вине работников и их ответственности в рамках арбитражного процесса. Это было бы нарушением конституционного принципа осуществления правосудия только судом.

Таким образом, формула «правосудие по гражданским делам осуществляется только судом» имеет важное принципиальное, политическое значение. Она отражает саму основу отношений между гражданином и социалистическим государством в случае, если права и законные интересы гражданина нарушены. Правильно отмечается, что связь между правом и политикой государственной власти, вернее всего, познается в осуществлении законов, в деятельности правосудия.

Цитированные выше утверждения некоторых авторов о том, что положение «правосудие в СССР осуществляется только судом» применительно к гражданским делам употребляется условно, следует признать ошибочным. Подобные высказывания в настоящее время прямо противоречат ст. 151 Конституции, но ни были неправильными и ранее.

В течение длительного времени теория арбитражного процесса развивалась главным образом представителями науки; советского гражданского процессуального права, поэтому тема «Арбитраж в СССР» занимала скромное место в числе примерно 40 тем курса «Советский гражданский процесс» для университетов и юридических вузов. Подобное положение привело к определенной деформации представления о сущности арбитражного процесса, а концепция единого гражданского процесса, охватывающего своим содержанием процедуру деятельности всех органов, осуществляющих защиту гражданских прав (ст. 6 Основ гражданского законодательства), явилась как бы логическим завершением взглядов цивилистов-процессуалистов по этому поводу.

Необычность ситуации заключалась в том, что, хотя структурная связь органов арбитража с административным аппаратом ни у кого никогда не вызывала сомнений, представители науки административного права весьма осторожно включали арбитражную тематику в круг своих научных интересов. Лишь с интенсивным развитием в последние годы теории административного процесса появились высказывания, согласно которым арбитражный процесс представляется разновидностью или модификацией административного процесса[65].

Мнение об административно-процессуальной природе арбитражного процесса разделяют и некоторые цивилисты-процессуалисты[66]. Такие утверждения, однако, даны вскользь, без основательной аргументации, ибо административисты не занимались специальным изучением вопросов деятельности арбитража. У административистов эта тема не нашла освещения не только в монографиях, но и в статьях монографического характера.

Слабость концепции об отнесении арбитражного процесса к административному состоит в следующем: во-первых, деятельность арбитража не соответствует сущностным качествам административного процесса, определяемого как регламентированная законом деятельность по разрешению споров, возникающих между сторонами административного правоотношения[67]; во-вторых, законодательством всегда разделяется административный и арбитражный порядок защиты субъективных прав (ст. 6 Основ гражданского законодательства).

В то же время уязвимость многих концепций о природе арбитражного процесса, о целесообразности самого его существования наряду с судопроизводством заключается в том, что сущность арбитражной формы защиты права изучалась вне связи с анализом материального права, которое находит свою реализацию в деятельности арбитража.

Исключающие друг друга мнения сторонников гражданской процессуальной природы арбитражного процесса или административной процессуальной природы его совпадают в традиционном представлении о предмете деятельности органов Госарбитража, относя к нему лишь защиту гражданских прав. П. В. Логинов видит сущность государственного арбитража именно в защите гражданского права[68]. Однако это положение вызывает возражения. И здесь весьма поучительна история становления и развития арбитражной формы защиты права, в том числе анализ юридической природы арбитражных комиссий – предшественников государственного арбитража.

Вынужденно проводимая Советским государством в период интервенции и гражданской войны политика «военного коммунизма» была основана, в частности, на строгой централизации управления промышленностью; отказе от договора как правовой формы хозяйственных связей и регулировании их административно-правовыми актами (система «главкизма»). Это предопределило соответствующую форму защиты субъективных прав государственных органов в исследуемый промежуток времени: возникавшие между ними споры рассматривались в административном порядке; так было до создания арбитражных комиссий.

Закономерная смена политики «военного коммунизма» новой экономической политикой обусловила перевод государственных предприятий на хозрасчет. В. И. Ленин писал: «Перевод госпредприятий на так называемый хозяйственный расчет неизбежно и неразрывно связан с новой экономической политикой, и в ближайшем будущем неминуемо этот тип станет преобладающим, если не исключительным»[69]. В сфере правового регулирования это привело к признанию за отдельными хозяйственными единицами прав юридического лица, что предопределило возможность возникновения споров между ними.

Спорящие стороны – социалистические организации – не противостояли друг другу как антагонисты-противники; вытекающее из самой природы социалистической экономики своеобразие состояло в том, что спорящие стороны являлись объектами хозяйственного управления со стороны социалистического государства. Поэтому указание В. И. Ленина о том, что нужно «не угождать «Европе», а продвинуться дальше в усилении вмешательства государства, в «частноправовые отношения», в гражданские дела»[70], имело весьма актуальное значение для правовых отношений между социалистическими организациями. Вмешательство государства в эти отношения приобретало в известной мере характер оперативного управления. Принципиально важными были положения резолюции XII съезда РКП(б) «О промышленности»: «В Советской России, где главные средства промышленности и транспорта принадлежат одному владельцу – государству, активное вмешательство последнего в хозяйственную жизнь должно, по необходимости, получать плановый характер, и ввиду господствующей роли государства, как собственника и хозяина, плановое начало приобретает тем самым уже на первых порах исключительное значение»[71].

Уже тогда сформировалось мнение о необходимости создания органа, в компетенции которого входило бы не только разрешение хозяйственных споров (т. е. выполнение праворазрешительной функции), но и одновременно в известной мере осуществление функции управления. Законодатель вполне учитывал специфику хозяйственно-правовых споров, создав для их разрешения арбитражные комиссии, которые включались в судебную систему. Несмотря на это, важнейшей чертой их деятельности являлась вполне просматриваемая связь с органами хозяйственного руководства и управления (своеобразное двойное подчинение; учет «соображений общегосударственных интересов» при разрешении конкретных споров; тенденция арбитражных комиссий к расширению своей компетенции главным образом в области организационно-регулирующих функций).