«Потому, что нельзя быть красивой такой», — пел сипловатый голос. — Потому что нельзя…» Чиновник поднес к глазам бинокль. На палубе парохода в гордом одиночестве танцевала сама с собой полная дама в розовом платье и чем-то меховым на шее.

До взрыва осталась ровно минута.

Он судорожно включил переговорное устройсто, настроенное на одну волну с милицием, и напомнил:

— Как только преступники будут задержаны, все их вещи срочно ко мне. Не досматривать. Это — приказ. Государево дело.

Ему дурно становилось от того, что деньги, которые он заплатил за акции, могут пропасть. И машину, тоже, было жалко.

А горожане гуляли вдоль набережной, на пароходе гремел банкет, все были веселы, лишь Паша-мореход сидел необыкновенно задумчив. Он вспоминал зеленоглазую шатенку.

«Эх, не надо было ее отпускать,» — подумал Паша.

И понял, что прошляпил сегодня что-то более важное, чем контрольный пакет акций.

А «Робин Гуд», стерев с губ икринки от белужьей икры, вышел на палубу. Он и выпил изрядно, по этому, танцующая сама с собой, дама в розовом платье и чем-то пушисым вокруг шеи, показалась ему необыкновенно желанной.

— С джипом поосторожнее! — кричал в рацию временный заместитель мэра. — Ни в коем случае не стреляйте по машине!

— Слышали? — сержант отключил рацию. — Нужны именно вы, бродяги. Как только выяснят, что в джипе другие люди, снова примутся искать вас. Даже не знаю, чем вы так насолили городскому начальству… Но — теперь не отстанут.

— Заткнись ты! — заорал майор в рацию на заместителя мэра, требовавшего поберечь автомобиль. — Не засоряй эфир! Ты мне всю операцию сорвешь! Да мне твой джип по…

«Они остановились, — донесся голос лейтенанта через засоренный «Лицом городского масштаба» эфир. Метров двести. Что делать? Идем на сближение?..

Джип действительно остановился.

— Что там? — настороженно спросил вожак, вглядываясь в уходящую за горизонт прямую, как струна, ленту асфальта.

— Менты фуру тормознули, — пояснил славящийся острым зрением браконьер, неудобно сидевший на джутовых мешках. — не объехать.

— Поворачиваем? — полуутвердительно спросил мужик, не расстающийся с бутылкой водки. Даже с пустой.

— Нет. За-по-до-зрят. — с расстоновкой произнес вожак. — Тормози и открой капот. Вроде — сломались. А как только дорогу освободят — рванем. Прорвемся, отморозки! Хе-хе…

— И что там со взрывчаткой? — спросил майор и понял, что ему очень хочется сию же секунду оказаться на пенсии и выращивать земляные груши на приусадебном участке.

— Не исключено, что таких мешков несколько, и оставшиеся у нас в городе.

Докладывающий опер хотел еще сказать, что в мешке, который изъяли у барыги, обнаружили врыватель с таймером, и время взрыва — уже вот-вот…

А «Лицо городского масштаба», до сих пор наблюдавшее за пароходом в бинокль, не выдержало и зажмурилось. И хотя специалист, рассчитывавший взрыв, пояснил (это рассказал организовавший операцию личный шофер), что взрыв будет направленным, то есть уничтожит только пароход, да разве кого из случайных зевак на набережной накроет осколками, «Лицо» боялось. Боялось громкого звука.

Секундная стрелка завершала круг. С закрытыми глазами он считал про себя:

«Один, два, три, четыре…» На четверном посту ждали команды, как им дальше действовать. Образованный рядовой материл, почем свет стоит, сержанта. Если бы тот не уговорил его пойти в отдел, чтобы выклянчить «газик», сидел бы сейчас за столом с родственниками жены и праздновал день ее рождения.

Хотя, что хуже…

— Идем на сближение. Огонь не открывать, — принял самостоятельное решение лейтенант Найденов.

«Лицо городского масштаба» открыло, сначала, один глаз. Обломки парохода с неба не падали. Да и врыв прозвучал — так себе, отдаленно, словно запоздалый за молнией раскат грома.

Пароход продолжал стоять посреди реки. И ничего с ним не случилось.

«Лицо» открыло второй глаз.

На палубе продолжала танцевать женщина в розовом платье с пушистым боа. Только теперь вокруг нее подпрыгивал вприсядку мужичок в бейсболке и хлопал в ладоши. В бинокль было видно, как блестят на солнце круглые очки того мужичка.

Услышав взрыв, сержант включил рацию.

Тишина после взрыва нависла не только в воздухе, но и в эфире.

Все посмотрели за горизонт, откуда поднимался «гриб» пыли. Только Джессика даже головы не подняла, а продолжала что-то искать на обочине дороги.

Услышав раскат отдаленного взрыва пес Борис, несмотря на доставшиеся от отца бесстрашные бойцовские гены, забрался под днище ближайшего автомобиля. И только протиснув мускулистую задницу, глухо, из-под автомобиля, зарычал.

— Лейтенант, Найденов, отвечай! — кричал в это время в рацию майор, — Сережка, что там случилось?! Ответь!

— Жив летуха! — очень громко говорил в четвертого поста образованный рядовой. — Контузило малость. А?! А?! Да я сам ничего не слышу! Оглох. Что было, что было! Из джипа пламя на метр высотой! Грохот! Пламя! Ничего не слышу…

«Взрыв произошел не там, где предполагалось, — определило временно исполняющее обязанности мэра «Лицо». И потребовало в рацию:

— Срочно доставьте ко мне в кабинет веши, которые находились в джипе… и саму машину. Она не слишком, надеюсь, пострадала?

— Какая машина, какие вещи, мудак?! — вдруг изменил присущей интеллигентности образованный рядовой, — Тут все на молекулы распалось! И люди, и машина, и шмотки. Смешалось с придорожной пылью…

— Все равно — что в лотерее повезло, — сержант отключил рацию. — Вам бы по канату ходить, раз такие везунки, — заключил он.

— Почему — везунки? — удивился Семен, все еще не пришедший в себя после взрыва. — Чем мы такие везунки?

— Все теперь думают, что в том джипе взорвались вы. Никто теперь вас искать не станет, — пояснил сержант.

— Значит, мы «сняты с крючка»? — уточнил Ренат.

— Вот именно. Никто не будет искать ни вас, ни машину… и то, что было в сумке. Кстати, почему городскому чиновнику так понадобилась эта сумка? — с неожиданной для себя проницательностью поинтересовался сержант.

— А там наряды нашей спутницы были, — пояснил Дима. — Наверное, ваш чиновник своей жене такие же хотел.

— Пусть так, — улыбнулся сержант. — Грузовичок на ходу?

И он махнул рукой в сторону машины, брошенной браконьерами, а, может, Джессики, которая на четвереньках все еще ползала вокруг.

— Вроде, был на ходу.

— Тогда я вывезу вас из района, а то, сами опять дров наломаете. Машина-то наверняка ворованная.

— А потом? — спросил Семен.

— А потом — ваше дело.

— Как англо-американцы говорят — «ваши похороны», — вставил Дима.

— При чем здесь опять! — возмутился теперь уже Ренат. — Я понимаю, творческие люди склонны к пессимизму… и алкоголизму, который ведет к пессимизму. — не выдержал он.

— Да просто поговорка такая! — попытался оправдаться Дима. Вместо — ваши дела, они говорят: ваши похороны. Что я, — возмутился он, — виноват, что так говорят?

— А девушка у вас просто замечательная, — вдруг не выдержал и признался сержант. — В том смысле, что интересная.

— Ты, сержант, — неожиданно строго сказал Дима, — Ты езжай сам по себе, мы пока что без тебя выбирались, и снова выберемся. Забирай грузовик и вали отсюда.

— Нашла! Нашла! — вдруг завопила Джессика и кинулась им навстречу.

— Она нашла бумажку от тарталетки с икрой, — тихо сказал Семен. — Это результат нервного стресса. Будьте с ней поласковее.

— Надеюсь, она не заставит нас нюхать бумажку, в которую икру заворачивали? — проворчал Дима.

— Что ты нашла, дочка? — спросил Семен. — Квитанцию.

— Какую квитанцию?

— Ну, я в нее печенюжку с икрой завернула, а то «Робин Гуд» все бы и сожрал. А квитанция эта — на багаж. Я успела перед отъездом из Нововладимира багаж сдать. На, смотри! — и она отдала бумажку Семену.