Придя к такому выводу, Элен немедленно отправилась на половину мачехи, чтобы из ее гардероба позаимствовать подходящий для случая наряд. А она собиралась, ни много, ни мало, выглядеть за ужином неотразимо и свести с ума всю мужскую половину гостей. Решительным шагом девочка преодолела коридор и вошла в нужную комнату. Выбор платья был таким же смелым, то есть, не задумываясь, взяла самое яркое и декольтированное.

Через пять минут она уже вертелась перед зеркалом. Вид был так ужасен, что сама себе состроила противную гримасу. Элен серьезно стала подумывать о том, чтобы совсем отказаться от мужского внимания. Не стоили они того, чтобы так себя уродовать. Лучше уж было совсем стать похожей на мальчишку. В мужском платье она всегда себе нравилась больше. В этой идее было и еще одно преимущество: можно было бы совершенствовать тогда умение владеть оружием и изучить новые боевые приемы. Тогда могла бы запросто вызвать кузена на поединок и отомстить за невнимание к ней и, так и быть, за честь Сандры.

Такое решение заметно улучшило ей настроение. Элен даже решила не откладывать обучение ратному делу и начать сегодня же, для чего и поспешила надеть костюм мальчика, всегда припрятанный в укромном месте и подальше от глаз няни. Теперь надо было незамеченной проскользнуть мимо гостей и слуг, чтобы беспрепятственно оказаться на заднем дворе. Тогда ей не грозило бы провести вечер за скучнейшими застольными беседами. Но в дверь постучали. Узнав голос отца, девочка решила открыть и выяснить, что могло его привести к ней в этот час. Каково же было удивление Элен, когда начала понимать, о чем с ней хотят говорить.

Не иначе, как в этом деле была замешана тетушка. Отчего-то же отец сказал, что окружающие заметили, какое «хорошее влияние» оказывал на нее кузен. Мол, она становилась, яко-бы, воспитанной, деликатной, спокойной. Только тетке могло такое прийти в голову. Но лорд не стал долго пересказывать дочери доводы тетушки, а просто коснулся пальцами подбородка Элен и, приподняв лицо, чтобы можно было видеть глаза, спросил:

– Он тебе нравится, не так ли?

– Кому же Крис не нравится? – она только заморгала, различив добрую улыбку отца.

– Тогда я могу сделать так, что он через несколько лет станет твоим супругом.

– Мужем? – ее глаза расширились. – Через несколько лет?

– Да, – отец почему-то смеялся. – Как ты на это смотришь? Подойдет он тебе?

– Если через несколько лет…и будет еще красивее… – протянула нерешительно.

– Милая моя, – он подхватил дочь на руки и крепко прижал к себе. – Никто не будет достоин тебя.

В ответ девочка обхватила его за шею и уткнулась носом в широкое плечо. Тогда ей не был нужен никакой раскрасавец, всегда бы сидеть на руках у отца и чувствовать его тепло и силу. Но такие счастливые минуты, как правило, бегут быстрее иных. Вот и тогда, он выпустил ее из объятий, поднялся из кресла и вышел из комнаты, затворив за собой дверь. Элен показалось, что счастье ее длилось невыносимо недолго. И вот, тогда стало даже как-то холодно. Девочка поежилась и перевела взгляд на зеркало. На нее смотрело грустное вытянувшееся личико. Уж не заплакать ли оно собралось? Нет, вряд ли, если это было ее лицо, ведь она не умела плакать.

И тут Элен вспомнила, что сказал отец. Он решил дать согласие на ее помолвку с кузеном. Что это значило для нее? Да то, что не надо будет соблазнять его, не надо наряжаться в немыслимые платья, даже не надо вызывать его на поединок. Он и так станет ее, не отвертится. Она отомщена! А раз так, то можно было быть самой собой. От такой мысли даже дух захватило. С горящими глазами девочка представила ужас и негодование тетки зануды, когда до той дойдут слухи об очередном «подвиге» племянницы, которая должна будет стать женой ее милому сыночку. И такие сведения обязательно дойдут, уж она для этого позаботится, тем более, что земли их рядом с владениями отца. Пусть кузен не праздновал бы победу. Сейчас ему было восемнадцать. Хороший возраст, ничего не скажешь. Пусть еще подрастет, оформится, а она, тем временем, собиралась заняться делом.

Элен подмигнула своему отражению и, резко развернувшись, бросилась под кровать. Через несколько секунд она уже доставала из-под нее спрятанное там оружие. Пусть бы другие веселились, танцевали глупые танцы, слушали трели музыкантов. А у нее были занятия поважнее. Там, на заднем дворе, уже заждались друзья: Том и Гек, сыновья конюха, Сид, сын их прачки, и старина Барт. Вот это должно было быть веселье! Только как получше бы добраться до них? Выйти в дверь и идти людными коридорами, было, все равно, что и не идти совсем. Но это все ничего, ведь было еще окно… Быстро достав из-под перин веревку, привязала ее к ножке громоздкой кровати.

– Что бы я без тебя делала, подружка моя?! – девочка погладила ласково отполированное деревянное изголовье. Потом она выкинула другой конец веревки за распахнутое окно и стала осторожно спускаться.

На опушке леса мерцали огни. Вокруг широко разложенных костров сидели люди. В них без труда можно было узнать воинов. На огрубевших от походной жизни лицах не угадывалась усталость, видно лагерь был разбит давно, быть может, до темноты, и солдаты успели отдохнуть и подкрепиться сытным ужином. За это говорили и остатки виднеющейся оленьей туши, и отдельные всплески довольных и чуть ленивых голосов, что неожиданно и отрывисто раздавались в ночи.

Около одного из костров сидели пятеро. Их разговор некоторое время назад прекратился, и теперь четверо из них начали готовить нехитрые постели. Пятый продолжал сидеть неподвижно и завороженно смотреть на взлетавшие к небу искры. Его товарищи угомонились, да и у других костров тоже стали устраиваться спать, а он все продолжал смотреть на полет россыпи красных мелких огоньков, лишь немного изменив позу: прилег на бок, облокотившись на правую руку.

Казалось, что воин в тот момент был далеко отсюда, где-нибудь у родительского очага или в объятиях ласковой и податливой красотки, так расслаблено было его тело и мечтателен взор. Но вот в нем что-то изменилось, хоть и остался неподвижен и спокоен. Мышцы чуть заметно напряглись, глаза сузились, похоже, что весь превратился в слух. Могло ли такое быть, что еле различимый звук в ночи являлся звоном уздечки и скрипом колеса? Так оно и было: со стороны леса послышались окрики дозорных.

К тому моменту воин уже оказался на ногах, и мускулистая рука сжимала рукоять меча. Он не стал дожидаться доклада старшего по дозору, а сам направился к лесу. Туда, где показались первые всадники, освещенные пламенем не успевших угаснуть костров. Лагерь тоже не остался без движения: там и здесь вскакивали люди и, похватав оружие, спешили к коням.

Теперь, когда воин шел навстречу неизвестности, от прежнего мечтателя не осталось и следа. Взгляд посуровел, черты лица стали жестче, что даже начал казаться много старше своих лет. К нему подбежал часовой и быстро доложил об отряде в семнадцать вооруженных людей и карете. Кивнув головой говорившему, предводитель продолжил широко вышагивать в прежнем направлении. Только подойдя совсем близко к голове остановившейся колонны, он смог рассмотреть того, кто был впереди.

– Лорд Коули? – голос воина был бы груб, если бы не различимое в нем сомнение.

– Что я слышу, ты ли это, Эдвард? Не может быть?! Бродяга! – пожилой мужчина, глава прибывших, спустился с лошади и двинулся навстречу шагнувшему к нему молодому предводителю солдат, что преградили дорогу его людям. – Дай-ка рассмотреть тебя, повернись, что ли, к огню… Ну, бродяга, возмужал! Сколько мы уже не виделись, лет пять?

– Шесть или семь будет, – воин еще хмурился.

– Вот это да, время летит. Я совсем состарился, а ты вон какой великан стал, весь в отца.

– На старика вы не очень-то похожи, дядя, – при упоминании имени отца богатырь заметно помрачнел.

– Не надо щетиниться, Эдвард. Та история ушла в лета. Я всегда считал, что брат моей жены слишком горяч, и не твоя вина, что унаследовал его нрав. А в вашей ссоре я стоял, на чьей стороне? Ты знаешь. Да, если бы твой отец мог прислушаться к чужому мнению… Но теперь его нет в живых, и христианский долг призывает к прощению. Надеюсь, что эти годы прибавили не только твой рост и силу, но и разум. Наверное, начальник такого большого отряда должен быть не только храбрым, но и мудрым. А, Эдвард? – пауза показала, что молодому воину нелегко было от нахлынувших вдруг воспоминаний. – Ну, ладно… А пока скажи, могут ли мои люди расположиться на отдых около твоих костров? Они измучены долгой дорогой и валятся с седел. Мы планировали к этому часу быть уже в замке моего покойного брата, но поломка колеса кареты надолго задержала. Все, что нам надо, это покормить лошадей и немного отдохнуть самим. А тронуться в дорогу снова думаю, как только начнет всходить солнце.