— Противник открыл огонь, — доложил Роденко. — Недолет. — Первый же залп противника лег со значительным недолетом, но довольно точно по азимуту.

— Федоров, — спросил Вольский. — Мы можем потопить эти корабли артиллерийским огнем?

— Вероятно, товарищ адмирал. Но они будут продолжать сближение, пока не подойдут на дистанцию пуска торпед. Наши снаряды наносят им повреждения, но не смертельные.

— Нужно что-то посерьезнее. Карпов, как насчет MOS-III? Мне нужно хорошенько их ошарашить.

— Согласен, товарищ адмирал. Самсонов, одну ракету к пуску. Целеуказание по усмотрению.

— Так точно. Ракета номер девять — пуск! — Ракета номер десять была использована Карповым для уничтожения американской 16-й оперативной группы в Северной Атлантике — будучи оснащена ядерной боевой частью. Самсонов нажал кнопку пуска и раздался предупреждающий сигнал сирены, а затем раскрылся люк в передней части палубы и показалась стартовавшая «по минометному» ракета. С ревом сработал мощный ускоритель, от которого затряслась палуба, и ракета ушла в небо. «Старфайер» был самой быстрой ракетой на корабле, хотя его боевая часть была на 100 килограммов меньше, чем у «Москита-2». Самсонов огласил время полета до цели — 18 секунд. Вскоре на горизонте ярко вспыхнул огненный шар, из-за которого показался толстый столб черного дыма.

Мы видим цель — мы поражаем ее, подумал Вольский, вспомнив слова Карпова. Он задался вопросом, отпугнет ли это противника, так как число ПКР сменилось на 25. Роденко доложил о том, что один из вражеских кораблей потерял скорость и вывалился из строя. Это был «Хагуро».

Киёта увидел, как что-то приближалось. Оно неслось высоко в голубом небе, оставляя длинный хвост белого дыма за огненным хвостом. Оно двигалось невероятно быстро, быстрее, чем любой самолет, который он когда-либо видел, настолько быстро, что он едва успел указать на это, когда оно внезапно рухнуло вниз и с грохотом, взрывом и пламенем ударило прямо в нос «Хагуро», шедшего слева от них, чуть ниже трех орудийных башен. Он ахнул, увидев, что это что-то прошло через весь корабль, выбросив тучу разорванного металла и огня с другого борта.

Что за демон из тысячи адов? Это был словно Райдзю, громовой зверь, падающий с неба в обличье молнии с ужасным громовым ревом. А затем погреба шести 203-мм носовых орудий взорвались. Нос корабля разорвало на части, одна из массивных 203-мм башен взлетела в небо, словно игрушка. «Хагуро» тут же зарылся в воду, и Киёта понимал, что это был смертельный удар.

— Сообщите на «Кирисиму», — сказал он. — Скажите им, что это не крейсер, это линкор! Скажите, что мы поймали Мидзути за хвост, и потеряли «Хагуро».

Мидзути был легендарным и вызывавшим сильный страх водным драконом в японском и китайском фольклорах. Он уже мог смутно видеть вражеский корабль, а затем услышал еще один удар и взрыв вражеского снаряда на броне его корабля. Передние орудия снова дали залп, но дистанция составляла 27 000 метров, и он знал, что понадобится полминуты, чтобы они даже смогли заменить всплески от выпущенных снарядов, не говоря уже о том, чтобы нанести врагу какой-либо урон. Он видел, что противник отворачивает в сторону, направляясь к острову Мелвилл, чтобы увеличить дистанцию. Вероятно, они бы смогли настигнуть его, но на сколько узлов в час[27] они могли двигаться быстрее? Сколько времени уйдет на то, чтобы сблизиться на нужную дистанцию? Через какое-то время противнику придется повернуть влево, чтобы разойтись с островом, но сколько урона он им нанесет до этого? Орудия снова дали залп, и он видел в бинокль, что снаряды легли с недолетом.

На «Хагуро» оставалось более 700 человек, и большинство из них скоро окажутся в воде, откуда могут быть спасены. Должны ли они были продолжать преследование? Спустя пять минут он отдал приказ прекратить погоню и занять параллельный курс для слежения за противником, находясь вне пределов его досягаемости. Ивабути отправил свои два эсминца для спасения выживших. Ему оставалось маневрировать, следя за врагом, или же идти навстречу с «Кирисимой», спешившим перехватить вражеский корабль на полном ходу в тридцать узлов.

— Ну хорошо! — Сказал Киёта, отдав приказ отвернуть. — Наш старший брат на подходе, Мидзути. На этот раз это будет честный бой, и мы посмотрим, сколько у тебя еще молний в запасе!

Роденко доложил о том, что один вражеский корабль потерял ход, а два других изменили курс. Вольский немедленно приказал прекратить огонь.

— Хорошо, что эти люди не стали жертвовать собой во имя империи, — сказал он.

— Возможно, нам помог маневр в направлении острова Мелвилл, товарищ адмирал, — сказал Федоров. — Они не смогли бы сблизиться с нами прежде, чем мы достигли бы береговой линии, а урон, который мы им нанесли, дал им понять, что они с нами не справятся.

— Я все еще вижу крупную отметку, направляющуюся в нашу сторону, — сказал Роденко.

— И нам нужно будет повернуть на север через десять минут, чтобы обойти остров. Я намерен провести нас между Парри-Шоалс и Мермайд-Шоалс, а затем вокруг мыса Ван Дамиен.

— Что по линкору?

— Приближается на 30 узлах. Оставшиеся два крейсера изменили курс и идут на соединение с ним.

— Когда он сможет атаковать нас? — Спросил Карпов.

— Если бы мы могли оставаться на этом курсе, то я бы сказал, что никогда, но нам придется повернуть, как говорит Федоров, и тогда они окажутся в пределах тридцати километров вскоре после поворота.

— Федоров?

Старпом сделал несколько быстрых расчетов и постучал пальцем по планшету из оргстекла.

— Они смогут открыть огонь вот здесь. Когда мы будем огибать мыс Ван Димен. Я бы направил нас через залив Бигль к югу от Мэри-Шоалс. После этого мы сможем направиться на восток и дать полный ход. Это позволит нам быстро оторваться от них, хотя наше преимущество в скорости составит всего два узла, и какое-то время мы будем находиться под обстрелом.

— На восток… — Вольский хлопнул рукой по столу. — Они выгнали нас из Тиморского моря! Не слишком теплый прием.

— Так точно, — сказал Федоров. — Но любой другой курс будет означать сражение с этим линкором. Кроме того, нельзя забывать и об авианосцах к западу от нас.

— Роденко, что по самолетам, совершавшим налет на Дарвин? — Спросил Вольский.

— Наблюдаю их на северо-западе, сигнал слабеет, — сказал Роденко. — Теряю контакты один за другим. Снижаются на малые высоты.

— То есть, вероятно, возвращаются на авианосцы. Это займет у них от тридцати минут до часа, но я бы сказал, что они смогут подготовить их к вылету к 16.40. У низ будет достаточно дневного света для того, чтобы снова атаковать нас.

— Мы можем не дать этим авианосцам поднять самолеты точно так же — еще парой MOS-III «Старфайер», — сказал Карпов.

— Это может быть не обязательно, — сказал Роденко. — Шторм приближается на скорости не менее тридцати пяти километров в час. Вскоре он создаст помехи для их действий.

— Согласен, — сказал Федоров. — Им нужно будет стать по ветру, а это приведет их прямо навстречу шторму. Я бы не сказал, что это не даст им поднять самолеты, но на их действиях скажется.

Вольский задумался.

— Как долго линкор сможет преследовать нас?

— Дыхалка у него хорошая, товарищ адмирал. Это действительно замечательный корабль — все предусмотрено. Дальность хода 10 000 миль на 14 узлах. На полном ходу, разумеется, меньше, но он сможет идти достаточно долго, если они решат нас преследовать.

— Я полагаю, что человек, которого вы описали нам ранее, захочет взять нас за горло в кратчайшие сроки, — сказал Вольский. — И, судя по той диаграмме, мы не отделаемся парой ракет, чтобы отговорить его. Итак, товарищи офицеры, мы уходим. Я не хочу вступать в бой с этим кораблем, если только мы не будем вынуждены. Скоро наступит темнота, а она будет на нашей стороне.

— Мы направляемся в Арафурское море, но впереди будет Торресов пролив.