— Шшшш.

Он поцеловал сначала одно ее веко, потом другое, его большой палец прошелся по ее нижней губе, и она начала его посасывать. Его горячие губы продвигались вниз по ее горлу к груди, и она с возмущением вскрикнула, как только он с силой прикусил ее сосок. Он сжал обе ее груди, чтобы смог быстро скользить языком от одной к другой, посасывая ее чрезвычайно чувствительные соски, и она кончила от столь сильного возбуждения. Она потянулась к нему, отчего напряглись ее шелковые ленты на запястьях, ей так хотелось, чтобы ее руки были свободны, чтобы она могла прижать его голову поближе к своей набухшей, ноющей груди.

Не подавая виду, Ник моментально опустился по ее телу вниз, зажав клитор своими губами. Ее тело уже было настолько сильно стимулировано, что ей потребовалось всего лишь несколько секунд, чтобы она снова кончила.

После этого он вернулся к своему сценарию, который озвучил ей ранее в ресторане, кончая ей на живот, опять поглаживая себя, готовя к другой кульминации ей на спину и на ягодицы, затем перевернув ее, он оседлал ее, направив свой ненасытный член в ее жаждущий рот. Ей приходилось рассчитывать исключительно на свой язык и губы, она не могла воспользоваться руками, чтобы доставить ему удовольствие и контролировать глубину, Ник не примянул этим воспользоваться, совершая бешенные толчки. Она охотно его принимала, расслабив горло, принимая каждый жесткий, пульсирующий дюйм его эрекции. Он бормотал низким, гортанным голосом, что хотел получить от нее, она мгновенно выполняла с большой охотой его приказы, желая ему угодить всеми силами. Когда он кончил, ее рот и челюсть болели от долгого сосания, и она не могла сглотнуть горячие потоки его спермы, заполнившие ее рот, поэтому она стекала по ее подбородку и груди.

И только потом он ее развязал, ему пришлось положить на себя ее руки и ноги, поскольку она была физически слишком измотала, у нее болели все мышцы. Ник прижался поцелуем к ее синякам, словно жаля губами как пчела.

— Ты хорошо меня порадовала, Ангел, — нараспев произнес он. — Как всегда. Но я забыл, что сегодня твой день рождения и нужно порадовать и тебя.

Она прислонилась щекой к его ладони.

— Для меня в удовольствие доставлять удовольствие тебе, — хрипло прошептала она. — Доставлять тебе радость — ради этого я живу, Ник.

Его глаза потемнели от ее слов, но он не улыбнулся в ответ, проводя пальцем между ее грудей.

— Я слишком хорошо тебя натренировал, не так ли, Ангел? Иногда мне кажется, что слишком хорошо.

Она тут же отрицательно покачала головой.

— Нет, что ты. Я хочу…

Ее протест был прерван непрекращающимся требовательным поцелуем, и его язык вновь был у нее во рту. И как только он уделил ей такое внимание, она тут же забыла все свои протесты от его поцелуев, ласк, полизываний и покусываний. Казалось, что на всем ее теле не было ни единого дюйма, который бы он не целовал и не коснулся, а она всем телом извивалась от возбуждения, с отчаяньем прижимаясь к нему бедрами, открыто умоляя его.

— Пожалуйста, Боже, Ник, пожалуйста, — с трудом выговаривала она. — Боже, ты мне так необходим, я так сильно хочу тебя. Пожалуйста, прошу тебя сейчас…. Сделай это сейчас!

Анжела дико закричала, он широко развел ее ноги и вошел одним движением на полную мощь, до конца. Он возбудил ее до такой степени, что она тут же испытала оргазм, ее тело настолько жаждало и было готово для него, что ей потребовалось всего лишь его одно единственное движение, чтобы она сжалась своими внутренним мышцами вокруг его эрекции, и у нее начались судороги. Он начал поглаживать ее тело, но ее дрожь только усиливалась, пока он не понял, что от его действий оргазм не остановится никогда. Она не могла понять были ли это множественные оргазмы, следующие один за другим, или блаженство, в котором она парила, было всего лишь одним длинным непрерывным оргазмом. В любом случае у нее не было выбора, она могла только крепко ухватиться за шею Ника, похоронив лицо в ложбинки его шеи, испытывая настоящую сладость. Она переплела свои длинные ноги вокруг его двигающихся бедер, шпильки глубоко впились в его ягодицы, пока она двигалась ему навстречу. Он действовал дико и неуправляемо, она никогда его таким не видела, продолжал неустанно трахать ее, пока она не перестала даже медленно двигаться, всхлипывая от настойчивости, которую он предъявлял к ее телу. Она настолько погрузилась в него, настолько была поглощена его дикостью, что даже не поняла, что выкрикнула, когда его тело внезапно застыло от ее слов, слетевших с ее губ, настолько естественных, как само дыхание.

Она взглянула на него, поймав себя на мысли, что возможно отключилась на пару секунд, потому что она честно не помнила свои слова. Либо она произнесла что-то другое, либо то, что вырвалось случайно, то, что она слишком долго подавляла в себе, свои истинные чувства и эмоции, которые, наконец, достигли критической точки.

Он вышел, но она была слишком слаба физически, слишком уставшей, слишком вымотанной, чтобы даже слабо зароптать протестуя. Она тут же провалилась в глубокий сон без сновидений, словно впав в бессознательное состояние, и проснулась в субботу поздним утром…. Конечно же одна, наконец, вспомнив, что она натворила.

— О Боже мой, нет, — выдохнула она, закрыв лицо руками, отчего ее длинные волосы полностью прикрыли ее лицо, словно занавес.

— Пожалуйста, Господи, дай мне знать, что я не сказала Нику… не сказала, что его люблю.

И когда она направилась в ванную, ее желудок сильно крутило от осознания того, что вчера произошло, и Анжела все поняла. В самый разгар их страсти она больше не смогла сдерживать свои чувства и прокричала ему о своей любви. И пока она блевала в унитаз, содрогаясь от спазм, она поняла, что последует наказание за нарушение одного из его самого главного правила.

Когда почти всю неделю Анжела не слышала Ника, теряя с каждым днем все больше и больше надежду, что когда-нибудь услышит его снова. Но в конце рабочего дня в пятницу пришла смс-ка, которую она несколько раз перечитала, неверя, что она настоящая. Сообщение было очень лаконичным, как и большинство смс-ок, которые он ей посылал, она постаралась с облегчением выдохнуть, перечитывая ее уже в пятый раз.

Ужин сегодня вечером. Клуб «Билтмор» в семь.

Он не стал ей писать, что следует надеть, но за последние два или три месяца, он все реже и реже говорил ей об этом. Она очень хорошо изучила, что ему нравится, и чего он от нее ждет, и поскольку ужин должен был состояться в довольно скучном частном клубе, ей следовало одеться более консервативно. Она прибегла к ряду уловок, чтобы выглядеть как можно потрясающе, сделав себя неотразимой. Несмотря на свои переживания и боязнь в течении всей недели, за которую она полностью себя убедила в том, что разрушила все шансы удержать Ника, теперь она была окрылена новой надеждой. В уме пересмотрев весь свой обширный гардероб, она поклялась себе, что без боя не сдастся. Она надеялась, что найдет способ убедить его — слова, произнесенные в пылу страсти, были сказаны неумышленно, вырвались необдуманно, убедить его, что она нисколько в него не влюблена. В конце концов, она была чем-то похожа на него, не верила в любовь и отношения, в данный момент слишком сосредоточившись на своей карьере, и у нее не было времени задумываться о своем будущем, поскольку ее вполне устраивало то, что происходило у них сейчас, собственно, как и было в течение почти года.

Она пораньше ушла с работы, чтобы иметь в запасе время подготовиться, возможно, к самому важному ужину в ее жизни. Она перемерила почти дюжину нарядов, отвергая один за другим, то слишком короткое, слишком прозрачное, слишком невинное, слишком накрученное. Она хотела предстать сегодня вечером, по крайней мере, не слишком молодой и уязвимой, но также и не слишком опытной и зрелой женщиной.

В конце концов, она выбрала простое белое платье, его холодный цвет скрашивали черные пуговицы на кокетке и тонкий черный лакированный пояс. Она оставила волосы распущенными, она знала, что Нику так нравится, макияж — смоки глаза и темно-красная губная помада. Единственное украшение, которое она надела, были серьги с бриллиантами и широкий золотой браслет с бриллиантом, которые конечно же он ей подарил.