Бедняга Марков, наконец, пришел в себя и выбежал из дома, сразу же поняв, что он во Владивостоке и смотрит в залив Золотой Рог, но все было совершенно другим! Город был намного меньше. Большинство новых высотных домов пропали. Он был серым и запущенным, и на главных улицах не было практически никакого движения. На самом деле, многие улицы представляли собой грунтовые и гравийные дорожки, шедшие мимо старых потрепанных жилых домов. Он побежал, и ноги словно сами вели его вниз, к гавани, где он инстинктивно надеялся найти «Киров», словно крыса, мчавшаяся на родной корабль. Остальное стало историей — особенно персонально для Маркова, умершего от огнестрельного ранения на холодной бетонной набережной бухты Золотой Рог.

Тьюринг глубоко вздохнул, понимая, что должен принять очень важное решение. Что делать по поводу налета на Тобрук?

— Мне нужно сделать звонок, Питер. Подождете пока? — Он с торжественным видом в глубокой задумчивости направился из комнаты в закрытую зону. Несколькими минутами спустя он вернулся, все еще обеспокоенный, но словно получивший какое-то направление мыслей. Он вызвал адмирала Тови, чтобы обсудить это с ними.

— Вопрос в следующем, — прямо сказал он. — Либо мы спасаем этих людей и корабли, и будем надеяться, что все закончится хорошо, либо действуем по плану и смотрим, что будет. Если результат совпадет с тем, что попало к нам в руки… появиться другая проблема, адмирал. Это будет означать, что этот кто-то жив, возможно, до сих пор во Владивостоке, со знанием нашего будущего.

— С ума сойти можно, — ответил Тови. Последовала долгая пауза. — Вы предупреждали меня, профессор, но я не думаю, что уже готов заглянуть в ящик Пандоры. Мы можем это выяснить, не жертвуя 576 людьми и тремя кораблями. Никто не мог знать таких подробностей операции. Вы очень хорошо знаете, что цель, состав сил и время атаки хранятся в трех отдельных делах и были собраны вместе для окончательного инструктажа в одиннадцать часов. И я могу сказать вам еще кое-что. Окончательный состав сил еще даже не определен. Пока только предполагалось, что мы заберем зенитный крейсер «Ковентри» из Суэца, а этот отчет, о котором вы говорите, был написан минимум неделю назад, если он действительно пришел из Владивостока. Как в нем мог фигурировать этот корабль? Нет, я не могу отправить туда людей, зная об этом докладе. Мы отменяем операцию. Возможно, придется включить всех этих людей в наш список, но, по крайней мере, они не умрут на побережье Северной Африки. Мы обсудим это в ближайшее время. — «Дозор» сделал первый в своей истории выбор между жизнью и смертью. Но не последний.

Тем не менее, это было не единственное, что в конечном счете изменил этот журнал для чтения за кофе. Семьдесят девять лет спустя Антон Федоров только что закончил вахту во время долгой работы по подготовке корабля к выходу в море. Он сидел в офицерской столовой, уединившись со своей «Хронологией войны на море». Он читал том, приобретенный в книжном магазине, сравнивая ее со своим старым экземпляром. Всякий раз, находя различие, он помечал его желтым маркером.

Вчера он дошел до сентября 1942 года, изучая, какие непосредственные последствия возымело недавнее появление «Кирова» на Тихом океане. Однако теперь его глаза широко раскрылись, взгляд стал нервным, а лицо приобрело странное выражение. Он осмотрелся вокруг, словно потерял что-то, вроде часов или кошелька. Затем он быстро проверил страницы недавно приобретенного тома, ведя пальцем по длинным узким колонкам.

Части текста не было! Куда же он мог деться? Он читал его буквально вчера, а теперь его не было. Раздел, описывающий одну операцию, просто исчез! Он внимательно все проверил, дабы убедиться, не вырвал ли кто-нибудь страницу из книги, и не нашел ничего подозрительного. Тем не менее, он точно помнил, как читал о британском налете на Тобрук, который должен был произойти в середине сентября 1942 года. Теперь этого раздела не было.

Он быстро сверился со своей старой книгой и, разумеется, обнаружил там раздел об этой операции. Мог ли он вчера просто перепутать книги? Нет, решительно подумал он. Он отчетливо помнил, как обвел этот раздел желтым маркером, чтобы затем свериться со вторичными источниками, а в старой книге таких пометок не было.

— Какого черта…

Что-то изменилось. Он внезапно оказался в вихре возможностей, изо всех сил пытаясь понять, что именно он только что обнаружил. Что-то еще раз изменило историю! И это изменение было настолько серьезным, что даже повлияло на новый том, который он купил. Ему пришло в голову, что теперь такое случиться с каждой книгой, содержащей текст, касающийся того, что было напечатано на странице 164. Но вместе с тем его старый том, тот, который был с ним на борту «Кирова», остался совершенно нетронутым.

Физические изменения! Понимание этого ударило его, словно кувалдой. Физические изменения! Что-то изменило историю, и последствия этого распространились на все реальные и материальные объекты, кванты настоящего померкли и вновь ожили, но теперь они были другими, тонко настроенными, измененными тем, что случилось в прошлом. Это было поразительно! Форма и внешний вид в целом остались неизменны, но дьявол крылся в деталях… Или же его книга была защищена от изменений, потому что он прибыл из другого мира, другой версии этой самой вселенной? Это просто сводило с ума.

Федоров подумал о часах, проведенных в разговорах с Вольским и Карповым об их странной дилемме. Они беспокоились насчет Орлова и возможности нанесения им ущерба истории, если он на самом деле выжил. Но Федоров пришел к выводу, что все, что сделал Орлов, уже давно было сделано и стало фактом. Он давно был мертв и его поступки вписались в матрицу времени и жизни. История снова обрела твердость, и обо всем, сделанным им, можно было бы узнать, если бы удалось найти какие-то сведения здесь, в этом новом мире.

Но теперь операция «Согласие» оказалась неожиданно вычеркнута из свитков истории, и материалы, из которых о ней можно было узнать, физически изменились, отражая случившееся. Это серьезно потрясло его. Теперь Федоров понял, что случилось с делами тридцати шести погибших, хранившихся в московских архивах. Мертвые не могли ничего сказать… Теперь он понял, что его предположение было верным. Эти люди даже никогда не родились. Время нашло способ вычеркнуть их из собственной бухгалтерской книги, а с ними стерло и последние свидетельства из существования.

В голову пришла другая мысль, еще более тревожная. Книга изменилась, однако он все же помнил текст. Он помнил, как читал и выделял его так же легко, как и стычку Карпова с Капустиным в лазарете. Если что-то твердое и материальное, как эта книга, могло измениться по прихоти судьбы, почему же я помню прежний текст? Это беспокоило его больше всего. Если книга могла измениться в одно мгновение, возможно, и люди могли точно так же исчезнуть, словно их никогда и не было?

Он вспомнил о двоих членах экипажа, отсутствовавших на корабле этим утром. Все остальные присутствовали, за исключением этих двоих — Ёлкина и Маркова. Оба были признаны самовольно отсутствующими. Ёлкин отправился в город за припасами, и старшина Мартынов доложил, что он так и не вернулся. Марков пропал без вести в Приморском инженерном центре, хотя Федоров не знал подробностей случившегося. Затем его размышления прервали громкие шаги в коридоре, ведущем в столовую, и дверь резко открылась.

— Вот вы где, капитан. Мне нужно с вами поговорить. Только что случилось что-то очень странное, а адмирал отбыл в штаб флота в Фокино.

Это был начальник инженерной части Добрынин.

— Что значит сбежал? Они должны были быть глубоко под Скалой! — Адмирал Тови не был рад это слышать.