— Она имеет право это оспорить, потому что одна охотилась за тобой. Это ее миссия и она отказывается прекратить ее, хоть и не доказано, что ты зло. Однако поскольку ты являешься Серафимом, и имеешь полное право выбрать того, кто будет бороться за тебя, потому что ты не Падший ангел и выше Война, — улыбаясь говорит он, и заправляя прядь моих волос за ухо. (прим. пер. выше — имеется ввиду по лестнице иерархии)

Он нашел лазейку в законах, которая ускользнула от меня. Я не Падший, и у них нет никаких доказательств, что я зло.

— О. Я могу выбрать любого, чтобы он боролся за меня? — сконфуженно спрашиваю я, но он качает головой.

— Нет, ты можешь выбрать только меня, — нежно говорит он.

Прэбэн вырывается и говорит:

— Она может выбрать того, кто позвал «чемпиона». Я думаю это говориться о всех, кто в этом зале, так что она может выбрать кого угодно, — поясняет он для меня.

— Нет, — властно опровергает Рид, снова потянув меня за подбородок, чтобы я посмотрела на него.

— Ты можешь выбрать только меня. Я заслужил право бороться за тебя. Я не позволю тебе отдать свою жизнь в чужие руки. Ты должна выбрать меня, — говорит он, и я леденею.

Может быть, если они позволят мне немного отдохнуть, я могу биться с ней сама….

— Я тренировалась, и у меня неплохо получается, — говорю я, немного пошатываясь.

Комната вращается, и я не чувствую реальности, словно это просто кошмар, и я в любой момент могу проснуться. На лице Рида появляется тревога, и он тянется к моему лбу. Мне так хорошо от его прикосновений, что я не хочу, чтобы он убирал руку.

— Женевьева, — мрачно говорит Рид, качая головой.

В борьбе за меня он абсолютно не преклонен. Я смотрю на Зи, и он кивает мне, указывая мне, что я должна выбрать Рида, если я хочу, чтобы все было хорошо.

— Но… я не могу жить без тебя. Я уже попробовала, и это было так, словно я каждый день умирала, — шепчу я Риду и вижу, что от этих слов он потеплел. Он снова дарит мне свои объятия. — Что я должна сделать, чтобы выбрать тебя? — мягко спрашиваю его я.

— Просто назови мое имя, — сексуальным голосом выдыхает он в мою шею, и я не могу устоять.

— И, если ты умрешь, они меня тоже убьют? — уточняя спрашиваю я, потому что мне нужно знать, что, если он покинет меня, я последую за ним.

— Да, но я не собираюсь проигрывать, — с уверенностью говорит он.

После этого я закрываю глаза и молюсь, перед тем как назвать имя того, кто значит для меня все.

— Рид, — говорю я и чувствую, как расслабляется его тело.

Пока он удерживает меня возле себя, его покидает все напряжение. Потом, он поднимает меня на руки и передает в объятия Зефира. Пока я лежу на груди Зефира, мое сердце отказывается биться в нормальном темпе. Я едва дышу; могу делать только неглубокие вздохи. Зефир пытается меня успокоить, поглаживая меня по волосам и тихо говоря со мной на ангельском языке.

Это даже хуже, чем я могла себе представить. Я предпочла бы снова встретится с Бреннусом, Фаолонам Гобаном и Декланом, готовыми разорвать меня, чем стоять здесь и наблюдать за тем, как Рид готовится к сражению с очень быстрым и смертельным Войнам, который жаждет нашей смерти.

Боже, как же больно, думаю я, пока Зефир забирает меня из центра комнаты. Все еще обнимая меня, Зи с подозрением смотрит на всех ангелов. Прэбэн остается стоять на моей стороне. Не уверена, по-прежнему ли он охраняет меня от побега, или просто хочет убедиться, что со мной ничего не случиться. Он продолжает обеспокоенно смотреть на меня, но я не могу сосредоточиться на нем, пока Рид и Пэган слушают Совет, который вероятно инструктирует их.

Оружие! Меня передергивает, когда Пэган выбирает боевой топор и копье. Это оружие обладает острым наконечником, способным проткнуть плоть. Я даже не знаю, как оно называется, потому что я никогда не тренировалась с тем, что так ужасно выглядит. Задерживаю дыхание, когда Рид выбирает свое оружие, я очень смущена, когда вижу, что он выбрал два небольших ножа с пиками как на колоде карт. Хотя эти ножи острые, они по размеру не больше ладони. У них даже нет ручек, а только маленькие держатели с небольшим надрезом, которые зажимаются между его пальцами.

Зефир хрюкает, когда видит, какое оружие выбрал Рид. Я, побледнев, смотрю на Зефира.

— Что Зи? — спрашиваю я, потому что мне нужно знать, о чем он думает.

— Рид мстит тебе, — с одобрением в голосе говорит Зефир.

— Почему ты так говоришь? — мрачно спрашиваю я.

Мой взгляд скользит по идеальным мышцам и контурам Рида. На нем белый египетский саронг, который отлично контрастирует с его серыми крыльями.

— Его оружие носит очень интимный характер. Чтобы убить ее, ему придется подойти к ней очень близко, и это будет очень болезненно и… лично, — объясняет Зефир.

Рид остается неподвижным и спокойным, даже не разминает мышцы, чтобы показать свою силу. По его лицу ничего невозможно прочесть. Я не знаю, о чем он думает и как планирует атаковать Пэган. Не могу сказать, устал ли он, или беспокоят ли его синяки и порезы, которые портят его идеальную грудь. Он пустой — нечитаемый.

Когда Пэган встает напротив Рида, пространство вокруг меня сжимается, и мне становится слишком тесно. Эта необъективность обрушивается на меня. Чувствую, что воздух становится для меня слишком тяжелым, поэтому я должна расслабиться и окунуться туда, где могу отгородится от внешнего мира. Шум вокруг меня приглушаются, а цвета становятся тусклыми, и уже ничего не имеет смысла. Со своего места я могу наблюдать за тем, что происходит, потому что это сюрреалистично и менее эмоционально. Это просто есть, а меня нет.

Гуннар подал сигнал, и это означает, что в тоже мгновение начался бой. Рид рассеивается в воздухе так быстро, что я не могу за ним уследить. Думаю, что Пэган не ожидала такой быстрой атаки. Когда ей все-таки удается подняться в воздух, Рид уже над ней, сбивая ее на землю, и наносит удар, от которого на ее левой скуле остается длинный, зазубренный порез. Из ее раны сочится кровь, в то время как она делает сальто и поднимается на ноги, только для того, чтобы снова быть отброшенной Ридом на землю. Он режет вторую ее щеку, и ей приходится отбросить топор. Лежа на земле, Пэган запускает в Рида копье и разрывает плоть на его предплечье. Когда его рука начинает кровоточить, он даже не вздрагивает; он просто уклоняется от следующего удара.

В следующее мгновение мне кое-что становится ясно. Я понимаю, как Пэган использует свое копье, чтобы проткнуть плечо Рида, а он хватает копье рукой и тянет ее на себя, нанося ей глубокий, болезненный удар, Рид действительно превосходный Воин. Это вообще не сражение. Он, не торопясь, убивает ее, медленно кромсая ее на куски. Он расплачивается с ней за каждую ветку, которую она швыряла в меня в том лесу, когда я побежала, спасая свою жизнь, потому что на тот момент у меня не было возможности сделать что-то еще. Расплачивается за то, что она гналась за мной целую милю, заставляя меня бежать через мороз и снег, и я сжималась в страхе, что она вырвет мое сердце. За каждый день, который мы провели в разлуке, потому что я боялась, что Даминионы будут преследовать Рида. За то, что без его защиты сделали со мной Gancanagh, за невозможность помочь мне. Он убивает ее самым свирепым и беспощадным путем, потому что, если бы ей позволили сразиться со мной, она бы меня уничтожила.

Я осматриваюсь вокруг на лица ангелов и вижу, что они чувствуют, что это и есть справедливость. Я отталкиваю Зефира и иду к Риду в центре комнаты.

В одно мгновение Зефир оказывается передо мной, берет меня за руку, чтобы остановить меня от движения и собирается снова заключить меня в свои объятия, но я смотрю ему в глаза и качаю головой. Зефир не подпускает меня к бою, поэтому я обращаюсь к Риду через всю комнату.

— Прояви милосердие… пожалуйста, Рид, прояви милосердие… пожалуйста, — молю его я.

Рид вздрагивает, и замирает над Пэган, которая еле-еле смогла отбиться, истекая кровью от многочисленных ран. Он должен ее убить, но в этом намного больше жестокости, чем я могу принять. Ее боль убивает меня. Затем я узнаю, что для человека «милосердие» означает нечто иное, чем для ангела.