Но Федоров не знал ничего этого.

Тень показалась Федорову лишь странным совпадением, однако человек, отбросивший ее, действительно проходил через эту самую дверь в этот самый момент, но на восемьдесят лет позже, покидая здание пункта обеспечения флота на Светланской улице. У входа в здание стоял черный лимузин. Луна взошла несколько часов назад, просвечивая тонкую завесу тумана и отбрасывая слабый призрачный свет. Человек в темно-сером пальто быстро прошел от зияющего арочного входа, построенного еще в 1903 году. Он быстро подошел к ожидавшему его лимузину. Задняя дверь машины открылась, и он скользнул в темный салон.

На заднем сидении сидел еще один человек, постучавший по звуконепроницаемой перегородке, отделявшей их от водителя. Машина отъехала, и плавно покатилась по улице, проехав мимо здания цирка и свернула налево на извилистую дорогу, ведущую в жилой микрорайон.

— И? — Спросил сидящий в тени. Его лицо было не освещено и со всей тщательностью прикрыто краем шляпы. Второй протянул ему запечатанный белый конверт.

— Это все?

— Я обыскал его со всей тщательностью.

Человек в шляпе осмотрел конверт в слабом свете.

— Очень необычно, — пробормотал он, перевернув его и не обнаружив ничего особенного. Затем он посмотрел на своего посланника, словно вдруг что-то вспомнив. — Что вы сделали с телом?

— Как и планировали. Запер в помещении 400. Я отправлю туда людей забрать его через час. Не волнуйтесь, он очнется завтра утром с жуткой головной болью и не будет ничего помнить. Препарат что надо.

— Очень хорошо. Опустите шторки, пожалуйста. — Они опустили черные шторки на боковых окнах и перегородке, отделяющей их от водителя, после чего человек в шляпе медленно нащупал выключатель на спинке кресла перед ним.

— Отлично, капитан Волков, — спокойно сказал генеральный инспектор Герасим Капустин, медленно снимая черную шляпу и кладя ее на сидение рядом, изучая конверт с явным интересом. Он аккуратно открыл конверт большим пальцем, обратив внимание на то, что клей был таким старым, что едва держался, а бумага пожелтела от времени, хотя конверт был запечатан лишь несколько минут назад… Несколько минут, растянувшихся в долгие десятилетия.

— Итак… Давай посмотрим, что мы добыли.

Машина подъехала к небольшому деревянному дому, скрытому за ореховыми деревьями по адресу улица Тунгусская, 21. Из нее вышли двое, один, одетый в длинное серое пальто и серую ушанку, говорил что-то по мобильному телефону. Второй был в темном пальто и черной фетровой шляпе. Они быстро подошли к парадному входу, и, учитывая поздний час, Капустин не стал звонить в звонок, вместо этого слегка постучав по оконному стеклу в двери.

Они услышали шаги, затем звук снимаемой цепочки. Дверь открылась, и за ней показался седой человек с мягким взглядом в тяжелом халате. Это был Каменский.

— Прошу прощения, старый друг, — сказал Капустин, — но я думаю, тебе будет интересно посмотреть на то, что я нашел.

— Заходите, — ответил Каменский. — Дочь и внук спят в своих комнатах на первом этаже, но мы может подняться наверх, в библиотеку, — он указал на лестницу. — Сделаю чай.

— Это подождет. Увидишь — поймешь.

— Возможно, но если мир не перевернулся, мне лучше выпить чаю. Это всегда помогает очистить разум. Я сейчас вернусь. — Он отошел в сторону, пропуская двоих, которые поднялись по скрипучим ступенькам и расположились за столом в библиотеке Каменского.

Вскоре он вернулся с Samovar[116] и чашками с горячим чаем на подносе, который поставил на стол.

— Есть немного меда, если кому-то интересно. — Он осторожно сделал глоток. Капустин напряженно похлопал ладонью по конверту.

— И что же там такое, Герасим? Надеюсь, не счет за печь?

Капустин улыбнулся, подался вперед и положил конверт на стол перед Каменским. Любопытство старика стало очевидно. Он сел за стол, осматривая конверт, и потянулся за очками.

Волков с некоторым нетерпением потер подбородок, но Капустин просто подождал, пока его старый друг сделает глоток чая прежде, чем взять конверт.

— Где ты это взял? — Мягко спросил он.

— Это пока не важно. Скажи, что ты об этом думаешь.

Каменский открыл конверт и спокойно прочел:

Затем Каменский осмотрел небольшой кусок бумаги, судя по всему, вырванный из газеты, внимательно вглядываясь в текст и отметив дату: 22 сентября 1942 года. Он положил конверт на стол и потянулся к чашке.

— Где вы это нашли? — Спросил он снова.

— В старом складском помещении в пункте материально-технического обеспечения флота. Ночью Вольский отправил человека, чтобы забрать его.

— Конверт был запечатан?

— Слабым клеем. Так что происходит, Павел? Это что, какая-то дурацкая шутка? Мы пошли на риск значительных проблем, чтобы заполучить это. Меня это серьезно беспокоит.

— Действительно, — тихо сказал Каменский. — Итак, ты принес мне старый документ 1940-х годов. Бумага довольно старая, как и чернила. Возможно, это подделка, но на первый взгляд нельзя сказать с уверенностью, написано ли это в наше время или в 1942 году. Газета выглядит настоящей, но ее не могли положить в этот конверт вчера вечером, в этом мы уверены. Так что же положил это туда для адмирала Вольского в 1942 году? Я не знаю, кто бы мог это сделать.

— Разумеется, это было написано не в 1942 году, — сказал Капустин. — Должно быть, это какая-то шифровка, возможно, что-либо можно понять по этой газетной вырезке? Что Вольский пытается провернуть подобным трюком? Должно быть, он подозревает, что он под наблюдением, как и все остальные старшие офицеры. Возможно, он пытается сунуть это нам в нос? Показать, что знает о нас?

— Адмирал Вольский очень серьезный человек. И, учитывая обстановку на Тихом океане, Герасим, я с трудом могу поверить, что он мог найти время для подобных игр.

— Возможно, здесь нечто большее. Мы видели, что Антона Федорова в Приморский инженерный центр сопровождали несколько вооруженных человек. Федоров — старпом на «Кирове». Мы оставили там наблюдателя, и он доложил, что начальник инженерной части корабля с пятью техниками погрузили там на грузовик длинный контейнер и направились в аэропорт.

— Какое-то оружие? Ты хочешь сказать ракету?

— Мы тоже так подумали, но кто знает? Что же, я должен это выяснить. Верно? Я генеральный инспектор российского флота. Я должен это знать, но там всюду шатались морские пехотинцы.

— А Федоров вернулся на корабль?

— Мы не смогли проверить. Должно быть, он каким-то образом ускользнул, потому что мы обыскали весь инженерный центр и там было пусто. Но корабль вышел всего через два часа, незадолго до полуночи. Весь проклятый флот вышел в море!

— Это было неизбежно, Герасим. И вы не сможете проинспектировать ни одного корабля некоторое время, так что можете считать, что отпуск вам испорчен. — Он улыбнулся. Капустин сложил руки и нахмурился, и Каменский принял более серьезное выражение.

— В записке упоминался некий Орлов. Кто это?

Волков заговорил тоном прирожденного доносчика.

— Начальник оперативной части «Кирова», включенный в список погибших.

— Верно, — сказал Капустин. — И единственный человек, о котором нашлись документы в кадровом управлении флота в Москве. Когда ты позвонил мне, Павел, чтобы спросить насчет старой фотографии японцев с ракетой, я задался вопросом, что ты задумал? Итак, теперь ты задайся вопросом, что мы имеем: Орлов пропал без вести. Теперь офицер морской пехоты направился из штаба флота в Фокино в старый пункт обеспечения, где достал это старое письмо из старого пыльного подвала. Очевидно, его послал Вольский. И что же все это значит?