Башня заскрежетала. Ее окружили вопли и стенания. С содрогающегося потолка посыпал пыль. Вартлоккур взглянул вверх, ударил в ладонь и бросил:

— Я думал, что достаточно их предупредил.

Когти ужаса сдавили душу Непанты.

— Магическая конструкция! Ты оставил ее!

— Нет, не беспокойся. У нас есть и другие способы защиты, которые продержатся, пока я не вернусь в пентаграмму. Пойдем отсюда, пожалуйста.

Они вернулись к пентаграмме. Непанта держалась за Вартлоккура, зная, что атака может быть такой же опасной для нее, как и для ее похитителя. Прибежал Старец с элем и едой. Он заметно расслабился, когда увидел, что защита уже под контролем.

Часом позже Вартлоккур заметил:

— В этот раз они были решительнее.

Стоя в центре своего творения, он касался символа за символом. Каждый стремился прочь от соприкосновения. Он сказал Непанте:

— Это вызывает у демонов огромную боль. Она ломает их волю к нападению. Но они не могут оставить нас, пока их держат Визигодред и Зиндаджира. Сейчас мы находимся в равновесии. Я ломаю их воли так же быстро, как их восстанавливают. Я надеюсь, тот факт, что я не повернул демонов против их хозяев, напугает эту пару до чертиков. Я надеюсь, они начнут удивляться: что я готовлю им вместо этого.

Через час стало очевидно, что атака может не прерваться. Старец сказал:

— Может, они просто пытаются ее, пока Насмешник не будет у ворот.

— Может быть, они так и думают. Дай-ка я посмотрю. Ах, да. Дай мне щипцы, пожалуйста. Большие. Спасибо. А теперь что-нибудь серебряное и острое. Иголку — ах! Стрела… Что? — Он стал даже еще более бледен.

Все трое посмотрели на стрелу, болтающуюся под сетью колокольчиков Вартлоккура. Непанта не увидела ничего необычного. Стрела просто висела там, раскачиваясь взад-вперед. Старец с озадаченным видом снял ее и вручил Вартлоккуру. Они не обсуждали то, что вызвало их оцепенение.

Непанта пододвинулась ближе, когда чародей взял символ щипцами. Символ заерзал, словно был живым. Он пытался сбежать. Непанта испуганно схватилась за мочку уха.

Вартлоккур заметил:

— Нет, они ведут себя так только внутри пентаграмм, когда поблизости демоны. — С тщательностью хорошего портного он провел острие и древко стрелы сквозь сопротивляющуюся штуковину в щипцах. Она прекратила дрыгаться. Ее цвет быстро поблек, и через мгновение щипцы держали уже только пустой воздух. — Хорошо. Это не должно занять много времени. — В течение получаса провел эту операцию со всеми символами.

Лучше оставить ее собранной, — сказал он, закончив. — Они могут попытаться снова. — Он убедился, что тускло сияющие знаки на всех плоскостях его конструкции остались на местах. — Теперь о видении. — Хотя он был близок к коллапсу, но повел Непанту к столу, где лежали приготовленные некромантические предметы. С его языка потекли песнопения — тяжелые как ртуть. Его жезл танцевал над предметами. Шло время. Над столом сгустился туман. Вскоре вещи смешались в тумане, и из него заговорил мягкий напевный голос. Непанта почувствовала, что вопреки собственному желанию не может оторваться.

Может, прошли часы, пока все завершилось. И, когда оно закончилось, Вартлоккур казался таким же изумленным, как и она. И Старец так остолбенел, что не мог закрыть рот. Его более древнему и менее невежественному разуму открылись полностью новые видения вероломства. Вартлоккур с трудом распознал верхушку айсберга — кусочек того, что должно произойти.

После долгого молчания Непанта спросила:

— Это оказалось не тем, что ты ожидал, да? — нее перехватило дыхание. Она была опять ужасно напугана. Вартлоккур медленно покачал головой.

— Нет, не тем. Этого я не ожидал вовсе. И все же ты видишь возможность выбора, твоего и моего, как быстро они приближаются к нам. — И Непанта, которая всю жизнь провела вместе с магией, не могла более не верить. Просто невозможно бросить вызов такому откровению.

— И я имею свой выбор, — сказал Старец. — Только он уже сделан. — Его роль в постановке Режиссера оставалась подвижной и в пределах собственного контроля. — Я стою на твоей стороне Вартлоккур. И ты сделаешь то же самое, Непанта, если у тебя вообще есть хоть какой-то разум. Единственная альтернатива — разрушение. — Он повернулся к Вартлоккуру с бесстрастным лицом.

Чародей слегка наклонил голову:

— Спасибо. Ты знаешь, в этом нет необходимости. Ты еще можешь выйти.

— Это было смещение. Мы уже видели, что твои видения управляемы. Это дает нам шанс. Ты все еще Вартлоккур, настоящий чародей. Я не хочу бежать потому, что ты уже нашел поле шире и иной формы, чем сам думал. Ты уже решил сражаться. Я чувствую это. Хотя ты считаешь, что это бесполезно. Потому что ты думаешь, что задолжал тем, кого тебя заставили убить твои кукловоды. Я могу сделать не меньше. Это и мой мир. — Миленькая речь, подумал он. Все же следование ее догмам позволит ему неотступно помогать своим частным участием тому, что ему виделось как большее предназначение.

Сейчас все находилось на грани равновесия, и Непанте это не нравилось. Груз будущего лег на ее плечи. Она должна была решить — где сражаться: на стороне мужа или на стороне Вартлоккура. И, как чародей и предсказывал, даже любовь не определяла ее суждения. Так много вариантов будущего может пасть с концом грядущей битвы — битвы, которую она поможет выиграть, если выберет Вартлоккура.

Она только сейчас осознала, что Вартлоккур нуждался не просто в сексуальной любви, как она недавно начала верить (хотя, конечно, было много и этого), но — как она подозревала с самого начала — нуждался в Силе.

Состояние возможного. Противоположная сторона еще выстраивает Силы.

Выбор мужа мог привести к крушению мира, и тогда будут преданы сотни тысяч или миллионы. В ее руках находились судьбы наций — больше, чем когда она была частью имперских снов Вороньего Грая. Этот груз тяжелым камнем ложился на душу. Она подошла к креслу, упала в него, подтянула под себя ноги (короткое платье позволяло это сделать) и в размышлении уперла подбородок в кулак.

Вартлоккур не мог оставаться на месте. Его догнали грехи прошлых лет. Он метался, как тигр в клетке, бросая короткие взгляды то на Непанту, то на колокольчики, желая понять ее лучше и знать больше о том, почему его предупреждающее устройство испортилось. Он должен был помочь Непанте раньше. Теперь ему было некуда бежать. Пришла расплата, а он относился к тем, кто не мог ее избежать.

Сбоку Вартлоккура шепотом позвал Старец:

— Мы можем позволить ей сделать только один выбор. Даже если мы не можем принудить к нему силой. Ты должен на нее как-то повлиять. Она — женщина. Потенциальным подкупом может стать молодость. Омолодись снова. Посмотри, как она реагирует. Брось несколько намеков. У меня наготове все инструменты.

Вартлоккур изучал Непанту. Наконец он кивнул:

— Ты прав. Это не может испортить дела: хуже некуда. Готовь.. — Он повернулся и стал смотреть на свою великую работу, свой вклад в колдовство, свою надежду. На миг он увидел то искусство, что увидела Непанта, красоту. Возможно, скоро все это станет прахом или новым оружием для его врагов.

— Ради того, что приближается ко мне, и того, что, приводя меня в ужас, накроет меня, — прошептал он.

Непанта глянула на него вопросительно, слабо улыбнулась, но при этом не видела его. Он повернулся к Старцу.

— Готов?

Вартлоккур сделал глубокий вдох, пожал плечами и сказал:

— Полагаю — да.

Внимание Непанты было привлечено речитативом новых заклинаний. Она повернулась, когда серебристые серые мошки запеленали Вартлоккура. Не изменив положения, увлеченная, она слушала и смотрела, моментально забыв обо всем. Затем серебряная туча улеглась. И она глубоко вздохнула.

Вартлоккур сделал шаг к ней, вытянув вперед руки. Умоляющий, такой же молодой, каким он был, когда призывал властелина стихийных духов Земли на Ильказар. Исчезли морщины, седые волосы, борода и вздутые голубые вены на руках. Как она и ожидала, он был сильно похож на бин Юсифа, хотя характер не был столь четко выражен в лице. У Гаруна был вид голодного волка.