11 ноября 1914 г. султан Мехмет Решад V обратился с воззванием к «моей армии и моему флоту», призвав их защитить страну от неожиданного нападения врага, обвинив в вероломстве в первую очередь Россию, которую затем поддержали её союзники – Англия и Франция. Согласно воззванию, только «из-за этих преступлений, последовавших одно за другим и позволяющих явственно увидеть враждебность ненавистных преступников, мы были вынуждены прервать мир, к которому мы издавна стремились и призвать к оружию, чтобы защитить наши легитимные интересы в полном согласии с Германией и Австро-Венгрией». Султан подчеркнул в обращении, что «с помощью величайшего джихада, в авангарде которого мы выступаем, мы поставим конец всем нападениям и вмешательствам, задевающим честь нашего халифата и права нашего султаната, и они никогда более не повторятся!». В призыве говорилось: «Нападайте на врага как львы, потому что существование и жизнь нашей державы, как и существование 300 млн мусульман, которых на основании правовых норм мы призвали к величайшему джихаду, зависит от вашей победы». В тексте обращения ни разу не употребляется выражение «неверные», и султан не призывает к борьбе против христиан. И в заключении довольно-таки объёмного воззвания подчёркивается, что Османская империя, ведущая справедливую борьбу против врагов ислама, опирается на всемерную поддержку своих союзников – Германии и Австро-Венгрии: «Я уверен, что мы закончим этот джихад как авторитетная и мощная держава, исправившая ошибки предшественников. И не забывайте, что, взяв в руки оружие в настоящей войне, вы являетесь товарищами двух армий, с которыми мы боремся вместе и которые являются самыми мужественными, самыми лучшими и самыми сильными армиями в мире»[86].
«Джихад» в общем понимании означает борьбу в защиту и за распространение ислама, хотя дословно это понятие переводится как «напряжённое стремление к достижению цели», причём не имеет никакого милитаристского, тем более агрессивного смысла. И всё же в своём «классическом» значении это понятие употребляется как «борьба против неверных» вне мусульманского мира в так называемых «областях военных действий» («дар аль-харб») или как «борьба против отступников». Разрешёнными считаются при ведении «джихада» как наступательные войны, которые должны способствовать распространению ислама, а также чисто оборонительные войны с целью сохранения «исламского мира, исламских областей» («дар аль-ислам»). Собственно говоря, мусульмане не должны вести иных войн кроме «джихада», а вооружённое противостояние внутри мусульманского сообщества вообще не соответствует канонам религии. Если же вести речь о «священной войне против неверных» как об одном из основных предписаний ислама, то следует учитывать, что в данном случае речь может идти не об индивидуальной («фарз ‘айн»), а коллективной («фарз кифайа») обязанности, которая
к тому же должна быть воспринята достаточно большим числом мусульман[87].
Итак, османский султан-халиф призвал всех мусульман к «джихаду» в защиту халифата от христианского наступления. При этом следовало подчеркнуть особый характер этого «джихада», направленного не против всех неверных, а только против группы держав, а именно – Англии, Франции и России. Почти сразу после вступления Турции в войну, к концу октября 1914 г., т. е. ещё до объявления султаном «священной войны», религиозный деятель из ближайшего окружения Энвера-паши шейх Салих Шариф ат-Туниси написал меморандум «Haqiqat Al-Dschihad» («Правда о джихаде») в качестве обоснования предстоящего объявления «джихада»[88]. Немецкое общество исламоведения опубликовало этот меморандум в феврале 1915 г. в виде брошюры в переводе на немецкий язык с предисловием М. Хартманна[89]. Ат-Туниси разъяснял учение о «джихаде» как антиколониальное. Врагами ислама являются не все немусульмане, указывал он, а только те, кто борется против ислама.
При провозглашении «джихада» население должно было видеть, что германский кайзер, неоднократно заявлявший о том, что он является сторонником целостности Османской империи и защитником ислама, не забывает своих обещаний, и убедиться, что все мусульмане мира встанут на защиту ислама от христианского натиска.
14 ноября 1914 г. в Стамбуле был инсценирован небольшой «спектакль» с участием переводчика при германском посольстве в Стамбуле К.-Э. Шабингера и 14 темнокожих военнопленных, специально привезённых в Турцию к провозглашению «священной войны». Судя по воспоминаниям самого Шабингера, мусульманские участники мероприятия были подобраны с поистине немецкой педантичностью[90]. В конце октября 1914 г. его пригласили в МИД и поставили перед ним задачу: отправиться в лагерь военнопленных Зенне под Падерборном и лично привезти представителей колониальных армий Антанты в Стамбул для участия в объявлении «джихада». Список 14 военнопленных был передан ему в министерстве, правда не совсем ясно, по какому принципу производился отбор. Можно только предполагать, что в таких условиях на первый план выходила экзотическая внешность военнопленных, либо учитывалось то, что германский дипломат лишь недавно возвратился из Марокко, поэтому в основном в список попали выходцы из этой страны и соседних североафриканских государств. 30 октября Шабингер, находясь в лагере Зенне, встретился с военнопленными. 1 ноября после бесед с ними он представил свои суждения о предстоящем мероприятии канцлеру фон Беттман-Хольвегу. Одно лишь это показывает, насколько большое значение придавала германская сторона объявлению «священной войны» и показной легитимизации. Итого Шабингер взял с собой 7 тунисцев, 5 марокканцев и 2 алжирцев: любопытно, что перед самым отправлением этой «пёстрой» компании представитель МИД Отто фон Везендонк, как вспоминал Шабингер, посоветовал ему не слишком афишировать миссию, а выдавать своих попутчиков за труппу бродячего цирка, высланного из Германии. Случайно оказавшийся в поезде лейтенант Э. Штерн по просьбе Шабингера превратился в «директора цирка»[91].
«Джихад» в смысле войны правоверных в союзе с неверными против неверных не мог считаться легитимным даже после объявления его самим султаном. Поэтому была составлена фетва – решение высшего духовного лица о соответствии этого действия Корану и шариату. По воспоминаниям очевидцев, шейх-уль-ислам[92] прочёл фетву из 5 частей в мечети «Фатиха» в Стамбуле[93].
Каждая из частей фетвы начиналась вопросом, на который давался конкретный ответ. Примечательно, что в фетве в отношении султана использовалось не слово «халиф», а выражение «падишах ислама». Это косвенно подтверждает факт, что не все мусульмане даже в самой Османской империи признавали султана в качестве духовного лидера всех мусульман мира – халифа (слово «халиф» или «калиф», строго говоря, означает «последователь» пророка). В воззвании мусульмане всего мира призывались к «священной войне» – «джихаду», против тех государств, которые напали на исламские страны. Конкретно в качестве врагов ислама были названы: Англия, Франция, Россия, Сербия, Черногория и «их союзники». Германия и Австро-Венгрия, напротив, были отмечены в качестве держав, которые «поддерживают благородное мусульманское правление». Следует обратить внимание и на то, что в фетве не была объявлена война против всех христиан, и в тексте вообще не встречается слово «неверные» (так же как и в воззвании султана от 11 ноября). Это совершенно понятно, иначе было бы трудно в доходчивой форме объяснять мусульманскому населению, за какие «заслуги» одни страны признаются «врагами», а другие – «союзниками», поскольку хорошо известно, что по большому счёту все перечисленные государства в военно-политическом противостоянии друг другу придерживались только своих корыстных, колониальных интересов.
