– Превосходная позиция! – прокомментировал капитан. – Пятьсот метров по густой траве под пулемётным огнём!

Он оглядел притихших командиров, а потом отдал приказ:

– Чтобы овладеть деревней надо занять холмы по краям дороги. Атакуем их на рассвете, пользуясь предутренним туманом. Передвигаться будем только ползком. Первый эшелон – первая и особая рота, следом – вторая и третья. Все три станкача установим здесь на опушке для прикрытия выдвижения и поддержки атаки. Огонь они откроют только в том случае, если нас заметят…

– А мне что, тоже с минометом вперёд ползти? – подкатил к Кореневу с ехидным вопросом боганский сержант. – В нем полцентера веса!

Коренев перевёл вопрос, после чего Мартын на секунду задумывается. Тряхнув бритой головой, он зло сказал:

– Переведи, что он останется здесь. Как только по нам откроют огонь, пусть выпустит три оставшиеся мины и дует следом за второй ротой. И пусть только попробует отстать или потеряться! Пристрелю!

Первые триста метров роты преодолели перебежками. Их прикрывал густой утренний туман. Торопились так, что ошметки летели из-под ног. Оставшееся пространство бойцы батальона проползли за четверть часа. Вскоре первая и особая роты закрепились по обе стороны прохода и установили на вершинах холмов «дегтяри». К большому удивлению советников, на их вершинах даже не были выставлены часовые. Едва пригибаясь, миновали поле пулеметчики и минометный расчет. Сразу после этого вторая и третья роты проскочили седловину и кинулись под защиту плетня вокруг каких-то латеритовых построек, похожих на сараи. Часть из них почернела от копоти, будто выгорела. Все замерли, держа наготове оружие. Пока все шло более-менее. Разведчики и саперы проверили ближайшую улицу и солдаты, растянувшись в цепь, стали входить в просыпавшуюся бому. Жандармов в ней не оказалось. Обыск дал всего несколько старых ружей и ломаную винтовку «маузера».

– Где остальное оружие? – грозно хмурил на старосту брови Буасса. – Где деревенские юноши? Где запасы кофе?

Тот пожимал плечами, близоруко щурился и всё время повторял:

– Жандармы изъяли. Жандармы увели. Жандармы забрали…

Расспросы остальных жителей ник чему не привели: они слово в слово повторяли слова старосты.

– Ничего, – бахвалился Буасса перед советниками. – Они всё нам расскажут. Вот приедет сюда лейтенант Мванза…

– А почему Вы считаете, что эти люди лгут? – поинтересовался Коренев.

– О, камрад! Это самая богатая бома в Загорье…

– Почему?

– Она расположена на дороге, ведущей к перевалу…

– Вот и найдите, кто нас туда отведёт. Заодно, узнайте всё о жандармах. Сколько их было, когда ушли и куда?

– Это мне уже сказали местные бабы, – ухмыльнулся Буасса.

– Тогда, почему Вы мне об этом не доложили? – вмешался в разговор старший советник.

– Не успел, камрад, – оскалился полковник. – Впрочем, извольте. Жандармов было семь или восемь человек, двое из которых были ранены. Только половина из них – местные.

– Бакайя?

– Нет. Они из-за моря.

– Почему Вы так решили?

– Они говорят по-другому. Также как один из Ваших командиров.

Босс удивлённо посмотрел на Коренева. Тот кивнул:

– Я знаю, кто это, Мартын! Эвалт. Он – ибо.

– Вот как? – удивлённо произнёс капитан, проникаясь всё большим уважением к своему коллеге. – Продолжайте, полковник!

– Они взяли с собой восьмерых носильщиков и ушли на перевал два дня назад. Кстати, в Буюнге было известно о нашем марше ещё пять дней назад…

– Как это?

– Барабаны, – пояснил Коренев, отец которого занимался местной этнографией. Буасса согласно кивнул головой.

– А старосте известно сколько человек сторожит перевал? – продолжил свои расспросы советник.

– Сначала было пять. Сейчас, наверное, дюжина, – Буасса продолжал сыпать информацией.

– А это откуда известно? Тоже барабаны?

– Нет, – полковник уморительно покачал головой. – Местные женщины ходят в Кларенс продавать кофе. Путь туда занимает у них пять дней. Одна из них вернулась только вчера. Она рассказала, что жандармы из Буюнги помогают охранять перевал. И они ждут помощи. Её привезут большие грузовики…

– Они это ей тоже сказали? Простой торговке?

– Да. Она переспала с некоторыми из них.

Когда у капитана поползи вверх брови от удивления, Коренев пояснил местные обычаи:

– Она не хотела платить взятку. Здесь так принято – совмещать приятное с полезным… – плотоядно облизнулся Евгений, переводя слова Буассы.

– Бред какой-то. Зачем это всё нужно? – растерянно развёл руками старший советник. Потом он собрался с мыслями и тряхнул головой. – Завтра выступаем на перевал. Установите связь с Гинкалой и найдите нескольких надёжных проводников. Комендантом Буюнги будет Эвалт. Пусть отберёт в комендантский взвод два десятка надёжных бойцов и оставит себе миномётчиков. Лишний вес нам не нужен.

– Вероятно, Буасса тоже захочет остаться?

– Пусть его. Он только путается под ногами…

Утром полторы сотни людей – бойцов повстанческого батальона и носильщиков – покинули Буюнгу и вышли на разбитую дорогу, ведущую к перевалу Акука. Идти по колее было гораздо легче и быстрее, чем по вьючной тропе. Вечером того же дня, отряд разбил лагерь у самого подножья Хрустальных Гор. Здесь воздух был не таким влажно-горячим, как на окраине гилеев. Мартын Босс впервые позволил себе расслабиться в присутствии Коренева.

– Куришь? – спросил он лейтенанта, протягивая ему пачку сигарет.

– Немного, – смущённо ответил Евгений, удивлённый щедростью начальника. Он свои сигареты уже давно скурил во время похода.

– Здесь без этого никак нельзя, – поучительно произнёс капитан и достал фляжку. Отхлебнув глоток, он протянул её собеседнику. – Пей, не бойся. Это – «шпага»! Она лучше, чем любое местное пойло! Добыл, по случаю, у наших лётчиков…

Евгений сделал большой глоток и даже не поперхнулся. К его удивлению, жидкость оказалась на редкость мягкой и не противной на вкус. Никакого водочного послевкусия не ощущалось. На его немой вопрос, старший советник прочёл целую лекцию об этом напитке:

– Здесь чистейший спирт-ректификат, разведенный дистиллированной водой до крепости почти 50 градусов. В нем нет никаких солей, поэтому знакомые мне медики рекомендуют запивать минеральной водой. А используют эту жидкость для охлаждения кабин реактивных самолётов. Это добро иногда появляется в Гинкале…

– Но, как это оказалось у тебя. Мартын?

– Ты про это? – капитан повертел в руках свою фляжку, а затем сделал из неё большой глоток. – «Шпага» – самый ходовой товар и наиболее твердая валюта одновременно. На неё можно выменять любой предмет вещевого довольствия, любой доступный предмет обеспечения, даже аварийный комплект. Все дело в количестве литров, которыми ты располагаешь. Я как-то помог Петренко достать новехонькие чехлы от парашютов, а они пошли на пошив отличных палаток с хорошим качеством. Их даже оснастили оттяжками из парашютных строп и кольцами от этих же самых чехлов. Всего за пятнадцать литров «шпаги» …

– А зачем это было нужно лётчикам? Они же всё имеют!

– Всё, да не всё. Наверное, продали за валюту или выменяли на какую-нибудь экзотику. Мало ли, – зевнул Мартын. – Вон, Липкин с Петренко даже умудряются выменять слоновую кость и леопардовые шкуры.

– Но это же…

– Знаю, – советник ещё отхлебнул из фляжки. – Однако, пора ложится спать. Завтра утром идём на перевал…

– Как на перевал! Без разведки?

– Думаю, что там сидит человек пять или десять жандармов. Пустим вперёд штурмовую роту. Сто процентов они знают наши силы и зададут стрекача, едва нас увидят…

– ?

– Вот увидишь, Коренев, так и будет! – Мартын заложил руки за голову и захрапел, а Евгений ещё долго вертелся рядом: это был его первый настоящий бой.

Известие о том, что в Загорье появился вновь появились повстанцы, в Кларенс доставил один из грузовиков, вернувшийся из Ханипы. На нём доставили дюжину раненых: жандармов и пленных. Вместе с ними прибыл сержант Рольт, биафрийский коммандос. По каким-то причинам, он не прибыл в казармы, а сразу заявился в министерство внутренних дел и потребовал срочной встречи с Пренком. Министр был на месте и немедленно его принял. Минут через двадцать в приёмной президента раздался звонок. Трубку подняла Кати Брегма: