– Нет, то есть… да, – шумно вздохнула я, не в силах отвести взгляда от его темно-карих глаз, в которых, отражаясь, играло пламя камина, – я тебе верю, Майкл.

И неясный утренний свет пробивался сквозь мои ресницы. Несколько секунд я пребывала в пограничном состоянии между сном и явью, пока не ощутила, как что-то давит на меня. Распахнув глаза, тут же увидела в нескольких дюймах от себя лицо спящего Майкла. Я лежала на его руке, другой – он обнимал меня за талию, а его нога по-хозяйски устроилась на моем бедре. Таким образом, я оказалась полностью обездвиженной под весом парня, у которого одни мышцы, должно быть, весили целую тонну. Я попробовала пошевелиться. Безрезультатно. И тут меня бросило в жар, когда пришло осознание того, что я проснулась в одной кровати с парнем! Лихорадочно вспоминая события предыдущего вечера, понемногу начала успокаиваться. К тому же я была одета.

Температура в комнате за ночь заметно упала. Майкл был очень предусмотрителен, укрыв нас сразу двумя одеялами. Я приподняла их края свободной рукой. Парень тоже был полностью одет. Мы просто спали. Всю ночь. Вместе. Ладно.

Мой взгляд вернулся к его лицу. Сейчас с закрытыми глазами в обрамлении пушистых черных ресниц, он выглядел будто моложе, совсем по-мальчишески. Я ощутила дикое желание коснуться его скул, чуть приоткрытых во сне губ, повторить кончиками пальцев изгибы его бровей. У него были непростительно идеальные брови – мечта любой девушки. На конкурсе бровей, они бы точно взяли гран-при. Разве допустимо для парня быть настолько привлекательным?

– Ты пялишься на меня? – спросил хрипло этот «Мистер Вселенная», не открывая глаз.

Я смутилась, чувствуя, что в который раз краснею, находясь рядом с ним.

– Вот ещё! – пытаясь выровнять дыхание, пробурчала я. – Ты навалился на меня, я даже пошевелиться не могу.

Будто не слыша моих слов, он ещё сильнее прижал меня к себе.

– Давно я так сладко не спал, – произнёс он, снова закрывая глаза.

– Эй, даже не думай опять уснуть!

Моя очередная попытка освободиться снова провалилась.

– Прекрати ерзать, Алекс, – зевая, произнёс Майкл, – позволь мне насладиться этим мгновением.

Пока я раздумывала, как прокомментировать эту его недвусмысленную просьбу, он спросил:

– А тебе как спалось?

Как? Понятия не имею! Последнее, что я помню, как коснулась головой подушки, ощутив его руку на своей талии, а спустя миг наступило утро.

– Нормально, – попыталась сдержать улыбку.

– Знаешь, Алекс, а ты храпишь во сне, – парень уткнулся лицом в мои волосы и засмеялся.

– Что?!

Такого позора я не могла вынести! Да врёт он все! Не могу я храпеть!

– Да, причем, громко, и так мило, я даже заслушался.

– Не придумывай, Майкл! – возмущённо воскликнув, снова попыталась выбраться из его объятий.

Собственно, дальше я ничего сказать уже не могла, так как в этот момент Майкл навис надо мной и, приподняв пальцами мой подбородок, коснулся моих губ своими. Я, не смея дышать, застыла от неожиданности. Какого черта он делает? Какого черта я вообще делаю с ним в одной постели? В какой момент все зашло так далеко, что Майкл решил, что может вести себя со мной подобным образом? Может спать в одной кровати со мной? Обнимать меня? И теперь и… целовать? Я не знала ответов на эти странные вопросы. Но сейчас поняла одно. Несмотря на то, что ещё вчера я хотела размазать его по стенке, сегодня, спустя несколько часов нашего столь тесного сосуществования, я обнаружила, что совершенно не против того, что происходит между нами. И это мягко сказано. Я безумно хотела этого поцелуя, который обещал стать самым первым и самым желанным за мои девятнадцать лет.

Майкл, видимо, шестым чувством уловив мой внутренний монолог, отстранился, запечатлев на моих губах легкий невинный поцелуй. И это было совсем не то, чего я ожидала.

– Как бы мне этого не хотелось, – произнес он, медленно скользя рукой вдоль моего тела, – но нам нужно вставать, – и резко поднялся с кровати, скрывшись за дверью в ванную.

Ощутив разочарование, я перекатилась на живот, уткнувшись лицом в подушку, которая все еще хранила его тепло и запах…

И после, покидая дом, стены которого стали невольными свидетелями моей форменной истерики и откровений, последующих за ней, я снова чувствовала легкое сожаление. Но сожалений из-за того, что Майкл теперь знал обо мне то, от чего я так далеко убежала, напротив, не испытывала, все больше ощущая, как меня тянет к этому необыкновенному парню.

Плотно позавтракав в одном из многочисленных кафе, которых на крупнейшем в штате горнолыжном курорте было предостаточно, мы снова оказались в пункте проката снаряжения. С ботинками на этот раз я даже спорить не стала, не оставив им ни единого шанса испортить мне настроение, предоставив их судьбу Майклу. Подъёмник, как мне показалось, выглядел более дружелюбно, нежели в нашу первую встречу, поэтому все складывалось для меня сегодня гораздо лучше, чем прошлым днём.

Несколько часов среди заснеженных склонов пролетели для меня совсем незаметно, и мы вновь оказались в салоне пикапа. И тут я по привычной схеме начала нервничать, беспокоясь о том, что подумают обо мне родители Майкла. В качестве кого он собирался меня им представить? Наверняка, они хорошо знали Натали, если Майкл встречался с ней целых четыре года. Кто знает, возможно, совсем скоро они уже планировали нянчить внуков, а тут такой неожиданный поворот в моём лице. А что, если они решат, будто именно я стала причиной их расставания?

От этих изнуряющих размышлений меня отвлек голос Майкла.

– Ты что-то совсем притихла, где твой боевой настрой, амазонка?

– Коплю силы, – пытаясь унять волнение, проговорила я.

– Буду ждать с нетерпением, ты выглядишь чертовски привлекательной, когда злишься.

Он на мгновение повернулся ко мне, скользнув взглядом куда-то в район моей груди, я тут же посмотрела вниз, обнаружив, что пуговица на моей рубашке самым постыдным образом расстёгнута и открывает вид на черное кружево лифчика.

– А ты… ты, – так и не придумала, что ему на это ответить, поспешно застегивая пуговицу, – смотри на дорогу, давай.

– Так точно, мисс! – и казался при этом таким невозмутимым, что я невольно улыбнулась. – Мы уже подъезжаем. На том перекрестке еще один поворот, и мы дома, – с воодушевлением, которого я не разделяла, произнёс Майкл.

Сердце забилось ещё сильнее. Я не ожидала, что мы приедем так быстро.

Майкл заглушил двигатель и вышел из машины. Я сидела, как приклеенная, вжавшись в сиденье. Дверь с моей стороны открылась, и мне пришлось выйти наружу. Майкл, видимо, по моему страдальческому виду понял, что я волнуюсь. Он взял меня за руку, переплетая наши пальцы, и произнес:

– Все в порядке, Алекс, не волнуйся.

Я с сомнением взглянула на дом, в котором вырос Майкл. Это был, с виду, небольшой двухэтажный деревянный дом с немного асимметричными удлиненными скатами крыши. Короткая подъездная дорожка, усыпанная опавшей листвой растущих у дома клёнов, упиралась в гаражные ворота. Из приоткрытого окна, в котором приветливо горел свет, раздавался то ли визг, то ли странное ворчание.

– Слышишь? Это Чип. Этот засранец уже почуял меня, – указав в сторону окна, довольно сообщил парень.

– Чип?

– Чип – это наш старый маламут, – пояснил Майкл, подталкивая меня в направлении дома. – вообще-то мы зовём его чуть иначе, – заговорщики добавил он.

– И как же?

– Тэн’нучип, – произнёс он, снова оглядываясь на окна, и решительно сказал, – идём в дом.

Я всё ещё крутила на языке это прозвище, когда мы оказались в небольшой гостиной с уже пресловутым камином. Перед этим, стоило нам только шагнуть на порог, нас едва не сшиб с ног здоровенный пёс темно-серого окраса шерсти с подобием маски светлого оттенка на морде. Псина, встав на задние лапы, от души виляя хвостом, приветствовала своего хозяина.

– Сидеть, Чип, – скомандовал Майкл, потрепав пса по загривку, а тот поспешил исполнить команду, высунув свой розовый язык, взглядом, полным преданности и любви, уставился на парня.