- Она опять плачет, - сказал он без лишних предисловий. - Считает, что ты ее обидел.

 - И что, мне нужно извиниться перед ней?

 - Если мы хотим, чтобы она перестала плакать, - да.

Вместе мы вернулись к остальным. Кайли уже не плакала, только всхлипывала, но при виде нас разревелась знатно, со знанием дела. Я собрался с духом и произнес:

 - Кайли, прости меня. Я не хотел тебя обидеть.

Она на секунду отняла руки от лица.

 - А ты меня и не обидел! Не обращай внимания, это я просто так расстроилась.

И она продолжила плакать, постепенно, впрочем, успокаиваясь. Мне оставалось только покачать головой - не то чтобы я совсем не понимал девушек, но иногда они представали поистине существами из другого мира. Это относилось и к некоторым девушкам из моего родного мира, Безмирье тут было совершенно ни при чем.

Вскоре мы продолжили путь. Но на этом приключения, выделенные нам на сегодня, не закончились. Уже под вечер, когда по окрестным полям пополз едва заметный туман, а в воздухе, сообщая о чьем-то близком жилье, послышался легкий запах печного дыма, земля под нашими ногами задрожала. Я резко остановился, и Кайли, шедшая позади меня, ткнулась мне лицом между лопаток. Остальные замерли тоже. Дрожь утихла и вдруг возникла снова. Теперь она стала отчетливей, так что теперь можно было примерно определить ее эпицентр - где-то справа от нас, на лугу, протиравшемся вдоль дороги. Точнее, не на лугу, а под ним...

 - Букашка-а!.. - послышалось вдруг. - Букашка-а-а!..

Тоненький голосок - девичий или, скорее, детский, раздавался со стороны невысоких, но густых зарослей, наступавших на дорогу слева. Притихшая было дрожь возобновилась с новой силой.

 - Боггет, что это? - спросил Тим.

Я только хлопнул едва открытым ртом - хотел спросить то же самое. Инструктор, наверное, сказал бы нам что-нибудь в ответ. Но тут земля на лугу совсем близко от дороги разбухла, подалась вверх и взорвалась кусками дерна и сочными темными комьями. Из образовавшейся норы выскочило... вывалилось...

 - А-а-а!.. - завизжала Кайли и спряталась за мою спину.

На свежей земляной горке, привстав на задние лапы, вполоборота к нам сидело странное существо. Больше всего оно было похоже на мышь: с таким же горбиком, гладкой шерстью, длинной мордочкой, длинным голым хвостом и маленькими округлыми ушками. Существо точно так же, как это делают мыши, шевелило усами. Но его гладкая шерсть была рыжей на голове и загривке и черной на всем остальном теле, а передние лапы, короткие и широкие, больше походили на кротовьи. У существа был большой живот и очень длинная узкая мордочка с большими черными блестящими глазами. И размера оно было совсем не мышиного - со взрослую породистую корову.

Напрягшийся было Боггет выпрямился, расслабился.

 - Не бойтесь. Это всего лишь землеройка.

 - Землеройка?!. - воскликнул Тим. - Да ладно...

Кайли осторожно высунулась из-за моего плеча.

 - Ну да, - сказала она. - Это землероечка. Тут их многие держат.

 - В смысле - держат? - продолжал удивляться Тим. - В качестве домашнего питомца, что ли?

 - Нет. Они...

Но объяснить Кайли ничего не успела. Зашуршали заросли, и на дорогу впереди в паре десятков шагов от нас выбрался растрепанный мальчишка лет двенадцати.

 - Букашечка! - радостно воскликнул он, увидев землеройку. - Букашечка, славная! Ну, иди, иди же сюда...

 - А вот и хозяин, - заметил Боггет.

Землеройка потопталась на месте, раздумывая, даться в руки хозяину или снова броситься бежать, и вдруг сиганула в нашу сторону. Боггет кинулся ей наперерез и ловко взял шею зверя в захват. Мальчишка тут же подбежал, накинул на существо лассо, затянул. Землеройка тоненько засвистела.

 - Спасибо! - сказал мальчик. - Она иногда убегает, природа такая, ничего не поделаешь. Если я ее не приведу обратно, мне от отца здорово влетит.

 - А что ж она у вас, неподрезанная, что ли? - спросил инструктор.

Мальчик нахмурился.

 - Нет. Но отец об этом не знает.

Боггет усмехнулся.

 - Ну, веди свою любимицу домой. До деревни далеко, кстати?

 - Нет, не очень. Сейчас прямо по дороге, потом развилка будет, дорога в деревню налево пойдет. Вам переночевать где-то надо?

 - Да.

 - Тогда идите к деду Акриме, это от околицы третий дом по левой руке.

 - Спасибо!

 - Вам спасибо!

И мальчонка легко, играючи, бегом погнал своего питомца в сторону деревни, похлестывая гигантскую землеройку свободным концом веревки. Толстенький зверек забавно трусил впереди своего владельца. Сначала они бежали по дороге, потом свернули на тропинку и скрылись из вида.

 - Землеройки здесь хозяйственные животные, - объяснял Боггет, пока мы шли к деревне. - Их держат как коров. Молоко на вкус отличное, сыр и сметана - тоже.

 - Мышиное молоко?.. - тихо переспросила Селейна.

 - Да, сестрица, - мгновенно отозвалась Кайли. - Ничего такого!

 - Но по природе своей эти существа очень активны, - продолжал Боггет. - Могут просто сбежать, могут под землю зарыться. На цепь их не прикуешь - слишком тяжелая, да и дорого, обычную привязь они моментально перегрызают, а ни один загон их не удержит, они что хочешь прокопают. Так что местные подрезают им жилы на передних лапах.

 - Жестоко, - сказал Тим.

Боггет пожал плечами.

 - Может быть. Эта, наверное, на всю деревню одна неподрезанная.

Сначала впереди показались сизые дымки деревни, затем и околица - косоватый, кое-где заваливавшийся частокол. Ворота, к нашему удивлению, были закрыты. Когда мы подошли, Боггет размашисто бухнул пару раз о них кулаком. Ответа не последовало. Инструктор тряхнул ворота, стукнул снова, крикнул:

 - Э, люди добрые! Ворота откройте!

Над воротами показалась голова человека в мятой, словно жеваной шапчонке. Пара слезящихся глаз посмотрела на нас с прищуром.

 - А вы кто такие будете? - спросил человек.

 - Путники. Странники. Переночевать тут хотели да назавтра дальше идти.

Человек разглядывал нас очень внимательно. Затем голова исчезла, и довольно долго ничего не происходило. Потом показалась другая голова, и нас снова придирчиво осмотрели. Наконец за воротами послышалась возня, и они стали открываться. Стоило нам войти, как Боггет выразительно присвистнул.

 - Ничего себе вы тут гостей встречаете!

К воротам был стащен всякий хлам: старые полуразбитые телеги, рассохшиеся козла, валялся даже одноногий стул с недеревенской, лирообразной спинкой. За этой жалкой баррикадой прямо на земле сидело трое мужиков, вооруженных топорами. Рядом лежало несколько палиц. Тут же крутилось двое босоногих мальчишек - очевидно, на тот случай, если понадобиться срочно куда-то бежать с новостями или приказаньями. Все эти люди - и взрослые, и дети - оглядывали нас очень внимательно, настороженно, недобро.

 - Что у вас тут происходит? - спросил Боггет.

 - Да это... Вот! - неопределенно обвел руками человек, впустивший нас. - Вам к старосте лучше.

 - Да мы переночевать только. Говорят, у деда Акримы можно.

Человек прищурился.

 - Кто это вам сказал?

 - Да парнишка один...

 - Фарни, паршивец! - воскликнул вдруг один из тех, кто сторожил баррикаду. Размахнувшись, он хлопнул себя по колену. - Вот же задам я ему трепку! Говорил - не выходить из деревни!..

Мы переглянулись.

 - А вы кого тут ждете-то? - спросил снова Боггет.

В ответ селянин только сделал жест рукой - пойдемте, мол. В его сопровождении мы прошли через деревню. Выглядела она небедной: две улицы, расходящиеся вилкой, были застроены добротными, ухоженными домами, многие из которых были со светлицами. Палисадники были большими и тоже ухоженными, засаженными цветами, по изгородям и заборам вился хмель и дикий виноград. В траве уютно, по-вечернему стрекотали кузнечики. И все же в лиловом сумраке витала тревога: смеркалось, но окна домов были темны, занавешены. Когда мы проходили мимо, занавески вздрагивали. Собаки, поднявшие лай при нашем появлении, до странности быстро затихли и теперь молчали, словно ожидая разрешения залаять снова. И тем страннее показался беленый дом в конце улицы, низкий и широкий, словно вкопанный в землю. В его окнах горел коричневато-желтый свет, а громкие голоса тех, кото находился внутри, были слышны даже с улицы, хотя слов было не разобрать.