– Вот начальства-то развелось!

Услышавший эту реплику лейтенант Мосаса засмеялся и хлопнул его по плечу:

– Не расстраивайся! Дальше их будет ещё больше! Я уже привык к этому…

– Закон Паркинсона, – процедил сквозь зубы Урому, закуривая сигарету.

– Что за тип? Почему не знаю? – пошутил Тецами.

– Один англичанин. Он сказал, что если есть какая-нибудь проблема, то её будут решать так долго, сколько есть времени в запасе, и потратят столько денег, сколько имеется в наличии.

– Это точно про грёбаную армию! – чертыхнулся Мосаса. – Жаль, что я ничего другого делать не умею.

– Это точно, Барти. Мы с тобой можем только воевать, а вот Урому и Дженсен разбираются в моторах и всякой другой механике!

– Учитесь, ребята! – засмеялся вдруг Дженсен. – У вас ещё вся жизнь впереди!

– Лучше тянуть офицерскую лямку, чем корячится на дядю, верно, Тимоти?

– Да, Барти, чертовски верно. Пошли, однако. Нас зовёт Хейде. Сейчас получим новые назначения и поедем. Пока, ребята!

– И Вам не хворать, – откликнулись Дженсен и Урому. Они ещё постояли на крыльце штаба, покурили, о чём-то поговорили без всякой субординации и пошли по своим делам. Тимоти получил назначение в селение Рус, а Барти – Пастер. Они должны были навербовать второй и третий пехотные взводы. Четвёртый должен был набрать Джинджи в боме Дюма…

Прибыв в столицу Гвиании по срочному делу, Адриан Гуль рьяно приступил к его исполнению. Он сразу же поехал в британское посольство, чтобы проконсультироваться с послом. В отличие от Зангаро, Боганы, Экваториальной Гвинеи и ещё полудюжины мелких стран, в которых не имелось постоянного дипломатического представительства, в Гвиании оно было. При этом его руководитель традиционно имел статус Чрезвычайного и Полномочного Посла. По-видимому, это была дань тому времени, когда эта страна входила в Британское Содружество. Даже сейчас после двух военных переворотов и мятежа сепаратистов английские позиции были весьма сильны, хотя и поколеблены. К удивлению, Гуля посол оказался сильно занят: ему сообщили, что рассчитывать на встречу он сможет только в понедельник. Кроме того, в представительстве не оказалось свободных комнат, и он был вынужден поселиться в отеле «Американа». Хотя он был тоже полностью забит приезжими, британскому дипломату выделили приличный номер. После полудня он стал спускаться на террасу, чтобы пообедать, и в одном из коридоров к своему немалому удивлению заметил одного из ближайших сотрудников Мэнсона.

– Мистер Эндин, – окликнул он. – Как хорошо, что я Вас встретил!

Человек, которого он позвал, затравленно оглянулся по сторонам. Увидев, что в помещении нет посторонних он подошёл к нему почти вплотную.

– Здравствуйте, Гуль, – прошипел Саймон. – Не называйте меня так: я здесь под другим именем.

– Извините, мистер…э-э-э…

– Харрис. Уолтер Харрис.

– Харрис. Рад Вас снова встретить! Что Вы здесь делаете…

– Собираюсь поплавать в бассейне. А Вы?

– Иду обедать. В посольстве не оказалось свободных мест!

– Что же, приятного аппетита!

– Спасибо. Может выпьем что-нибудь в баре перед ужином.

– Можем. Заодно расскажете про дела в Кларенсе.

– Обязательно. Тогда, в семь вечера в баре?

– Лучше в половине восьмого. У меня в шесть встреча: она может затянуться.

–O’Кей!

Упругой походкой Эндин направился по коридору в направлении бассейна, а Гуль поплёлся в ресторан. Обедал он в полном одиночестве, наблюдая как у стойки бара резвятся американцы. Было всего пять часов пополудни, когда Гуль вернулся в номер. До встречи было полно времени, и он решил сходить в бассейн. Накинув махровый халат с гербом отеля и перекинув через плечо полотенце, он медленно поплёлся по коридорам отеля, следуя указаниям, написанным на табличках. К его удивлению, в солярии, примыкающем к бассейну, было малолюдно. На оранжевых шезлонгах развалились несколько европейцев, ещё двое или трое плавали в прозрачной воде. Благодаря плитке и подсветке освещению, она казалась бледно-голубой. Он положил полотенце и солнечные очки на ближайший шезлонг, скинул халат и подошёл к краю бассейна. Несколько мгновений он стоял на бортике, не решаясь прыгнуть: на жарком солнце вода показалась обжигающе холодной. Он вдруг покрылся пупырышками и закрыл глаза.

– Эй! Ну что там? Всю жизнь стоять будешь? – вдруг услышал он женский голос откуда-то сбоку. Адриан посмотрел в ту сторону. Черноволосая женщина лет тридцати пяти с усмешкой смотрела на него. Она стояла на мелководье, у противоположного края бассейна, по пояс в воде. Её кожа отливала бронзой, мокрые волосы, стянутые в конский хвост, блестели в лучах солнца, а глаза вызывающе смотрели на англичанина. По-английски она говорила со смешным акцентом, напоминавшим греческое «цоканье». Адриан посмотрел на воду: недалеко плескался какой-то толстяк.

– Что медлишь? Воды боишься? – насмешливо крикнула брюнетка и улыбнулась, обнажив ряд мелких белых зубов, делавших её похожей на куницу. Толстяк обернулся на звук и тоже засмеялся.

Адриан слегка подпрыгнул, вытянул вперед руки, согнулся в поясе и закрыл глаза: через секунду он уже был в воде. В воду он вошел, ударившись своим брюшком так , что перехватило дыхание. Вода обожгла его кожу, а хлор разъел нос. Когда он вынырнул, жадно хватая ртом воздух, то почувствовал облегчение. Грязь и пот, накопленные во время переезда, были смыты. Он сделал несколько гребков к дальнему концу бассейна, а потом лёг на спину и поплыл обратно. Блаженство…Вдруг кто-то сильно толкнул его плечо: это была брюнетка. Мощно разгребая руками воду, она на большой скорости пересекала бассейн. Столкнувшись с ним, она потеряла темп и остановилась.

– Извините, я Вас не заметила. Увлеклась, – цокая произнесла она. Гулю её произношение показалось забавным: он улыбнулся.

– Хорошо, что Вы не сердитесь, – сказала она и поплыла дальше.

Минут двадцать Адриан просидел в бассейне выпуская весь жар, скопившийся в нём за время пребывания на экваторе. С момента прибытия в Кларенс он только дважды принимал ванну и пару раз купалсяв океане: остальное время приходилось довольствоваться душем.

– Хорошо, что китайцы в своём посольстве построили бассейн, – подумал он, оценивая преимущества искусственного водоёма.

Когда дипломат выбрался к шезлонгу, солнце уже спустилось на линию пальм: оставалось минут пятнадцать до начала сумерек. Он надел солнечные очки и стал оглядываться. Шезлонг брюнетки оказался на противоположной стороне бассейна. Она находилась в компании трёх крепких, уверенных в себе парней. Все они были коротко пострижены, белокожи; нетрудно было догадаться, что под тропическим солнцем они всего несколько часов, плечи, спины и грудь у них покраснели. У старшего из них на теле темнели рубцы и шрамы. Этот держался более сдержанно, можно сказать, предупредительно. Мужчины о чём-то громко говорили, спорили и смеялись. Женщина вытянулась на шезлонге и отвечала им короткими репликами. У Гуля сложилось впечатление, что это её подчинённые или телохранители. Она была склонна к полноте, но шикарный купальный костюм и дорогая широкополая шляпа скрывали эти недостатки.

– Вероятно, это какая-нибудь эксцентричная миллионерша, – решил он и подозвал официанта. – Виски с содовой!

– Да, сэр.

Допив свой коктейль, Гуль накинул халат и пошёл в номер. Он спустился в бар минут за пятнадцать до встречи с Эндиным.

Бар был пропитан запахом табака: он был настолько прокурен, что оба вентилятора и мощный кондиционер не могли разогнать дым. Адриан даже закашлялся при входе в помещение:

– Вы не курите, – раздалось знакомое цоканье у его уха.

– Нет, мадам. Только сигары по вечерам, – чопорно ответил британец. – Позвольте представиться, Адриан Гуль…

– Да, да, знаю. Вы – дипломат. А меня зовут – Джульет Аграт. Я здесь по делам.

– Разве Африка место для деловых женщин, мадам? – Гуль бросил на стойку бара пятифунтовую купюру и крикнул бармену. – Розовый джин, пожалуйста. Что Вы будете, мадам?