Не знаю, почему я откликнулся на его призыв. Ведь я уже давно сознательно не желал служить Водалусу и его делу. Возможно, продолжал действовать альзабо, а может быть, просто сработала память о том, как Хильдегрин перевозил меня с Доркас через Птичье Озеро.

Я попытался растолкать кривоногих, но один из наносимых наобум ударов дубинкой пришелся мне по голове. Я упал на колени. Когда я снова встал на ноги, Апу-Пунхау исчез среди визжащих, подпрыгивающих танцоров. Вместо него передо мною возникли два Хильдегрина: один вцепился в меня, другой сражался с кем-то невидимым. Я бешеным движением отшвырнул первого и бросился на выручку ко второму.

– Северьян!

Я очнулся от того, что на мое запрокинутое лицо падали капли дождя – крупные, холодные, жалящие капли. Над пампой грохотал гром. На мгновение мне показалось, что я ослеп, но следующая вспышка молнии озарила примятую ливнем траву и выщербленные камни.

– Северьян!

Меня звала Доркас. Я начал подниматься, и тут рука наткнулась на кусок материи, втоптанной в глину. Я сжал пальцы и вытащил узкую длинную шелковую полоску, украшенную кисточками.

– Северьян!

В ее голосе звучал ужас.

– Я здесь! – отозвался я. Новая вспышка высветила силуэт Доркас на краю крыши. Я обогнул глухую стену и нашел ступеньки. Наши лошади исчезли. На крыше не было никого, кроме Доркас, склонившейся над телом Ио-ленты. В свете молнии я увидел мертвое лицо официантки, которая прислуживала доктору Талосу, Балдандерсу и мне в маленькой харчевне в Нессусе. Дождь смыл с этого лица остатки былой красоты. В конце пути с нами остается только любовь, и только этот дар небес и идет в расчет. То, что мы способны быть лишь тем, что мы есть, навсегда остается нашим неискупимым грехом.

Здесь, мой читатель, я вновь сделаю паузу. Мы прошли с тобой вместе от одного города к другому – от маленького селения рудокопов Сальтуса до разоренного каменного города, само название которого давным-давно затерялось в вихре лет. Как Сальтус был для меня воротами в новый мир, лежащий за пределами Града Несокрушимого, так и каменный город – врата, ведущие в горы, очертания которых я узрел в рамках его обвалившихся арок. И мне еще предстоит долгий путь среди ущелий и скал, суждено заглянуть в слепые глаза и пустые лица горных вершин.

Здесь, у их подножий, самое время сделать привал. И если ты, читатель, откажешься следовать за мною дальше, я не могу винить тебя. Дорога сия – нелегка.

Одна из наиболее сложных задач, встающих перед переводчиком, заключается в точной передаче сведений касательно сословий и социальных позиций, в терминах, понятных в его собственном обществе. В случае с «Книгой Нового Солнца» отсутствие вспомогательного материала делает нашу задачу вдвойне сложной, и в итоге мы в состоянии представить вам не более чем самый беглый очерк.

Насколько можно определить из рукописей, общество Содружества, по-видимому, состоит из семи основных социальных групп. Из них, по крайней мере, одна представляется совершенно замкнутой. Мужчина или женщина должны родиться экзультантами и по праву рождения остаются экзультантами всю свою жизнь. Хотя внутри данного класса вполне возможны некие градации, рукописи умалчивают о них. Женщины этой социальной группы зовутся «шатленами», а мужчины носят различные титулы. За пределами города, который я предпочел назвать Нессусом, экзультанты ведают административными делами повседневного характера. Присвоение ими власти по праву наследства серьезно противоречит духу Содружества и вполне объясняет то напряжение, что очевидно между экзультантами и автархией; однако неясно, может ли власть на местном уровне иметь более предпочтительную организацию при существующих условиях – демократия неизбежно привела бы к обыкновенному разброду, а назначаемая сверху бюрократия невозможна при отсутствии необходимого резерва образованных, но относительно безденежных исполнителей, способных занять соответствующие должности. Как бы то ни было, мудрость автархов, несомненно, включает в себя и принцип, что любое проявление полного согласия с правящим классом является наиболее опасной болезнью государства. Судя по рукописям, Текла, Tea и Водалус – вне всяких сомнений, экзультанты.

Армигеры, по-видимому, имеют много общего с экзультантами, но в социальной системе находятся ступенью ниже. Само наименование указывает на их принадлежность к военному классу, и все же нельзя сказать, что они монополизировали основные позиции в армии; несомненно, их можно сравнить с самураями, находившимися на службе у феодалов в средневековой Японии. Ломер, Никарет, Рахо и Валерия принадлежат к армигерам.

Оптиматы – скорее всего, более или менее зажиточные торговцы. Из семи упомянутых социальных групп представители оптиматов реже всего упоминаются в рукописях. Однако есть некоторые косвенные указания, что Доркас первоначально принадлежала именно к оптиматам.

Как и во всяком обществе, подавляющее большинство населения составляют простолюдины. В основном довольные своей участью, невежественные, поскольку их страна слишком бедна, чтобы дать им образование, они возмущаются высокомерием экзультантов и испытывают благоговейный трепет перед Автархом, который в конечном счете является их собственным апофеозом. Иолента, Хильдегрин и жители Сальтуса принадлежат к простолюдинам, как и бесчисленное множество других персонажей, встречающихся в рукописях.

Окружение Автарха – который вполне обоснованно не доверяет экзультантам – это слуги трона. Эти люди исполняют официальные обязанности и являются советниками Автарха, как военными, так и гражданскими. Судя по всему, это выходцы из простонародья, и следует отметить, что они высоко ценят полученное ими образование. (Для сравнения: подмечено у Теклы.) Самого Северьяна и других обитателей Цитадели, за исключением Ультана, можно отнести к этой социальной группе.

Жрецы почти столь же загадочны, как и божество, которому они служат, то есть божество в основе своей солярное, но не относящееся к культу Аполлона. (Поскольку Миротворец снабжен Когтем, сама собой напрашивается параллель с орлом Юпитера и солнцем; не исключено, что подобная ассоциация вполне уместна.) Подобно священнослужителям римской католической церкви в наши дни, упомянутые жрецы, похоже, являются членами различных орденов, но в отличие от первых не подчинены никакой единой власти. Временами, несмотря на их очевидный монотеизм, в них проглядывают отдельные черты индуизма. Пелерины, занимающие в рукописях больше места, чем любая другая религиозная община, очевидно, представляют собой сестринскую общину жриц, которых сопровождает вооруженная мужская прислуга (что неудивительно для странствующей группы в подобное время и при известных обстоятельствах).

Наконец, какогены олицетворяют (к сожалению, они оставляют у нас лишь смутное представление) тот чуждый элемент, который благодаря именно своей инородности является наиболее универсальным, существуя практически во всех известных нам обществах. Их распространенное наименование, по-видимому, демонстрирует, что простолюдины боялись или, по крайней мере, испытывали к ним ненависть. Появление какогенов на празднестве Автарха указывает на то, что их принимали (вероятно, по принуждению) при дворе. Хотя во времена Северьяна народные массы рассматривают их в качестве однородной группы, не исключено, что на самом деле они отличаются друг от друга. В рукописях данный элемент представляют кумеана и Отец Инир.

Почтительное обращение, переведенное мною как сьер, по-видимому, относится лишь к представителям высших классов, однако им часто злоупотребляют и на нижних ступенях общественной лестницы. Хозяином, в узком смысле этого слова, называют главу семьи.

Я посчитал невозможным выяснить точную цену монет, упомянутых в оригинале «Книги Нового Солнца». За отсутствием прямых аналогий всякий кусок золота с оттиснутым профилем автарха мне пришлось назвать хризосом; несомненно, несколько отличаясь весом и пробой, они тем не менее, похоже, имеют приблизительно равную цену.