– У меня совершенно запущенный случай, медицина бессильна! – с врачебным авторитетом комментирую я диагноз друга, и мы смеемся. – Спасибо за приглашение! Попрощайся с Надей, я не стал ждать, пока она уложит твою принцессу.

– Давай, до понедельника. Кстати, помни, что следующая пятница может стать для тебя последней! – неубедительно шутит Вадим, намекая на свою очередь готовить мне сюрприз на день рождения.

Смеюсь, открывая дверь подкатившего к подъезду такси:

– Хорошо, хорошо. Но учти, что прошлогодняя затея с внезапной беременностью уже тухляк. Я с тех пор внимательно слежу за тем, чтобы не оказаться счастливым обладателем абонемента в детский мир. Придется тебе придумать что-нибудь получше. Справишься или помочь?

Вадик кривится в дразнящей гримасе и пародирует последние слова, коверкая их.

– Ну, ей Богу, Вадик. Беременность? Ты серьезно? – сажусь в желтый автомобиль. – Это ведь так неэтично – использовать в своих гадких намерениях невинную милашку Светку!

– Настю, – поправляет Вадим. – Ту девушку звали Настя. И она была не такой уж невинной, насколько я помню по твоим рассказам.

Грожу ему пальцем.

– А ты все-таки меня слушаешь, когда делаешь вид, что тебе не интересно? Грязный извращенец!

– Мог бы и запомнить имя потенциальной матери твоих детей, несостоявшийся папаша! – он пропускает мою реплику мимо ушей. – Класть лицом в пол половину моего офиса, по-твоему, этично?

– Это и мой офис тоже, – я пожимаю плечами. – Зато нам всем было весело!

– Не сомневаюсь, что вы с Борисом Сергеевичем отлично провели время, пока твоего друга укладывали лицом в стол. Я чуть с ума не сошел. Кстати, торт был отличный! – говорит Вадим и закрывает за мной дверь автомобиля. Я опускаю стекло, чтобы бросить приятелю очередную шутку, но Вадим вдруг перебивает меня совершенно серьезным тоном:

– Езжай домой и не езди сегодня к своим девкам. Побереги себя хотя бы до следующей пятницы: не порти мне удовольствие отыграться.

Улыбаюсь нетрезвой улыбкой, киваю, и таксист трогается с места. Салон автомобиля погружается в ночную черноту переулка. Мы некоторое время петляем по улицам спального микрорайона, прежде чем выезжаем на шоссе и спустя полчаса оказываемся в центре мегаполиса.

Летними пятничными ночами город изменяется до неузнаваемости. Всегда собранная, строго взирающая на нас ровными гранями деловых центров, дневная Москва ночью выпускает своих демонов наружу. Она расцветает тысячей маленьких маяков, на которые, точно мотыльки, из своих спальных районов стекаются усталые люди.

Женщины с удовольствием снимают с себя узкие офисные юбки и облачаются в струящийся сверкающий шелк. Мужчины меняют галстуки на рубашки с широким воротом, рваные джинсы и кеды. Не важно, кто они днем – ночью можно быть кем угодно. Нужно быть кем угодно, главное – не собой.

Люди толпами стекаются со всей Москвы в оживающий ночью район Красного Октября. На дорогах желтеют сверкающие бока многочисленных такси. Изредка мелькают дорогие автомобили людей, для которых понты оказались дороже алкоголя, и они согласились самостоятельно сесть за руль в обмен на несколько минут восхищенных взглядов на подъезде к ночному клубу.

В какой-то момент ловлю себя на мысли присоединиться к набирающему обороты празднику. Ночная Москва гипнотизирует и запускает липкие щупальца в души всех случайных ночных гуляк. Она манит и зовет тысячами рассыпающихся огней, громкой музыкой, переливчатой роскошью и обещанием безответственных удовольствий. Прикоснешься к ней, поддашься этому влечению – и тебя унесет, закружит в океане света, сигаретного дыма и беснующихся в экстазе людей. Чертовски заманчивые перспективы!

Часы показывают половину первого. Прислушиваюсь к своим ощущениям и понимаю, что лучше последовать совету Вадима и поехать домой. Тихие семейные разговоры и нравоучения Ильи погасили весь кураж, и лучшим вариантом развития событий сейчас кажется оказаться дома, принять душ и уснуть под бессмысленную колыбельную какого-нибудь телеканала.

Пускай Москва эту ночь поживет без меня.

Рабочая неделя пролетела стремительно, как это обычно бывает у увлеченных своим делом людей. Об устроенном нами с дядей Борей происшествии не вспоминали, разве что он среди недели неожиданно предложил мне пересмотреть снятый в прошлую пятницу фильм. Я от просмотра отказался, не желая, чтобы кинолента приелась, но попросил его скинуть для меня этот ролик на флэшку, чтобы я мог время от времени шантажировать Вадима, грозя публикацией эффектного представления в социальных сетях.

Впрочем, дядя Боря, чрезвычайно гордый тем, что сумел провернуть блестящее хулиганство без всяких последствий для собственной карьеры, наверняка за выходные уже ознакомил с видеозаписью всех своих воинственных товарищей по оружию. Так что, вне зависимости от желаний Вадима, какую-то известность он все-таки наверняка приобрел, пусть не догадываясь об этом.

Вадим тоже никак не вспоминал про розыгрыш, и рабочие будни шли своим чередом. Несколько раз в офисе появлялся Илья, мы здоровались, обменивались ничего не значащими репликами, после чего он надолго исчезал в кабинете моего партнера.

В пятницу я просыпаюсь от звонка будильника с четким ощущением, что сегодня следует держать ухо востро. Вместе с настигнувшим меня тридцатилетием начинается мой персональный день смеха. Но розыгрыш еще впереди, и я некоторое время лежу в постели, прокручивая ленту социальной сети на смартфоне. За ночь пришло несколько сообщений от людей, которые во что бы то ни стало хотели оказаться первыми поздравившими. Эти странные ребята, соревнуясь с невидимыми для них оппонентами, прислали теплые слова уже в первые минуты после полуночи.

Есть поздравления и с незнакомых номеров – удивительные люди, уже не присутствующие в моей жизни, но продолжающие с непонятными целями исполнять поздравительный ритуал.

Некоторые из поздравляющих спрашивают, намерен ли я сегодня показаться в баре и как следует отметить наступление старости. Приходится сослаться на то, что в честь своего праздника сделал себе подарок и спонтанно покинул город, но очень благодарен им за приглашение и обязательно проставлюсь по возвращению. Я действительно не собираюсь шумно праздновать день рождения. Шумные вечеринки происходят в моей жизни без привязки к каким-либо поводам, и свой день рождения мне всегда нравилось отмечать с приятным контрастом: в тихой и спокойной обстановке, в компании Вадима и его подруги.

В какой-то момент у меня мелькнула шальная мысль затащить эту уютную семейку в ночной клуб, но потом я сжалился и просто заказал столик в уютном плавучем ресторане на одном из речных теплоходов, курсирующих по Москва-реке. Я намеренно не сообщил Вадиму о месте празднования, чтобы усложнить ему задачу организации ответной традиционной «мести». Кроме того, я немного побаивался таящей в себе неизведанные опасности московской воды и подсознательно не хотел, чтобы конфуз произошел в таком ненадежном месте, как теплоход. Поэтому подставы от любимого друга следовало ожидать где-то в течение дня.

Поднимаюсь с кровати и иду в ванную. Машинально пробую зубную пасту на вкус, чтобы убедиться, что сюрприз не поджидает меня в момент утренних ритуалов. Но тут же одергиваю себя, рассудив, что Вадим – человек, безусловно, скучный, но не настолько, чтобы подложить пасхалку в моем собственном доме. Да еще одним из банальнейших, пройденных в детских лагерях способом, вроде замены шампуня на клей или ведра с краской, поджидающего на выходе из квартиры.

Уверен, что после спектакля, устроенного мной в офисе другу, в ответ меня ждет что-то феерическое. Чувствую, как одновременно со сладким предвкушением меня охватывает липкое чувство смутного страха, подобное тому, которое испытываешь, поднимаясь на стартовую площадку головокружительного аттракциона в парке развлечений.

В доме действительно не происходит ничего особенного. Я спокойно заканчиваю сборы и спускаюсь на парковку, где верно ждет мотоцикл. Подхожу к скучающему железному коню и придирчиво осматриваю его со всех сторон. Невольно делаю это тщательнее, чем обычно, – тут же укоряю себя за эту излишнюю осторожность. Шутки шутками, но Вадим никогда не подвергнет мою жизнь опасности. А уж то, что на мотоцикл он смотрит исключительно как на потенциальный источник моей скоропостижной гибели, не оставляет никаких сомнений.