— Ешь свой десерт. Знаешь, ты можешь запросто набрать в весе. Мне нравится… как ты выглядишь, но пять-десять фунтов будут смотреться на тебе, на самом деле, неплохо.

В очередной раз Анжела открыла рот, чтобы запротестовать, но Ник воспользовался этой возможность и засунул ей в рот огромный кусок лимонного шербета Мейера. Он ухмылялся, озорно поглядывая на нее, поскольку ее рот был полон, и она не могла высказать протест.

— Надо запомнить этот маленький трюк, когда ты в очередной раз начнешь пререкаться со мной, — хмыкнул он. — Просто засунуть тебе еду в рот.

Она смотрела на него, лихорадочно прожевывая, а затем сделала несколько глотков кофе.

— В следующий раз не такой большой кусок, хорошо? — Крикнула она. — Я чуть не подавилась.

— Прости. — Он изобразил поддельную сожалеющую улыбку, а потом перешел к своему собственному десерту.

Анжела туда-сюда возила остальную часть десерта по тарелке, Ник положил руку, остановив ее движения.

— Не верти шербет по тарелке, — сказал он твердо. — Съешь его. Пожалуйста.

И последнее, довольно неожиданное слово, произвело свое действие, и она неохотно, но умудрилась съесть хотя бы половину. Она попыталась съесть еще один кусочек, но содрогнулась, отодвинув тарелку.

— Я не могу, — призналась она. — Я обычно не… я съела сегодня вечером гораздо больше, чем обычно.

— Ладно, — произнес он. — В конце концов, я не хочу, чтобы ты сегодня напилась, но, черт возьми, я не хочу, чтобы тебе потом было плохо.

Он кивнул официанту и передал ему свою кредитную карту, черную карту AMEX, заметила она, не удивительно, что он стал одним из избранной группы, которым выпускались такие карты. Ник даже не посмотрел на общую сумму счета, просто написал размер чаевых и подписался размашистым почерком.

Он поднялся из-за стола и потянул ее вверх.

— Пошли. Ночь не делает нас моложе, а я ненавижу тратить впустую даже минуты своего времени. Особенно, — пробормотал он, притянув ее ближе к себе, — когда я мог бы этим минутам найти гораздо более приятное применение.

Она знала, что он почувствовал дрожь во всем ее теле, потому что понимающе улыбнулся, как дьявол искуситель, которым он и окрестил себя после совещания. Она поняла, что сейчас наступит точка невозврата, и если у нее имеется малейшее сомнение не пойти с ним, она должна сказать ему об этом прямо сейчас. В противном случае, он возьмет все, что она ему отдаст — тело, ум и душа, и она знала, что никогда уже не будет прежней.

Ник, видно, почувствовал ее неуверенность, пока они ожидали, когда камердинер подгонит его машину, поэтому стал растирать ей затылок, а потом опустил руку ей на шею.

— Ты уверена, Ангел? — спросил он, отклоняя ее голову и впиваясь своими темными глазами. — Вдруг ты стала выглядеть немного нервной.

Она прикусила нижнюю губу, запоздало осознавав, что опять не забежала в женскую комнату, чтобы освежить губную помаду и поправить волосы.

— Может немного, — призналась она. — Я не много испытывала, и думаю,… я вроде как побаиваюсь, что…

— Что? Что я буду разочарован, потому что ты не трахалась с десятком парней до меня? — Ник покачал головой. — Или несмотря на то, что ты смотрела порно в школе, ты не знаешь множество различных маленьких трюков?

Она пожала плечами.

— Возможно. Я не знаю, чего я боюсь. Другие… четверо, если быть точной, все они были молодыми парнями. Ребята из университета. Я никогда не… ты куда более… все, какими они хотели казаться. И я действительно боюсь, что не смогу справиться с тобой.

— Ах, вот оно что. — Он кивнул, понимая. — Иди сюда, Ангел.

Она охотно пошла к его протянутым рукам, с благодарностью склонив голову на плечо, пока он осторожно обнял ее. Она вдохнула его искрометный запах, смесь сдержанного одеколона и свежести его белой рубашки, чрезмерно мужской запах, который впился в его кожу, запах, который стал самим Ником.

Ник гладил ее длинные волосы успокаивающими движениями.

— Послушай, если бы я хотя бы на минуту решил, что ты трахалась всю дорогу в университете, я сомневаюсь, что ты была бы привлекательна для меня. Мне нравится уверенные и крутые женщины, но не до той степени, когда они становится слишком агрессивными или считают, что должны произвести на меня впечатление, насколько они горячие. Если ты еще не поняла, мне нравится, когда все идет по моим правилам, и это определенно включает секс. Так что расслабься, Ангел, и просто следуй за мной, да? Вот моя машина.

Его машина была ярко-красная Ferrari, ультра-люкс, которая, вероятно, стоила несколько сотен тысяч долларов. Он придержал для нее дверь, и она скользнула внутрь, подумав о своей крошечной, старенькой «Форд Фиеста», той, которую ей отказал ее зять Джо в старших классах. Она сомневалась, что Ник при своей комплекции способен даже залезть в ее машину.

— Какой у тебя адрес?

Ник скользнул за руль и привел в действие сложную систему GPS. Задумавшись, она сообщила свой адрес — тихую маленькую жилую улицу на окраине долины Ноэ. Крошечная квартира-студия было всем, что она могла себе позволить на зарплату стажера, и она была счастлива, что ее другой зять, Марко был знаком с владельцем здания и ему удалось выбить для нее скромную скидку за аренду. Анжелу это удивило, что ее сестра Дианна удосужилась помочь ей в какой-то степени, но потом она поняла, что для семьи это было своего рода облегчением, что она, наконец-то будет жить отдельно в Сан-Франциско и официально перестанет их доставать.

— У тебя нет соседки по комнате?

Внезапный вопрос Ника поразил ее, затерявшуюся в своих мыслях, она отрицательно покачала головой в ответ.

— Нет, только я. Боюсь, это место своего рода шкатулка. Возможно, тебе придется пригнуться, чтобы пройти через дверной проем.

Он нахмурился.

— По крайней мере, у тебя есть кровать? И я имею в виду не гребаный диван-кровать или кушетку.

Анжела усмехнулась, поймав его раздражение.

— Да. Это настоящая, добрая кровать. Даже королевского размера. Занимает почти половину площади, но она того стоит.

— Хорошо. — Взгляд, который он послал ей был тлеющим, и она опять лишилась речи, особенно после того, как он сказал ей:

— Иначе, если бы ты сказала «нет», мы бы направились к ближайшему отелю. То, как я собираюсь тебя трахнуть сегодня вечером, Ангел… ну, давай просто скажем, что твоя кровать должна быть лучшей для выполнения этой задачи.

Хорошо, что она предупредила его, чтобы он нагнул голову, заходя в ее маленькую студию, потому что он определенно не вписался бы в дверной проем. Анжела намеренно не смотрела на него, как только он закрыл дверь и начал осматривать маленькое пространство, скорее всего, с таким же орлиным вниманием к деталям, как он осматривал ее на этом вечере. Она не особо хотела видеть выражение его лица, когда он понял, насколько маленькой была ее квартирка, заметил, как мало мебели, и что, кроме кровати, на покупке которой она настояла, остальные редкие предметы мебели были потрепанными, доставшиеся ей от разных членов семьи.

Но когда она больше не могла сдерживать свое любопытство, взглянула на Ника, который продолжал медленный, тщательный осмотр ее студии. Он внимательно разглядывал одно единственное произведение искусства, которым она владела — морской пейзаж, небольшая по размеру картина, красиво обрамленная в изысканную рамку.

— Это действительно Бенуа? — недоверчиво спросил он. — Я даже не могу оценить сколько она стоит, если это настоящая вещь.

— Это настоящая, — заверила она. — И я прекрасно знаю сколько она стоит. Но это подарок от самой художницы, и я никогда не продам ее.

Ник неожиданно моргнул.

— Откуда ты знаешь такую художницу, как Натали Бенуа?

Анжела тихо улыбнулась воспоминанию о женщине, которая столько лет обращалась с ней, как с дочерью.

— Натали — мать двух моих лучших подруг. Мы все выросли вместе в Кармеле, и я знаю Лорен и Джулию с тех пор, как мы были в четвертом классе. Я провела больше времени у них дома, чем в своем.