— Проблема Учкана тоже решена.

— Учкана? Он что, согласился с тобой поделиться…

— Он уже ни с кем не сможет поделиться.

— Да ты что!.. — свободной рукой Паша нащупал табуретку, подтянул поближе и сел. — Ты же не такой идиот, Михей, чтобы Учкана грохнуть? «Пригородные» этого не простят, война будет, и большая война. Старик только мог «развести», да и он как назло помер… Постой! — Паша открыл рот, пораженный внезапной догадкой. — А не ты ли, Михей, и Старика убил?

Михей промолчал, но и так по его лицу все стало ясно.

— Зачем тебе это понадобилось? — Паша сжал рукоятку пистолета так, что побелели костяшки пальцев. — Все же по понятиям шло. У каждого — своя доля. Тихо, как порядочные люди… Или тебе мало стало? Теперь, когда война начнется, а она начнется непременно, мы все, что у нас сейчас есть, потеряем. Хорошо, если кто жив останется. Нет, ну надо же быть таким мудаком! — он всплеснул руками. — Старика еще — ладно, хотя с ним спокойнее было. Но и без Старика по-мирному со всеми договориться можно было. Что-то уступить, что-то поделить. Но теперь, когда грохнули еще и Учкана… Тебе конец, понял! — крикнул он, продолжая сидеть на стуле.

— Не все теперь от меня зависит, Паша, — простонал Михей, и выглядел он при этом неважнецки.

— Вспоминаю, Баклан говорил, ты каких-то «варягов» пригласил?

— Они сами меня «пригласили». Да что теперь об этом говорить! — Михей раздраженно махнул рукой, — Сила силу ломит. Теперь и у тебя, Паша, выхода нет, одного на льдине не оставят.

— Все ясно, «варяги» хотят город к своим рукам прибрать. Это меняет дело, — Паша повеселел. — На таком фундаменте можно все «бригады» объединить.

«А неплохо все складывается», — решил он.

Основные лидеры, к которым братва могла бы примкнуть, или убиты, или переметнулись к чужакам. Только он, Паша, не сломался, не сговорился ни с кем. Ему и возглавить, тут он усмехнулся про себя, «Сопротивление». Как против фашистов.

— Значит, ты не с нами? — вяло спросил Михей.

— Гляди дальше, я собираюсь вышибить твою залетную шпану из города. А их много? — как бы невзначай поинтересовался он.

— Я только троих видел, нет, четверых, четвертый за главного.

— Вот и передай этому главному…

— Он это предвидел, Паша.

— С натуре, чего предвидел? Что я против пойду? И убрать меня велел? Да только ему ко мне не подступиться, — Паша для наглядности поиграл в руке пистолетом.

«Надо будет тотчас своих людей высвистать, — решил Паша, — Потом «залечь на матрасы». Жену — к теще на хутор, туда не доберутся. Сам на пароходе отсижусь. Война, так война. И успеть забить стрелку с «пригородными», пока они дров не наломали.

Объяснить ситуацию: кто Учкана грохнул. Объединить усилия».

От навалившихся забот голова пошла кругом. Он нетерпеливо посмотрел на Михея — эту проблему тоже придется решать. Вот только когда? Может, прямо сейчас? Нет, пусть лучше Михей погуляет. На него проще будет пальцем тыкать, чем на незнакомых и неизвестных никому «варягов».

Паше даже стало немного жалко бывшего дружка. Но дураки всегда помирают молодыми. И каков наглец! Явился к нему один, без оружия, и надеялся сломить!

— Их главный предвидел, — пояснил Михей, — что начнется война. И что ты захочешь всех объединить, чтобы раздолбать чужаков. Он хочет именно такой бойни. Поэтому и приказал мне идти к тебе одному и без оружия. А так, ты думаешь, не грохнул бы я тебя — уже? — и Михей оскалился.

Пуля вошла ему в рот.

На грохот выстрела прибежала заспанная жена.

— С ума сошел? — запричитала она, — Убить человека в собственной квартире? Как я теперь обои отмою?

— Не сдержался я, — виновато признался Паша-мореход. — Он дерзить начал… Ремонт сделаем, давно пора.

— А когда своего ученика в школе избил до сотрясения мозга девять лет назад, и в тюрьму попал — тоже не сдержался? — зло напомнила она.

— Да ладно, тут другое дело. «Жмурку» я сейчас оттащу вниз, а потом за город свезу. Не бойся ты. Такие дела начинаются! Ментам столько трупов считать придется в ближайшие дни, так что одним больше, одним меньше, они и не заметят, — успокоил он, а сам тем временем набирал номер телефона, чтобы вызвать наиболее преданных бойцов.

Когда подъехало три легковых машины, битком набитые крепкими хмурыми парнями, Паша успел вытащить на улицу труп Михея.

Бомжика, кстати, который спал на лестнице, подложив под голову убогие пожитки, уже не было. Видно вспугнул выстрел.

05 часов 15 минут. В купе удаляющегося он перрона поезда сидели три опрятных молодых человека. Они были чисто выбриты, а костюмы «с иголочки», и лишь покрасневшие глаза да перерезавшие лоб морщины выдавали усталость.

— Наверное, бизнесмены какие, — решила проводница. — Так, некрупные, средней руки.

«Бизнесмены» попросили принести им чай. Они казались чем-то неуловимо похожими, и несколько застреленных в эту ночь людей с легкостью признали бы в них своих убийц.

Но мертвые молчат.

— Вот так мне нравится, — сказал тот, что сидел у окна по ходу поезда. — Вечером приехали, утром домой.

— И платят наличными.

— А заметил, откуда он деньги доставал? Прямо из инкассаторского мешка. Я случайно подглядел, у него в хозяйственной, рваной такой сумке, лежал натуральный мешок, в котором из банка в банк деньги перевозят.

— Надо проверить, не меченные ли купюры. — Гроссмейстер такой подставы не сделает, можешь быть спокойным.

— С Гроссмейстером приятно работать, — подтвердил третий. — Никакой тебе суеты.

— Любопытная личность. Интересно, зачем он все это затеял, как думаешь?

— Не наше дело — думать. А уж тем более думать за Гроссмейстера… Главное, работу свою выполнить, — и сидевший у окна сладко зевнул.

07 часов 45 минут. На одной из еще непроснувшихся улиц Нововладимира припарковался джип. Из джипа вылез огромного роста мужик и направился к дверям сауны.

Вот уже второй час Паша-мореход колесил по городу, собирая хоть какие сведения о «варягах», как он их про себя окрестил. Но боевики, за одну ночь уничтожившие всю верхушку преступного сообщества Нововладимира, как сквозь землю провалились.

От мобилизованных для этой работы верных людей все время поступали сведения:

— Адидас исчез, — сообщили по мобильнику. — После того, как у него гость побывал, нам это личный повар рассказал, Адидас покидал шмотки в чемодан и смылся…

— Отсидеться в норе решил, хитрая сволочь, — пробурчал Паша. — Только когда он вернется, город будет совсем другим, — философски заметил. — И места ему может не найтись…

— Гога-таксист сообщил, что ночью какого-то заезжего крутого в сауну возил. Тот был при стволах, таксист приметил, — другой звонок.

— Уже горячее, — обрадовался Паша. — Давай в сауну, может оказаться один из тех, кого ищем, — приказал он сидевшему за рулем автомобиля пареньку.

Уже на подъезде к сауне снова затренькам мобильник:

— Несколько фраеров залетных в балагане объявились.

Пожилые. Сторожиха говорит, никакого оружия при них не было, вроде, как актеры, театр арендовали, спектаклю устроить хочут. И безобидные, как пельмень на морозе.

— Все равно — проверить! — рявкнул Паша. — Пошли туда своих пацанов.

Вылез из джипа и направился к дверям сауны. Сначала он постучал, а потом толкнул дверь, и она оказалась незаперта.

В первом же помещении за накрытым явствами столом сидел связанный человек. Во рту у него был целый персик. Сок тек по подбородку.

Морщась, Паша вынул «кляп» изо рта.

— Эй, — он несколько раз ударил его по щекам, приводя в сознание.

— Приехал такой, синенький от татуировок, — из глаз саксофониста брызнули слезы. — А вышел из бани — все татуировки смылись… Он с девкой… Заодно они оказались. Меня связали, гады, а потом в холодильнике единственный персик нашли и в рот засунули, чтоб не кричал… я сопротивлялся, но у них пистолеты…