– Я думал, у тебя гости.

– А разве нет? – тон и выражение лица человека говорили о беспокойстве.

– Да нет, я не собираюсь уходить, – угадав, ответил Серж. – Я в твоем полном распоряжении и хочу попросить переночевать у тебя, если ты не против.

– Против чего?

– Моего присутствия!

– Так ты решил только поприсутствовать?

– Не передергивай. Ты прекрасно понял меня!

– Может, я разучился понимать?

– Только не ты! – Серж обеспокоенно посмотрел другу в глаза, но, ударившись взглядом об этот серо-голубой лед, вздохнул.

Напряжение в комнате росло. Казалось, все звенело от желания вспыхнуть и причинить боль.

Трудно сказать, сколько прошло времени, как Серж очнулся вдруг от легкости, которая пробудила ясность мысли и бодрость тела. Он увидел друга, сидевшего напротив и с улыбкой разглядывавшего его.

– Про… – попытался сказать Серж.

– Я и не думал обижаться!

– …сти. Но…

– Не возражай!

– Зачем ты делаешь это со мной?

– Только ты можешь это изменить.

– Нет, не могу.

– Но ведь ты нашел в себе силы…

– Ты же сильней меня!

– Я? В чем? Я никогда не сделал бы этого?

– Ты простил.

– Я был не вправе обижаться. Ты не волен!

– Но я мог проявить настойчивость!

– И все потерять?

– И все потерять…

Это было сказано с такой задумчивостью, что из вновь встретившихся взглядов было понятно: они ходят по замкнутому кругу, выходом из которого пока может стать только терпение, а в дальнейшем…

– Спасибо за торт. Ты, вижу, не забыл, что я люблю.

– Конечно нет, но извини, что только торт, – и, видя готовое возмущение на лице друга, поспешно добавил. – Это большее, что я могу, и мы оба это знаем.

Друзья улыбнулись, отдавшись красноречивому молчанию.

День, старавшийся не мешать им, лишь добавил сумерек, набросив на город кружевную вуаль из крупного пушистого снега, мягко и неслышно падающего в напоминание о зыблемом существовании наблюдающего за ним населения этого скромного городка.

Пока Серж готовился ко сну, человек прибрал со стола и помыл посуду. На кухонном столе все еще стоял бокал молока, оставленный на вечер, и в беспорядке лежали газеты. Неловко убирая их, человек опрокинул стакан. Молоко жирной белой лужей медленно растеклось по столу. Прежде чем протереть, он попытался рассмотреть в ней какой-нибудь рисунок. Машинально поднеся руку к белой кляксе, с удивлением на лице остановился и обошел стол с другой стороны. Он нахмурился: рисунок (случайно ли?) изображал всадника, мчащегося на лошади. Тряпка вмиг впитала неприятное откровение судьбы и заставила человека вздохнуть. «Я буду молиться за тебя», – проговорил он еле слышно…

Отворив дверь спальни и убедившись, что Серж во всяком случае лежит с закрытыми глазами, подошел к окну и тихонько задернул шторы. Пройдя в ванную комнату, приготовил масла и повесил халат. Достал мягкие махровые тапочки и, поставив их рядом с кроватью, удалился в гостиную, тихо закрыв за собой дверь. Серж улыбнулся и, зарывшись в ароматные подушки, крепко уснул.

Удобно устроившись на диване в гостиной, хозяин дома вновь взял в руки книгу. Немного поискал место, на котором остановился, когда в беспокойстве быстро бросил роман. Спать ему не хотелось.

Часы в прихожей пробили четыре утра, когда сквозь строки о дворцовых переворотах он услышал равномерный жужжащий звук возле камина. На этот раз заложив страницу, он встал и подошел к телефону, нарушающему тишину. Кто мог беспокоить так рано? По привычке, не взглянув на номер, откинул флип и заговорил первый:

– Я слушаю.

– Надеюсь, вы не спали, – раздался заспанный, но уважительный голос. – Прошу прощения за беспокойство.

– А, это вы, канцлер. Что на этот раз?

– Сбежал! Вы были правы! Ведь вы говорили, вы предупреждали, а мы не послушали. Горе мне, – запричитал вдруг чиновник, всхлипывая. – Сбежал!

– Стоп, стоп, стоп! – человек попытался остановить этот поток. – Давайте все по порядку. Кто сбежал, откуда и почему?

– Главарь этой секты! Мы как раз перевозили его в тюрьму после суда.

– А! Так уже был суд. Ну и каков приговор?

– Конечно же, все единогласно вынесли смертную казнь!

– Хм, это все очень интересно. Но причем тут я?

– Вы меня убиваете, но только вы можете его поймать!

– Я не собираюсь его ловить! Вот еще. Не хватало, чтобы я гонялся по всей Европе за беглым каторжником!

– Это не простой заключенный. Это главарь опаснейшей секты, убивавшей младенцев! А вы у нас, смею напомнить, взяли на себя обязательства их ловить!

– Э, нет. Так дело не пойдет! Вы не хуже меня помните условия договора и никак не могли забыть, что специально оговаривалось: после их поимки ответственность несете только вы, а следовательно, только на вас лежит и забота о его побеге!

– Но… Но… – канцлер задыхался в своем возмущении. – Но ведь он снова начнет кровавые бойни! О, как вы бесчувственны!

– Не начинайте, друг мой. Я не забыл, что на носу предвыборная гонка, и его побег очень некстати, особенно если информация о нем просочится в прессу.

– От вас ничего не скроешь, – это было сказано так жалостливо, что должно было вызвать положительную реакцию слушающего.

– Не пройдет, дорогой мой, оставьте ваши вздохи парламенту!

– Если снова начнутся убийства, я пропал!

– В таком случае, следуя моему контракту, я снова поймаю его. И на этот раз вы, надеюсь, будете придерживаться тех глупых капризов начинающего зарываться в своих страхах и фантазиях нервозного типа, – это было процитировано с такой иронией в голосе, что добило бедного канцлера.

– Что вы хотите? – был тихий и умоляющий ответ.

– Я? Ничего! Вы окажете небольшую услугу одному моему другу! – эта идея внезапно пришла ему в голову, заставив широко улыбнуться. – Вы отдадите ему в постоянное пользование без арендной уплаты дом под ресторан или любой другой бизнес с отсрочкой выплаты налогов на пять лет!

– Это грабеж! Вы же знаете, что я должен буду обратиться к парламенту и сразу же получу отказ, если не отставку! Как я им это представлю?

– Так же, как представляете ежемесячные многомиллионные выплаты. Вы понимаете, о чем я?

– Это шантаж! – видимо удар был действительно сильный. – Я не ожидал от вас такого! Это низко!

– Ну, как хотите! – улыбка победителя играла на его лице, а глаза светились странным огнем, возникавшим каждый раз, когда он смотрел на картину, висевшую над камином. А ведь смотрел человек на нее, не отрываясь, будто бы зная какой-то закон в беспорядочности разбросанных по холсту цветных линий.

Возникла пауза. По взволнованному дыханию канцлера чувствовалось, что он принимает действительно нелегкое для него решение. На карту было поставлено слишком много, чтобы отступать.

– Хорошо, – нетвердым голосом проговорил чиновник и затем добавил увереннее. – Хорошо, вы получите, что просите, даже больше. Только найдите его! Заклинаю вас!

– Уже нашел, – спокойно, но с усмешкой в голосе ответил хозяин серо-ледяных глаз, которые уже обычно смотрели на тлеющие в камине угли, – уже нашел, – повторил он заикающемуся от волнения канцлеру.

– Как? И вы молчали? Вы… Вы..! Да вы просто…

– Спасибо за комплимент!

– Что вы тянете? Скажите, где он! Немедленно! – задыхающимся от волнения голосом пытался кричать в трубку этот, казалось, сильный человек.

– Он мертв, – спокойно и с еще большей усмешкой в голосе ответил наш контрактник.

– Как мертв? Вы вздумали шутить надо мной?!

– Вот еще! Я? Шутить над вами?! И не думал даже, – пытаясь придать серьезные интонации голосу, человек продолжил. – Он мертв, говорю я вам!

– Это невероятно! Продолжайте же! Я не верю вам!

– Как хотите, – с наигранной обидой сказал наш герой. – Как вам будет угодно!

– Хватит! Остановите сарказм! Говорите, как это случилось!

– Да он сам себя убил!