Город жил в новой части особенно. Посчитав старую лишь своим приростком, использовал её для успокоения души в церкви, воспитания сознательной молодежи в университете и поддержки делового городского населения продуктами. И никто не замечал в этой суете времени – того единственного существа, которое настолько принципиально, настолько безжалостно к ощущению своей ненадобности и одновременно настолько богато, что сама смерть ему подчиняется.

Время неумолимо старило день. Последние лекции отзвенели воодушевленным гулом студенческой братии и тихими вздохами преподавателей, собирающихся домой, – единственных людей, которые замечали присутствие могущественного полубога, постоянно видя молодые лица слушателей. Лишь студенты не имеют возраста – пожалуй, время здесь не властно, а потому с лихвой отыгрывается на преподавателях, порой не щадя даже самых ценных для человечества личностей. Наступил вечер.

Человек не спешил домой – он знал, что там чисто и пусто.

Вековые дубы черной стеной возвышались перед ним. Светлячками-переростками выглядели дежурившие с карманными фонариками полицейские. Он не хотел освещать парк ночью, давал последний приют потерянным теням и мыслям горожан до того, как утренний свет уже навсегда подарит им покой.

Пройдя по темному парку, он ступил на белую светящуюся от странных камней аллею с еще более непонятными черными деревцами, которые явно были ненастоящими, потому что никогда на них не было листьев и они не росли. В этом свете человек казался более величественным. Его твердый взгляд, создавалось впечатление, мог разрушить даже самую крепкую стену. На маскообразном лице с плотно сжатыми губами редко можно было видеть какое-нибудь выражение. Высокий лоб не отрицал наличия определенного багажа мыслей, возникающих стремительно, оставляющих яркий и глубокий след в порождающем их сознании. Русые волосы спадали вьющимися прядями на лоб, заставляя владельца периодически убирать их длинными пальцами. Шел он практически неслышно, редко задевая непослушный гравий, сливаясь с многочисленными тенями в парке.

Дом был погружен в наступающие сумерки. Налив в стакан апельсинового сока, он включил телевизор и прочитал записку, оставленную Сержем на журнальном столике. Пробежав глазами по ней несколько раз, он улыбнулся – друг его стал оставлять меньше предпосылок для игры слов. Не думая больше о записке, он неожиданно для себя увлекся фильмом, просидев перед телевизором до глубокой ночи. Дойдя до постели, задумался и, вздохнув, отключил молчавший целый день телефон. Ему вообще редко звонили, и если бы не государственный контракт, то уже как полгода назад он избавился бы от мобильника. Вздохнув, он лег и сразу уснул.

Под утро в дверь позвонили. Легко открыв глаза, он прислушался и, не снимая пижаму, пошел открывать. Перед ним стояла незнакомка, приходившая с друзьями Сержа на прошлой неделе. Все это время он не вспоминал о ней. «Что ей нужно?!» – подумал он, пригласив девушку в дом. Возможно, угадав вопрос и неожиданно привычно сделав глубокий реверанс, она торопливо передала свернутую в рулончик желтоватую бумагу, запечатанную сургучным вензелем – таким, какой был на арке, ведущей в парк. Он удивленно принял бумагу, лишь немного улыбнувшись даме, которая почему-то не спешила подниматься и, наклонив голову, казалось, ждала чего-то.

Сорвав печать, он несколько раз пробежал сообщение, повернулся к девушке и сказал:

– Поднимитесь, дитя мое.

Девушка встала, не смея поднять головы.

– Кто вы?

– Урожденная Черлес, сир.

Человек улыбнулся, скорее, нервно, перевел дыхание и уже спокойным тоном спросил:

– Как ваша матушка?

– Здорова, сир, и шлет вам свой низкий поклон, – девушка снова сделала реверанс, но на этот раз встала, сложив изящные ручки в черных перчатках.

Он улыбнулся, но не стал соблюдать этикет ответным приветствием, зная, что в таком случае графиня сама придет к нему.

– Придите за ответом сегодня вечером, моя дорогая.

Девушка в глубоком реверансе поцеловала поданную ей руку, но, смутившись, не решилась уйти.

– Что-нибудь еще?

– Да. Мадам просила вас, сир, чтобы вы включили телефон, – она покраснела до кончиков ушей от взгляда, приковавшего ее к месту.

– Хм! А что за дело графине до моего телефона?! – холодным тоном произнес человек.

– Серж не может дозвониться до вас, – еле слышно прошептала девушка.

«Вот так номер, – про себя проговорил тот, которого девушка почему-то называла сиром, целовала ему руку и отдавала глубокие реверансы. – Графиня, как всегда, в своем репертуаре. Однако я рад, что у Сержа есть теперь и такой покровитель».

– Вижу, моя дорогая, вы к нему небезразличны? – добавил он вслух тоном более суровым, чем хотел того сам.

Девушка покраснела еще больше. Капельки холодного пота выступили на ее хорошеньком лбу. Дрожь пробежала по всему телу. От волнения она ничего не смогла произнести. Человек, видя, что навел страху на маленькую графиню, неожиданно взял ее за трясущиеся руки. Она вздрогнула и упала в обморок.

– Ну вот, старый дурак, напугал крестницу!

Перенеся юную леди на диван в гостиной, Антуан взял ароматический флакончик и поднес его к изящному, немного вздернутому носику девушки. Вздохнув, она открыла глаза, увидела перед собой преклонившего колено мужчину и попыталась встать. Но взглядом, не терпящим возражений, он остановил ее. Подчинившись воле более сильной, она еще раз вздохнула и, покраснев, опустила прекрасные большие черные глаза с пока еще еле заметными огненными искорками, блуждающими где-то в самой их бездне.

Приготовив крепкий кофе, человек накрыл на кухне стол и пригласил девушку уже мягким тоном своего бархатного голоса. Устроившись, они сидели друг напротив друга безо всяких церемоний и наслаждались вкусным напитком из белоснежных чашек с изящным золотым орнаментом.

– Так вы не ответили, – прервал он молчание.

– Да, вы правы, сир. Я немного волнуюсь за него, – снова покраснев, ответила девушка.

– Скажите лучше, что любите!

– О! Уверяю вас, сир, матушка никогда не одобрила бы этого! Я никогда не осмелилась бы ее ослушаться!

– У вас есть жених?

– Нет, отец хотел посоветоваться с вами, – трепетно произнесли эти чуть пухлые, влажные губки.

– Посмотрим, – Антуан улыбнулся. – А как Серж к вам относится?

– Он очень мил, – при этом юная особа посмотрела в серую дымку глаз, гладящих не нее. В ее взгляде было что-то вроде просьбы, которую она не смогла бы произнести никогда.

Девушка вдруг встала, откланялась и, спросив дозволения, ушла.

Мужчина с улыбкой быстрыми глотками допил кофе и пошел одеваться. Было уже восемь утра.

Несмотря на поспешность, он думал. Время не было властно над его мыслями. Казалось, что эта часть его организма всегда жила отдельно, редко подчиняясь основным законам бытия. Он рассуждал над депешей, которую поспешно бросил в камин на тлеющие угли. «Сир! Зная, вашу нелюбовь к всевозможным приветствиям и лести, я как человек вам преданный предупреждаю вас о следующем. Известный вам ссыльный использовал дозволенные ему вашей милостью силы, чтобы восстать против порядка. Муж и я считаем: для общего блага необходимо ваше личное присутствие. Граф и графиня Ч. P.S. Существо на драконе покровительствует ему».

Подойдя к зданию университета, он отбросил эти мысли. Лекции не должны были зависеть от личных обстоятельств. Их цель – нести атмосферу непринужденности и быть концентратом нужной, полезной и полной информации для студента, и так загруженного до предела. Именно поэтому его уроки всегда проходили с полным аншлагом.

Серж вечером направился в гости. Он хотел вновь навестить ту, которая не давала ему покоя, будоражила его душу и вырывала из него наружу сокровенные желания уже целых три месяца. После неудачи с Катрин Серж решил быть настороже своих страстей, чтобы на этот раз однозначно знать все о новых чувствах. Однако он каждый день все больше привязывался к этой девушке, при этом боясь разрушить ее союз с неразговорчивым молодым человеком.