Особую значимость для агитаторов «джихада» представляли мусульмане, оказавшиеся в плену на территории Германии и Австро-Венгрии. Их количество росло неожиданно быстрыми темпами и внушало большие надежды на успех «священной войны». В Германии были образованы по крайней мере два специальных лагеря для мусульман, которые должны были служить местом концентрации фанатичных и глубоко верующих военнопленных, собранных из всех лагерей Германии. Они были размещены в окрестностях Берлина (Вайнбергский лагерь и Лагерь Полумесяца между городами Цоссен и Вюнсдорф), где были созданы благоприятные условия для более эффективного восприятия агитации военнопленными. В одном из таких лагерей на Виноградной горе (Вайнбергский лагерь) были сконцентрированы российские мусульмане. Воздействовав на них всевозможными агитационными средствами, немецкие власти планировали создать добровольческие военные формирования с целью их последующего присоединения к турецкой армии. Рассматривался и другой вариант использования добровольцев: отправить их на фронт для ведения агитации по привлечению к «джихаду» соотечественников, воевавших на стороне Антанты.
В данном исследовании понятие «российские мусульмане» употребляется в узком смысле и обозначает прежде всего мусульманские народы Волго-Уральского региона, в первую очередь татар – поволжско-приуральские татары представляли собой абсолютное большинство российских мусульманских военнопленных в Германии. Кроме татар, в особых лагерях находилось также некоторое количество башкир, азербайджанцев, казахов и крымских татар. В официальных документах и переписке между немецкими инстанциями, участвовавшими в агитационной деятельности, термины «татары» и «русские мусульмане» использовались в качестве синонимов. Вайнбергский лагерь, где были размещены мусульмане из российской армии, назывался одновременно и «татарским лагерем».
Мы не ставили задачей рассмотрение абсолютно всех сюжетов, связанных с пребыванием мусульманских солдат российской армии в германском плену. Мусульмане в период войны находились не менее чем в 100 лагерях на территории Германской империи, и в целом по отношению к ним действовали те же законы и правила, что и по отношению, например, к русским военнопленным – судьба более чем 1,5 млн российских военнопленных всесторонне и скрупулёзно исследована в монографии О. Нагорной[2]. В настоящей же книге в качестве объекта исследования избраны лишь мусульманские военнопленные, которые находились в двух «специальных», пропагандистских лагерях. По отношению к ним германское военное и политическое руководство проводило особую, специфическую политику, они стали своеобразными «подопытными» для проведения масштабного политико-идеологического эксперимента. Именно это своеобразие и предопределило выбор нами главных сюжетов для исследования, тем более что в немецких архивохранилищах сохранилось немалое количество документов именно о пропагандистских лагерях.
Использование мифологических представлений или религиозных учений для достижения определённых политических целей является одним из самых древних способов политической борьбы (власть фараонов в Египте, арабские завоевания, крестовые походы и т. д.). Сегодняшняя деятельность определённых движений, стремящихся реанимировать идеи панисламизма и «джихада», говорят о том, что такой способ борьбы не теряет своей актуальности и в XXI в. Несмотря на то что, по выражению швейцарского учёного А. Каппелера, многие исламские движения являются по сути «реакцией мусульман на прошлое или настоящее, колониальное или империалистическое господство европейских держав и США»[3], они в числе других способоствовали формированию антиисламских стереотипов в немусульманском мире и породили такое явление как «исламофобия». Такие реалии современности порождают необходимость отказа от упрощённых трактовок событий, преодоления отрицательных стереотипов и обращения к прошлому в поисках истоков проблем, волнующих нас сегодня. Возникает необходимость анализа тех переломных моментов, когда в истории уже происходили подобные явления, и выяснить закономерности, согласно которым Россия существовала и продолжает существовать как многонациональное и поликонфессиональное государство.
В условиях сегодняшней конфронтации между исламистскими движениями и некоторой частью современного мира, которая вносит негатив в самосознание большинства мусульман в самых разных уголках планеты, изучение неудачного опыта кайзеровской Германии по привлечению мусульманских военнопленных к «джихаду» в годы Первой мировой войны приобретает большое научное и политическое значение.
Тема настоящей книги на первый взгляд может показаться несколько узкой и слишком специфичной, но в то же время от неё можно провести связующие нити ко многим важнейшим сюжетам, имеющим для исследования глобальный характер. Думается, что здесь можно обратить внимание на следующие важные моменты.
Опыт Германии в годы Первой мировой войны по привлечению на свою сторону мусульманских военнопленных стал фактически первым в мировой истории шагом в деле масштабного использовании религиозного фактора в военных и политических целях, причём государством, для которого используемая религия была в каком-то смысле чуждой, нетрадиционной. Это, бесспорно, такой исторический опыт, актуальность осознания которого, безусловно, очень высока и сегодня. Привлекая мусульман на свою сторону, Германия пыталась решить сразу две задачи: 1) использовать идеологический потенциал ислама и расколоть вражеский лагерь именно на идеологической основе, учитывая, что многие из мусульманских народов того времени находились под колониальным господством нескольких государств, прежде всего, Англии, Франции и России; 2) «перетянуть» тысячи мусульман, оказавшихся в германском плену на свою сторону и использовать их уже в качестве военной силы, в качестве своего рода катализатора восстаний колониальных народов, их «революционизации».
Решение этих задач, вольно или невольно привело к необходимости научного понимания учения ислама, выяснения, насколько эффективен может быть исламский фактор в условиях военного и политического противостояния с другими государствами, т. е. это дало толчок исследованию исламского фактора, мусульманской идеологии и связанного с этим изучению национального вопроса. Впоследствии, в 20-30-е гг., когда политическая ситуация в мире изменилась кардинально, это и предопределило тот факт, что именно немецкая историческая и политическая наука практически впервые в мире обратилась к исследованию проблем идеологической борьбы и роли межнациональных отношений, прежде всего, в СССР, таким образом, именно в Германии в результате было положено начало так называемой «советологии»[4]. Следует также учитывать, что присутствие на территории Германии и Австро-Венгрии тысяч представителей «экзотических» народов Востока дало толчок сугубо научным исследованиям немецких учёных, что также немаловажно – в таких масштабах подобные изыскания были проведены впервые. Историки, антропологи, этнографы, музыковеды, фольклористы, правоведы получили во многом уникальную возможность, не покидая территории своей страны, изучать разные стороны жизни народов, которыми до сих пор мировая наука интересовалась эпизодически. Так получилось, что трагическая судьба солдат из армий стран Антанты, оказавшихся в плену, побудила к развитию целых направлений научных исследований. Думается, и этот момент необходимо учитывать, когда мы рассуждаем об актуальности темы данной научной работы.
Авторы выражают свою искреннюю благодарность фонду имени Александра фон Гумбольдта (Alexander von Humboldt Stiftung) и фонду Герды Хенкель (Gerda Henkel Stiftung), которые предоставили нам возможность работы в архивах и библиотеках Германии. Мы очень благодарны всем коллегам, которые в разное время своими советами помогали нам при написании данной работы: профессору Ингеборг Бальдауф (Берлин), доктору Маргот Каляйс (Берлин), доктору Бритте Ланге (Берлин), доктору Хайке Либау (Берлин), доктору Ильмире Мифтаховой (Берлин), доктору Кристиану Ноаку (Амстердам), доктору Штефану Тайлигу (Берлин-Вустрау), доктору Мисте Хотопп-Рикке (Берлин-Магдебург), доктору Себастьяну Цвиклински (Берлин), доктору Сюзанне Циглер (Берлин).
