— Подожди с персиком своим, — оборвал излияния Паша. — Про мужика рассказывай. Какой из себя? Может, что сказал — один он, или где остальные? Куда направился?

— У него все смылось. И татуировка смылась, и краска с волос…

— Что за ерунда! Как он хоть выглядел, опиши…

— Я… я… — и саксофонист окончательно разрыдался.

— Так ничего и не запомнил? Ты хоть соображать сейчас можешь?

— Запомнил! — лицо саксофониста просветлело. — Я знаю, как его зовут. Потому что девка, когда мне персик в рот засовывала, говорит — «Дима, а давай мы ему морковку в задницу еще вставим, для симметрии, он еще та сволочь?» а Дима в ответ — «Не надо». Так что Дима его зовут, Дмитрий!

Ренат, еще толком не проснувшись, ощутил ноздрями запах еды. Так как заснул он на голодный желудок, ароматы свежего хлеба, молодой картошки, возвышавшейся в миске горкой, посыпанной укропчиком, и тихоокеанской сельди «залом», выложенной фигурно ломтиками на продолговатом блюде, с колечками лука сверху, не только вызвали у Рената обильное слюноотделение, но и заставили прямо-таки выпрыгнуть из кресла первого ряда, где он почивал.

Особенно поразил его графин с водкой, запотевший от холода.

Все это стояло на столике перед ним.

А напротив, на корточках, сидел «Робин Гуд», который вчера спер у них деньги.

— Как?.. Что?.. Откуда?.. — Ренату почудилось, что он еще не проснулся.

— Батон «багет» прямо из пекарни: проходил рано утром мимо, они только что выпекли. Селедочку и картошку приготовила Мария Ивановна, наша сторожиха, — объяснил он. — Что же касается водки, тут я обратился к классике. Графинчик нашел среди реквизита, наполнил купленной в киоске водкой и опустил в полоскательницу со льдом.

— Это какой-то бред…

— Вовсе не бред, — живо возразил «Робин Гуд». — Льда сколько угодно можно наколоть в подвале театра, там, где находятся холодильники, прежде обслуживавшие буфет.

— Обалдеть! — воскликнул Семен, тоже проснувшийся.

— Рад, когда скромная услуга оценивается по заслугам, — скромно согласился «Робин Гуд».

— Какая услуга? Ты у нас, гнида, деньги спер! — заорал Ренат, и голодным взглядом скользнул по горке картошки. — И водкой собираешься искупить?

— Можете не сомневаться, водка не «паленая» — заверил «Робин Гуд». — Сам попробывал. Что же касается денег… Я их специально рядом с вами на кресло положил. А то — пришел в театр, смотрю, денежный мешок в проходе валяется. Я еще допускаю, чтобы «денежные мешки» в первом ряду сидели, но чтоб на полу между кресел…

— Значит, ты деньги не брал?

— Как можно-с… Чтоб я, да чужие деньги… Только изъял свою долю.

— Вкуснотища, — Семен отправил в рот кусок селедки, а следом — картофеленку. — Классика. Русская классика…

— Ты бы водки сперва выпил, — поправил его Ренат. — Ничего в русской классике не смыслишь.

— А где Димка?

— Где Димка?

— Ваш дружок? — уточнил «Робин Гуд». — Так его не было.

— Спит, наверное. Он хотел побродить по театру, ну и уснул…

— Надо его поискать, — предложил «Робин Гуд». — А то останется без завтрака.

И они пошли его искать, при этом Семен в одной руке держал миску с картошкой, а в другой — вилку, а Ренат — блюдо с селедкой и тоже вилку. «Робин Гуд» тащил графин.

— Здесь нет.

— И здесь тоже нет…

— Куда же он подевался?

— Ой! — сказал Семен, выглянув в окно. — Черная машина к дверям подъехала. И из нее какие-то мрачные мужики вылазят…

— Наверное, те же самые, что нас убить хотят. Из-за этого, блин, Трупина.

— Во-во… — согласился «Робин Гуд».

— Кончайте трепаться! — в служебную комнату, где размещался кабинет режиссера, ворвался Дима. — Боевики приехали, сейчас начнут мочить нас направо-налево… Или налево-направо, — засомневался он.

— А что ты предлагаешь? — раздраженно спросил Ренат.

— Есть способ, я уже придумал. А Джессика нам поможет, она их уже встречает… Только каждому придется сыграть свою роль без единой репетиции.

Вошедшие в зрительный зал боевики, которых прислал Паша-мореход, опешили.

Их встретила абсолютно голая девица. Впрочем, на ногах у нее были потрепанные кроссовки.

— Входите, раз пришли, — девица кокетливо повела распутными глазками.

— Мы… того, — смущенно произнес «бригадир», уставившись на лобок голой девицы. — Нам надо артистов повидать, которые ночью приехали.

— Прямо-таки их самих? — она стрельнула глазами на затемненную сцену.

«Ну и бесстыжая же», — подумал «бригадир».

— Шпаги можете оставить здесь, — сообщила голая девица.

— Какие шпаги?!

— А вот… Разве вы без шпаг?

И она указала на прислоненные к стене три шпаги.

— Нет, мы типа того, конкретно без этих, в натуре, шпаг, — задумался на мгновение «бригадир», а потом достал из кармана «кнопарь» — нож с выкидным лезвием — и протянул женщине. — Разве что…

— Мессир вас примет, — надменно сказала она, и как по мановению волшебной палочки сцена осветилась вспыхнувшими прожекторами.

Посреди в какой-то красной накидке сидел Дима. Он дрессировал кота, вернее, Семена, наряженного в костюм «Кота-в-сапогах», сохранившегося от новогодних елок. Дима заставлял Семена прыгать через трость, которую держал над полом.

А по проходу к боевикам уже шел непонятно как одетый гражданин в круглых очках, в которых одного стекла не было вовсе, а другое треснуло.

— Репетируют-с, — наглым громким шепотом сообщил «Робин Гуд» и ткнул пальцем в сторону сцены. — Просьба не шуметь. Ни-ни.

— Эта… Типа… Кто такие, в натуре? — ошеломленно эксплуатировал словарный запас «бригадир».

— Эта? — в тон ему переспросил «Робин Гуд», — Эта, в натуре, магистр черной магии, типа — фокусник.

— Ну да! — изумился «бригадир», и толпившиеся за его спиной боевики одобрительно зашумели. — Типа, Копперфильд?

— Копперфильд — один из лучших учеников нашего магистра, — пояснил «Робин Гуд».

— А ты кто такой? — подсознательно почувствовал подвох «бригадир».

— Секретарь ихний. Помощник. Ежели конромарочка нужна, билет бесплатный, то — ко мне обращайтесь.

— Эта, чего нам бесплатный? — заржал бригадир и достал из кармана полную пригорошню купюр, — Нам самые дорогие давай.

— Тогда пожалуйте на сцену.

— Это как — на сцену? — не понял кто-то из боевиков. — Ты нас в первый ряд посади.

— Если вам, господа, — задребезжал «Робин Гуд», — в качестве самых дорогих билетов всучивали первый ряд, так вас обманывали. Чем ближе, тем дороже, верно? Самые дорогие билеты, это когда сидишь прямо на сцене, а не где-то там в первом ряду.

— Во, блин! — воскликнул «бригадир». — А мне и в голову не приходило. Айда, господа удавы, — поманил он за собой братву.

В кармане у него затренькал мобильный телефон.

— Знаю, знаю, — успокоил он бросившего тревожный взгляд «Робин Гуда», — В театре и самолете надо отключать. Я ж не без понятия.

— Эй, а почему такие поджопники низкие? — спросил кто-то из боевиков, глядя на расставленные по краю сцены тяжелые дубовые табуреты, сохранившиеся от неудачной постановки «Мастера и Маргариты».

— С низкого не так опасно падать, — пояснил «Робин Гуд». — Тс-с… — и приложил палец к губам.

— Ну а где фокусы-то? — поинтересовался бригадир.

— Фокусы? — Дима отвлекся от дрессировки «кота» и в упор посмотрел на бригадира, — Фокусы мне как-то не к лицу.

— Он — магистр черной магии, — шепотом подсказал «Робин Гуд».

— Виноват, — поправился «бригадир», смущенный тем, что сидит на сцене, а в глаза ему светят прожекторы. — Магия-то где?

— Магия — штука опасная, — голосом школьного учителя пояснил Дима. — Обращаясь к ней, вы пробуждаете древние дремлющие силы. А как поведет себя человек, если его ненароком разбудят? Так же поведет себя и сила…

— Так фокусы будут или нет? — возмутился «зритель», сидящий у самой суфлерской будки.

Дима поднялся, опираясь на трость, и подошел к нему.