Теперь корабль пылал от носа до кормы, но полностью поддерживал ход и слегка изменил курс, чтобы задействовать два исправных орудия кормовой башни. Следующий залп дала только носовая башня номер два. Ее гневный ответ лег с недолетом, примерно в 500 метрах от вражеского корабля. Корректировщики на фок-мачте с готовностью передали данные офицерам, передавшим их на станцию управления огнем, расчет которой поспешно ввел поправки и выдал наилучшее предположение о точке, в которой «Киров» окажется через сто двадцать секунд.

Антон Федоров не желал встречи с 460-мм снарядами. Он отдал приказ дать ход две трети и изменить курс на двадцать вправо, замедляя ход и доворачивая прямо на врага. Массивный силуэт «Ямато» теперь был ясно виден в зареве собственных пожаров. Он знал, что враг будет исходить из предположения, что цель сохранит прежнюю скорость. Замедляясь и разворачиваясь, он рассчитывал, что следующий залп придется далеко впереди корабля. Он оказался прав.

Еще три снаряда упали плотной группой в семистах метрах впереди по левому борту. Успокоенный успехом, Федоров повернулся к рулевому и скомандовал двадцать влево и полный вперед. Он начал ждать следующего вражеского залпа, но вместо этого заметил три взрыва в корме «Ямато». Обе торпеды Карпова попали в цель. Третий взрыв оказался залпом кормовой башни, так как ее командир не принял поправки, переданные двум носовым башням. Он использовал устаревшие данные, которые внезапно оказались актуальны, когда корректироващики отметили результаты последнего залпа. Мало того, несмотря на то, что Федоров скомандовал полный ход, корабль не мог его развить. Урон, нанесенный крошечным 20-мм снарядом вынуждал Добрынина усилить охлаждение реактора, уменьшая выходную мощность.

Два снаряда шли прямо на корабль с нарастающим ревом[74]. Господи, подумал Федоров, только не это! Господи, нет!

* Вообще-то, они в два с половиной раза быстрее звука…

Первый снаряд прошел над самой фок-мачтой, так близко, что задел антенный пост РЛС «Восход», с ревом рухнув в море по другому борту, подняв огромный столб воды. Второй снаряд просто ухнул в воду по правому борту, подняв столб воды высотой с их фок-мачту, заливший всю верхнюю палубу. Корабль покачнулся на волне, созданной двумя огромными снарядами.

Федоров, наконец, выдохнул. Их взяли в «вилку»! Противник определил дистанцию, и только что чуть не поразил цель! Пять-десять метров в любую сторону, и снаряды бы ударили прямо по ним!

Карпов склонился вместе с Роденко над его монитором, когда экран вдруг дрогнул, а затем погас. «Киров» только что пропустил удар в лоб. РЛС «Фрегат» не функционировала, а теперь они потеряли еще и станцию общего обзора. Они ослепли.

— РЛС «Восход» вышла из строя, — доложил Роденко. — Система не отвечает. Переключаюсь на МР-212Б[75]… Система не отвечает, товарищ капитан. Неисправность навигационной РЛС. РЛК с фазированными антенными решетками в режиме диагностики[76]. Фиксирую цели на ближней дистанции посредством РЛС управления огнем, но средства дальнего обзора потеряны.

Словно этого было мало, Быко доложил, что пластырь, запечатывавший подводную пробоину, разошелся от удара и внутрь корпуса поступала вода. Добрынин поддержал его, заявив, что сможет обеспечить ход не более двадцати узлов, пока работает над реактором. События шли к тому, что наилучшие карты оказались на руках у противника, и Федоров мог думать только о том, что «Ямато» мог разыграть туза в любой момент.

— Двадцать влево, максимально возможный ход! — Молодой капитан хотел немедленно изменить курс, причем в том же направлении, что и раньше, вместо зигзага вправо. Он хотел немедленно покинуть зону досягаемости орудий противника, которая, несомненно, уже была им определена.

— Вторая цель приближается с юго-запада, — сказал Карпов. — Мы следили за ним как раз перед тем, как потеряли радар.

— Товарищ капитан, — сказал Тарасов. — Я слышу его на ГАС. — Он внимательно следил за ходом боя, его техника и его собственные уши хорошо ориентировались в хаосе звукового поля. Когда огромные снаряды легли настолько близко, он поблагодарил бога за то, что система предполагала защиту оператора и заглушила шумы, способные повредить его слух. Это была одна из лучших гидроакустических станций в 2021 году. Собственные винты «Кирова» производили наиболее громкий шум, но система распознавала их и автоматически отфильтровывала. Он также слышал далекий гул винтов «Ямато», однако теперь появился и третий контакт, слабый, но становящийся все сильнее, со своим уникальным профилем.

— Это должен быть тяжелый крейсер «Тонэ», — сказал Федоров.

— Дистанция по последним показаниям сто километров и быстро сокращается при текущих курсах, — Тарасов подтвердил оценку дальности, а затем услышал кое-что еще.

— Шум винтов «Ямато» значительно изменился, товарищ капитан. Он замедляет ход.

Тарасов имел очень хорошие уши.

Торпеды обнаружили свою цель очень легко после долгого семнадцатиминутного забега. Одна из них перешла в режим самонаведения, легко настроившись на профиль крупного корабля, и ударила прямо во внешний правый винт, разрушив его мощным взрывом. Вторая прошла на несколько десятков метров в второе и взорвалась у самого края противоторпедной защиты, пробив корпус и вызвав затопление трех отсеков. «Ямато» резко рванулся вправо, когда по рулю ударила взрывная волна первого взрыва, а затем руль заклинило.

Этот рывок сбил все тщательные расчеты, которые должны были обеспечить попадание. Офицеры и старшины изо всех сил старались пересчитать их, поскольку теперь корабль шел иным курсом, с иной скоростью, с новым пеленгом на цель. По сути, все приходилось начинать заново, зная только дистанцию до цели. Раздался сигнал, и кормовая башня дала залп двумя уцелевшими орудиями, однако снаряды легли совершенно мимо цели.

— Мы теряем ход! — Доложил рулевой. — Двадцать узлов… Восемнадцать… Адмирал, не могу держать курс!

Затопление затронуло два котельных отделения, и теперь вода подступала к третьему. «Ямато» потерял четверть мощности. Кроме того, до них начал доноситься стук поврежденного винта.

Ямамото понял, что корабль подвергся торпедной атаке. Итак, у демона было еще одно жало, подумал он. Их торпеды так же хороши, как и наши. Теперь мы потеряли скорость, необходимую для продолжения погони и сокращения дистанции. Они оказались на дистанции эффективной стрельбы, но новый курс лишил возможности ведения огня обе носовые башни.

— Адмирал, — обратился к нему командир корабля контр-адмирал Такаянаги. — По моей оценке, повреждена винторулевая группа. Мы описываем циркуляцию. Артиллеристам нужно снова рассчитать огневое решение. Я считаю, что мы должны отправить водолазов, чтобы заделать пробоину, иначе мы начнем заваливаться на правый борт.

Ямамото посмотрел на Куросиму, и обоим стала понятна тяжесть сложившейся ситуации. Корабль не мог продолжать бой. Пожары на носу и на корме слились воедино, одновременно началось затопление, был потерян ход и поврежден руль. Они больше не могли адекватно маневрировать и были, по существу, оставлены на милость врага, который мог продолжать расстреливать их своими жуткими ракетами. И когда ждать следующей торпедной атаки?

— Произвести контрзатопление. Продолжать огонь по противнику, — решительно сказал он, понимая, что все было кончено. — Мы не сможем изменить курс какое-то время. Командование кораблем на вас, Такаянаги. Этот бой окончен. Теперь нашей задачей является спасти корабль.

— Так точно.

Они получили два попадания ракетами П-900 и шесть — «Москит-2», но именно две торпеды решили исход боя. «Ямато» не погиб в ту ночь, но утратил боеспособность, и только не менее серьезные проблемы на «Кирове» позволили говорить о ничьей, хотя Карпов полагал победу за собой. Ему было ясно, что корабль столкнулся с тяжелейшим испытанием и все же перенес его. Тем не менее, «Киров» оказался на волосок от уничтожения 460-мм снарядами, и это было забыть не просто.