Через минуту Турран вздохнул и мрачно кивнул.

— Найму Гаруна бин Юсифа, Короля-без-Трона. Героя Либианнина и Хэлин-Деймиеля. Принимаю. Это более чем подходит. Но что он тут делает?

Вальтер потряс головой.

— По последним слухам предполагалось, что он работает с частями Итаскийской армии, разрабатывая тактику для береговой охраны против тролледингианских рейдеров, поскольку ожидались их вылазки.

— Выясни! — Приказ Туррана был холоден и резок как зимний ветер.

— Я хочу знать, почему он оставил теплое местечко и возглавил армию дикарей. Я хочу знать каждое слово, которое он произнес за месяц до того, как сменил место, кому и почему. И каждое сделанное им движение. Я хочу знать все это — и быстро. Наводни Итаскию шпионами. Потому что второе послание еще хуже. Непанта не смогла удержать Ива Сколовду. Сторонники прежнего короля восстали одновременно с нападением горцев. Она уверяет, что это было запланировано. Мне следовало оставить с ней Рыжебородого. Прешка — ученик по сравнению с мастером Гримнасоном.

— Будем отвоевывать город?

— Нет… — В глазах Туррана появился задумчивый блеск. — Непанта отступает на север с тремя сотнями верных ивасколовдцев. Я готов биться об заклад, что бандиты находятся впереди нее. А мы здесь… Скажи Рыжебородому, чтобы он подготовился к форсированному маршу.

Хмыкнув, Вальтер отправился за Гримнасонол Однако челюсти капкана наемников захлопнулись только на бандитских шайках. Каким-то образом учуяв опасность, бин Юсиф избежал участи диких союзников и исчез.

Высоким, холодным, одиноким был Вороний Грай — огромная крепость из серого камня. Защищали ее двенадцать высоких башен — одни квадратные, другие круглые — и зубцы-бойницы, напоминающие массивные челюсти. Лед застыл на стенах белыми пятнами. С внешнего склона окна без стекол казались пустыми глазницами. Гигантский туннель входа с опущенными зубчатыми решетками — похожими на клыки — завершал сходство крепости с черепом.

Место казалось холодным, продуваемым всеми ветрами. Таким оно и было.

Непанта стояла на парапете своей Колокольной башни, ежась на северном ветру. С содроганием она смотрела на печальный пейзаж: голые скалы и заснеженные равнины. Да, крепость казалась неприступной, хотя Непанта, конечно, и не специалист. Треугольная в плане постройка расположена на высоком утесе. Противник мог бы добраться только до одной стены, самой высокой, — а так крепость везде защищали неприступные скалы. Но, изучая мощь Вороньего Грая, Непанта не ощущала радости. Она думала, что все это напрасно, что врагов, которыми они встретились, возможно, не остановит ни оружие, ни стены. Гибельные напасти отметали прочь защиту.

Стоны ветра перешли в вой. Он пробирался ледяными клешнями сквозь ее наряды.

Из открытого люка на ветер выбралась грузна фигура Салтимбанко. Глядя на него, Непанта печально шепнула:

— Я бы хотела, чтобы со всем уже было все кончено.

Клоун был в на редкость веселом настроении.

— Ага, прекрасная принцесса! — закричал (как и ее лояльные ивасколовдцы, он настаивал этом титуле). — Смотри! Закованный в сталь серебро рыцарь идет сквозь опасности половины мира, преодолевает могучие горные вершины, попадает в неприступные крепостные твердыни, гряде в славе спасти прекрасную деву. «Но что это?» кричит славный рыцарь в образе самого себя. «Где прячется кровавый дракон?» Сам-друг, будучи воителем могучих мускульных сил, буду лупить его в хвост и в зад, вот так… и вот так… ответный выпад… левой в челюсть… он готов!

Несмотря на ужасное настроение, Непанта рассмеялась: уж очень комично поэтичный образ рыцаря из легенды сочетался с выражением «левой в челюсть». Все еще смеясь, она поняла, что под драконом подразумевается ее плохое настроение, и захохотала еще громче. Она вспоминала времена, когда вовсе не была способна смеяться, и не хотела, чтобы это повторилось в будущем. В недалеком будущем.

— Увы и ах, сэр рыцарь, — простонала она в притворной тоске (которая была недалека от настоящей). — Это не дракон держит меня в рабстве, а шестеро троллей и великанов-людоедов — они там, внизу.

— Эгей! Драчливый народ, говорите? Оу! — Салтимбанко запричитал. — Сам друг очень сильно испуган, может быть, сам оставил за спиной тролличий мир.

— Нехорошо говорить такие вещи о своих братьях, — сказал добродушный голос.

Салтимбанко и Непанта уставились на Вальтера, пытаясь угадать, что кроется за его появлением здесь. Однако Вальтер не имел никаких претензий — в данный момент.

Увидев, как Вальтер отреагировал на первое утверждение, Непанта резко бросила:

— Не говорить так о моих братьях? О вас, с вашими мозгами хорька и сердцем стервятника? Да если вы не людоеды и не тролли, то, умоляю, скажи — кто же вы такие?

— Поосторожнее, Непанта. В гневе разлетаются все секреты. А ты слишком близко подошла к обозначенной границе, разговаривая подобным образом. — Он перевел взгляд вниз, напоминая ей о Глубоких Темницах, а потом сменил тему разговора. — Но я пришел сюда не для того, чтобы спорить. Просто захотелось осмотреть холодные владения вместе с моей малышкой сестрой.

Все трое посмотрели вдаль, поверх застывших, покрытых ледниками горных утесов. Когти зимы никогда не отпускали Вороний Грай полностью, лишь ослабляли свою хватку на лето.

— Похоже, ты сегодня поэтично настроен, — заметила Непанта.

Вальтер пожал плечами и показал вдаль:

— Разве это не подходящий объект для поэмы?

— Да. Ода Богу Ветров или Деду Морозу. Или, может быть, эпос, описывающий одиссею ледника. Во всяком случае — ничего человеческого или теплого.

— Хм, верно сказано, — пробормотал Салтимбанко. Затем, решив, что Вальтер хочет поговорить с Непантой наедине, он направился к люку.

— Постой, Салтимбанко, не покидай нас, — закричал Вальтер в притворном ужасе. — Здесь не будет обсуждаться никаких секретов. А если ты уйдешь, то у Непанты испортится настроение. Если бы существовал какой-нибудь сердечный эликсир — зелье, поддерживающее бодрость духа, — то оно бы точно находилось в тебе. Доказательство? Непанта, Прекрасная Непанта, милая Непанта, однажды заплутавшая в своих дремах, с куском деревяшки вместо сердца. И кого следует благословлять за чудесную перемену? Даже Турран это заметил. «О, это ты, добрый молодец, Рыцарь Задумчивый».

Непанта посмотрела на Вальтера с изумлением.

Даже Салтимбанко, которому хотелось бы услышать более скандальную похвалу своим поступкам, был смущен столь не типичной для Вальтера речью. Хотя и не настолько, чтобы показать это.

— Слушай, сестричка, — продолжал Вальтер. — Слушай, о, ветер, похожий на рычание подыхающего дракона! Кто спас дух удрученного клана? Кто принес сердце бессердечной? Этот человек, который так мудро валяет дурака! Я думаю, что он вовсе не дурак, но самый умный жулик — актер или клоун!

Хотя Салтимбанко и сохранил на лице самоуверенную ухмылку, внутри у него все сжалось от страха. Многочисленные вопросы выбросили щупальца Ужаса на подготовленные сознанием вины поля разума. Что узнал Вальтер? Или это были голословные заявления? Предупреждение, что он под подозрением?

Непанта прервала цепь его размышлений вопросом:

— Вальт, что делает тебя таким прозаичным? Ты.. — Она насмешливо прикусила язычок, строила рожицу и продолжила:

— Я хотела сказать что-то противное. Полагаю, пребывать в моем обществе — не самое приятное занятие: два прекрасных рыцаря пытаются развлечь меня, а я лишь вон как гарпия.

Оба мужчины запротестовали, но она остановила их движением руки.

— Кто меня лучше знает, чем я сама? — она не выдержала и расхохоталась. Ее подстегнул к этому смешной ужас на лице Салтимбанко. Очевидно, она только что нарушила какую-нибудь безумную философскую доктрину.

Однако, когда толстяк заговорил, он не сказал ничего философского.

— Оу! — закричал он. — Слышу вой старику Ледяного Ветра! Сам-друг защищен мудро накопленными слоями оберегающей плоти. Сам позволяя тучность, я все же начинаю замерзать, неподвижно стоя перед потоком из-за гор. Умоляю, добрые господа! Нельзя ли нам перенести встречу туда, где горят большие теплые огни?