Я протянул руку, и она наткнулась на что-то мохнатое и тёплое. Это был волк. Он лежал рядом без дыхания.

До меня доносился приглушённый разговор нескольких человек. Но я никак не мог понять, о чём они говорят, будто бы в голове моей всё перевернулось, перемешалось, и я забыл даже родной язык.

Постепенно всё стало на свои места, но разговор уже закончился, и кто-то лишь громко закричал в темноте:

– Стой Мохнатая!!! Стой, твою мать!..

Телега скрипнула колёсами и замерла.

Я повернул голову и увидел, что подъехали к избе Пелагеи, приподнялся, с удовольствием обнаружив, что, по крайней мере, руки-ноги целы.

– Алёна, зови Пантелеевну, только паники не наводи.

В доме Пелагеи всё ещё горел свет, и оттуда доносились уже слабое, но ещё бодрое пение.

До слуха моего донёсся мягкий стук прыжка, затем лёгкие шаги, и тогда я окрикнул:

– Не надо никого звать. Я уже ожил.

– А-а-а, – с воодушевлением, оживившись, откликнулся кто-то из темноты, – ну, тогда слазь, пошли в хату.

Когда мы зашли в дом, в сенях в отсветах из комнаты видно стало, что приехавших трое: все мужики лет за тридцать и вида сурового.

Пелагея вышла нам навстречу. Она была подвыпившая, но, видимо, соображала всё ещё хорошо.

– Где-т ты пропадал, внучек? Тут по такой-т темнотище ходить нечего. Зверьё кругом дикое по лесам шастает.

– Да какое там зверьё, бабка! – вступился за меня кто-то из приехавших. – Всех уже давно перебили.

– Всех, да не всех! – вмешался другой. – Твой-то вон как раз и попал под волка!

– Бат-тюшки! – пьяно всплеснула руками Пантелеиха, пытаясь испугаться или хотя бы изобразить это на лице. Теперь стало заметно сильнее, что она довольно-таки пьяна. – Да как же это?!..

– Да брось-ка ты панику наводить, Пётр!.. Успокойся, Пелагея, жив твой гость. Видишь – стоит, цел и невредим, а волк там, в телеге валяется. Мы его пришибли дубьём. Ничего страшного не случилось! Мож-мо только поцарапал малость, – вмешался в разговор третий.

– А по какому случаю у вас сегодня гулянка, гражданка Пелагея Пантелеевна? – заигрывая, направился к бабке Пётр, выкручивая впереди себя растопыренными пальцами какие-то финтифлюшки.

– А вот, – Пелагея потянула меня к себе за рукав, и я поддался, пошёл к ней, – вот! Гость мой! По этому случаю и пьём.

– Ну?! – развёл руками Пётр. – Выходит – мы виновника торжеств спасли?!

Он повернулся и смешно вытаращил на меня глаза, изображая крайнее удивление, а потом, снова глянув на Пелагею, добавил:

– Ну, в таком случае, законно: наливай нам, как родным, под самый верхний краешек стакана!..

– Пётр! – одёрнул мужика тот, что уже урезонивал его болтовню прежде. – Перестань паясничать!

– А чё, чё?! – нахорохорившись, повернулся к нему Пётр, по-петушиному выпятив вперёд грудь, но почему-то осёкся и осел как-то, стал даже ниже ростом.

Видя, что меж гостей не всё ладно, Пелагея сама вступила в разговор:

– Ладно, мужуки-т, проходите за стол. У меня на всех хватит. Есть ещё, что пить.

Пётр тут же прошёл дальше в избу. За ним не сразу, потоптавшись, двинулись и двое его спутников, и в сенях остались только мы с Алёной.

– Да-а, ничего себе прогулочка получилась! – присвистнул я, качая головой и пытаясь найти сочувствие в глазах девушки.

– А-а-а, ерунда, – махнула Алёна так равнодушно, будто бы подобное происходило с ней каждый день. – Тебя-то не покусал волчище?.. У-у-у, здоровый какой! И откуда только взялся?!..

Мне показалось, что Алёна произносит последнее машинально, и потому я ответил:

– Тебе не хуже меня известно – откуда.

Задумчивый взгляд девушки стал вдруг пронзительно-колючим, но она ничего не ответила и лишь повернулась и вышла на крыльцо. Я последовал за ней, испугавшись, что с ней может произойти что-нибудь ещё.

Алёна стояла на её крыльце и смотрела не то куда-то в край неба, не то в темноту, властвующую над землёй.

Я встал рядом с ней, не зная о чём заговорить, а потому уставился туда же, куда смотрела девушка.

Внезапно в той части небосвода из-за леса стало подниматься нечто оранжево-красное. Я испугался, и лишь когда багровый рожок месяца, идущего на полную луну, высунулся больше, догадался, что вижу, и успокоился.

– Смотри-ка, как точно ты знаешь место появления Луны, – попытался польстить я Алёне, удивляясь тому, как быстро, однако, встаёт небесное светило.

– Привычка, – усмехнулась она.

– Ты что, в астрономы готовишься? – попытался я пошутить.

– Ага, в астрономы, а ещё в наблюдатели за НЛО…

В иронии Алёны послышались нотки, кольнувшие недоброй тревогой моё сердце.

– За какими НЛО?

– А вон, сейчас увидишь.

Она замолчала, снова сосредоточившись на наблюдении за луною, и я невольно присоединился к ней, чувствуя себя неуютно от ощущения того, что не все сюрпризы вечера ещё позади. Предположения по поводу загадочных слов девушки роились в моей голове, но ничто так и не нашло твёрдую почву в моих догадках.

Прошло несколько томительных минут. Назревало желание прекратить эту шутку.

– Пойдём в дом, – предложил я Алёне.

– Иди.

– А ты?

– Я останусь.

– Почему?

– Ну, во-первых, потому что я – малолетка, и меня оттуда всё равно выпроводят, а, во-вторых, буду ждать НЛО, – я ведь сказала.

– Да какое НЛО?! – вспылил я. – Какое НЛО, чёрт возьми?! – я хотел выразиться и покрепче, но тут почувствовал, как острые ноготки на пальцах Алёны впились в мою кожу.

– Смотри, смотри! – зашептала она тихим, но взволнованным голосом, указывая другой рукой куда-то в сторону Луны.

Неожиданно глаза мои застелила нечаянная слеза. И, когда я смахнул её, то ничего нового и необычного на небе так и не увидел.

– Что «смотри»? – с досадой зашептал я девушке.

– Уже пролетела, но ты на месяц, на месяц смотри!..

Я стал вглядываться в поднимающийся всё выше и становящийся светлее и желтее кусочек Луны, с сомнением думая, что, может быть, там, на нём, надо что-то увидеть.

Вдруг на фоне небесного светила появилась какая-то странная тень, полностью его скрывшая на доли секунды, и лишь потом страшная догадка осенила меня, пошатнув ощущение реальности происходящего.

Это была настоящая ведьма в ступе, рулившая по ветру метлой, как килем лодки. Это затмение, как вспышка света отпечаталось в моём сознании, и я ещё минуты с полторы пытался разобраться в нём, когда Алёна заговорила:

– Сейчас колесо будет…

– Что? – спросил я и от этого вопроса самому себе показался дураком.

– Вон, смотри что, – показала мне Алёна теперь вдоль по улице, и в это мгновение я стал ощущать, как волосы на голове становятся дыбом.

Ощущение нереальности происходящего вернулось ко мне снова. Мне показалось, что я нахожусь в каком-то большом аттракционе вроде «Дома страха».

По улице прямо к нам, спускаясь в буераки и выныривая оттуда с прежней скоростью, катилось горящее, будто облитое смолой, деревянное колесо от телеги.

«Страсти-то какие?» – ужаснулся я про себя, но вслух произнести ничего не смог.

Колесо докатилось до телеги, обогнуло заржавшую в животном ужасе лошадь и покатилось обратно, прямо до дома соседки – «ведьмячки», забралось на крыльцо, да так, горящее, и въехало в дом. Оттуда, из окон, тотчас же показались всполохи пламени.

«Пожар, наверное, будет», – с необъяснимой отрешённостью подумал я.

Однако всполохи в окнах соседки вскоре пропали, и вместо них возникло ровное зелёное свечение, вскоре также померкшее.

Я посмотрел на Алёну. У меня вдруг возникла безотчётная догадка, что девушка является если и не сообщником разыгрываемого передо мною жуткого спектакля, то уж, во всяком случае, его благодарным зрителем.

– Как понимать всё это? – обрёл я, наконец, дар речи.

– Как хочешь…

– Но откуда ты знаешь про то и про это?..

– Не знаю… Это не в первый раз.

– Слушай, но ведь это кошмар какой-то! Неужели никому нет до этого дела? У всех на виду, прямо под носом чертовщина какая-то происходит, а никто будто бы и не замечает!