– Добрый вечер, миссис Чаберли,- Илзе дружелюбно улыбнулась,- а я конфет купила. И неслащеного печенья. Конфет что-то мне не хочется.

– Отравились? Добрый вечер.

– Да, можно и так сказать. А как вы?

– Не первый раз,- Чаберли пожала плечами,- вы не спросите, отчего я вас не предупредила?

– Вы накапали в чай «отрицание»,- Илзе не спрашивала, она была уверена.

– Да, не сразу. На вас могло не подействовать, или подействовать в процессе, гм, эксплуатации.

– А вы?

– У меня все хорошо. Пригласите войти?

– Да. Проходите в гостиную,- Илзе припомнила старика не пустившего ее в кухню И решила играть по правилам эллов. Чтобы как-нибудь подбодрить Чаберли через пару дней она, Илзе, предложит ей спечь что-нибудь вместе.Хотя это немного странно учитывая, что кухня и гостиная разделены всего лишь высокой барной стойкой.

– А конфеты не убирайте, я буду. У меня уже иммунитет к подобным эмоциональным встряскам.

Илзе рассмеялась и инструкторша тут же сконфузилась.

– У меня нет соленой воды,- Эртайн выглянула из кухни,- но могу положить вам соль.

– Зачем портить? Я пью соленую воду потому что она полезная и бесплатная. А в гостях очень уважаю сладкий чай,- Чаберли помолчала,- меня зовут Триш. Ну, на тот случай если вы не знаете, Илзе.

– Вот тут я почувствовала себя неловко,- тихонько хмыкнула Илзе. – Хорошо, Триш так Триш.

Накрыв стол Илзе присела на край дивана. В строгом эллском платье она чувствовала себя неловко. Словно натянула шкуру мертвой собаки и лает на прохожих. Но никто почему-то ей не верит.

– Вам идет, не стоит так дергаться,- Триш с удовольствием отправила в рот конфету.

– Неуютно.

– Это с непривычки.

Неловкий вначале разговор постепенно разгорелся и обе преподавательницы с удовольствием обсудили проделки студентов и методы противодействия. Но Илзе так и не решилась спросить, отчего миссис Чаберли настолько тиха в институте.

– Если наладить контакт с учениками,- Эртайн улыбнулась,- это дорогого стоит.

– О том, какие выкрутасы устраивали ваши студенты буквально неделю назад я слышала,- Чаберли поджала губы и Илзе поспешно поправилась:

– Я не пытаюсь давать вам советы, Триш. Или критиковать. То как вы ведете ваши занятия – ваше личное дело.

– По привычке среагировала,- сконфузилась инструктор. – Я не люблю свою работу. У меня просто выбора нет.

Илзе промолчала. Ну не повторять же слухи курсирующие по институту? Поэтому Эртайн встала и ушла на кухню – поставить еще чай.

Через два чайника чая и одну коробку конфет разговор застопорился. За окном стемнело и Чаберли поднялась на ноги. Попрощавшись, она предложила Илзе заходить в гости. Если будет желание.

– Сейчас у меня много дел,- Эртайн улыбнулась,- но на следующей неделе выкрою время. Но и вы будьте готовы – я сделаю небольшой ужин в честь переезда.

– Хорошо, я люблю ужины,- улыбнулась Чаберли.

Следующие дни Илзе разделила между своим палисадником и библиотекой. Ранее утро и поздний вечер достались растениям, середина дня – знаниям. Хранитель пришел в буйный восторг увидев Илзе на пороге библиотеки третий день подряд.

– Никак вы, Илзе, обнаружили дыру в голове,- дробно рассмеялся старик. – Или дополнительную емкость для ума.

– Я очень рада вас видеть, хранитель.

– Томас. Хранитель Томас, не ленитесь милая девушка, договаривайте до конца.

А Илзе крепко задумалась, это она не знала имени хранителя потому что не интересовалась или потому что это тайна? Но теперь она запомнит.

– Я пытаюсь найти момент, хранитель Томас, когда появился термин «грязнокровка»,- Илзе пожала плечами,- и не могу. Есть книги называющие таких как я «инородцами» или «чужаками». И есть современные.

– Что вы знаете о драконах, Илзе? – вопросом на вопрос ответил старик.

– Они большие, с крыльями и похищают женщин? – улыбнулась Илзе.

– Земные сказки не лишены некоторой правдивости,- хмыкнул старик и остановился перед уже привычной для Илзе дверью. – Но только отчасти. Где-то половина женщин в последствии спасенными быть не желала.

Но за знакомой дверью оказался новый коридор.

– В последствии? – Илзе вздохнула. Для нее в этом слове крылось слишком многое. Разные могут произойти вещи, после которых не захочешь свободы.

– Драконы были справедливой расой,- старик вздохнул,- но с некоторыми женщинами у них были сложные отношения. Это можно назвать «истинной любовью» в худшем ее проявлении. Дракон не мог жить без своей женщины, а вот в обратную сторону это не работало.

– Никогда?

– Нет, если подбирались два дракона, то да, это великое счастье. А вот другие расы – нет. Нет ни у людей, ни эллов или эльфов такого завихрения в организме. Вот и сходили ящеры с ума. У них внешность на любителя,- старик протянул руку и из пустоты на его ладонь легла гравюра.

– Да уж. Тут только по большой любви,- передернулась Илзе.

– Именно так. А любви, ну или зависимости, можно добиться разными способами. Вся беда в том, что у драконов может быть и две и три «истинных любови». Попробуете угадать?

– Потомство? Если чувства проходят,- Илзе пожала плечами и посторонилась, позволяя пройти мимо невысокому эллу.

– Доброго дня, Илзе,- мужчина улыбнулся,- хранитель, я закончил и оставил книги на столе.

– Вам не стоит гулять по коридорам библиотеки без сопровождения духа,- сухо заметил старик. – Так что вы говорите Илзе?

– Мне кажется это «завихрение» в организме просто выбирает подходящую мать,- Эртайн наморщила нос,- есть животные с таким механизмом спаривания.

Дарен посмотрел на куратора дикими глазами, но вступить в беседу не смог – прямо перед ним выросла стена.

– Не самый добрый элл.

– Но и не самый злой,- возразила Илзе. – Он спас меня. А куда делись драконы?

Хранитель бросил гравюру на серый пол и она растаяла прежде чем успела ударится и мрамор.

– Только легенды. Говорят один из драконов обидел божью дочь. Но они вернутся. Я в это верю и надеюсь.

– Это странно, хранитель Томас. Вы описали не самых лучших существ.

– Они были честны и добры во всем, что не касалось завихрений,- хранитель толкнул появившуюся в пространстве дверь. – Они не позволяли эллам сходить с ума. До периода отрицания жестокости и насилия был другой, худший период. И я боюсь что сейчас жестокость могут вновь возвести в культ. Слишком уж часты случаи «добровольного насилия».

– Почему вы мне это говорите?

– Просто так, я одинокий старик и мне не с кем поговорить,- хранитель подмигнул Илзе и исчез. В небольшой комнате осталось лишь удобное кресло, стопка книг, бумага и карандаш. И та самая гравюра на стене. Илзе подошла поближе и поняла, что не ошиблась. Дракон в человеческом обличье был отвратен.

– Их дети заперты в телах людей. Бесконечно взрослые дети,- шепнул призрачный голос и Илзе в панике обернулась.

Комната была пуста. И спустя пару минут мисс Эртайн решила, что ей показалось. Да и правда, фраза такая пафосная, больше похожа на речь дешевого актера.

Но работалось в этот день не так спокойно как в прошлом. И вернувшись домой Илзе решила сделать перерыв – странноватая, хаотичная магия библиотеки довела ее до слуховых галлюцинаций. Самое время заняться палисадником вплотную.

Старуха все так же торговала цветами. Кассиан отметил, что люди обходят ее стороной, предпочитая брать такие же букеты у юных цветочниц. Пожав плечами, Гарвести решил отдать деньги старухе, не зря же она стоит на самом солнцепеке? Как только цветы не вянут.

– Опять ты? – Старуха рассмеялась,- неужто решил таки к богине обратиться?

– Ты всегда такая вредная или я особо не нравлюсь? – вздохнул капитан.

– Наоборот,- хмыкнула старуха,- душа у меня за тебя болит.

– Смешно,- признал Гарвести. – Тюльпаны. Синие и желтые.

– Возьми ирисы,- старуха хитро улыбнулась. – И браслет отдай. Он тебе уже не нужен.