— Я встречаюсь с ним два-три раза в неделю. Никогда не знаю в какой день, он звонит, и мы встречаемся. Он обновил весь мой гардероб, за который бы Джулия меня убила, говорит, как мне следует одеться, заказывает еду в ресторане. Он трахается как дикий зверь, вынослив как лошадь, и на следующей день после секса с ним я не могу нормально ходить. И я безумно влюблена в него, но я боюсь ему об этом сказать, потому что он порвет со мной. И это все, что я могу тебе рассказать.

Во второй раз за этот день Лорен была совершенно потрясена… полностью потрясена, пялясь на свою подругу с полным недоверием.

— Вау, — это все, что она смогла сказать. — Это не совсем то, что я ожидала услышать, но… Вау. Могу я задать тебе еще один вопрос и обещаю, что оставлю эту тему?

Анжела настороженно посматривала на нее.

— Ты можешь задать вопрос. Но не могу тебе обещать, что отвечу.

— Эти правила, которые он сказал выполнять, контроль над тобой. И тебе действительно это нравится?

— Да. Знаю, что звучит безумно, но это так. Когда он впервые все мне выложил, чего ждет от меня, если мы продолжим наши отношения, я хотела ему сказать, чтобы он пошел к черту. Я не спала почти всю ночь, взвешивая плюсы и минусы, и несколько раз хотела тебе позвонить, чтобы спросить совета.

Лорен ухмыльнулась.

— Могу догадаться, какой совет я бы тебе дала. Определенно, я бы не посоветовала тебе стать… маленькой подчиняющейся рабыней, в которую ты превратилась. Почему, черт возьми, ты решила согласиться на столь нелепое предложение, Энджи?

Слезы заблестели в огромных карих глазах Анжелы.

— Потому что это первый раз в моей жизни, когда кто-то попытался навязать мне свои правила, — нервно прошептала она. — И хотя я знаю, что он не любит меня… и вероятно, никогда не полюбит… по крайней мере, он заботится обо мне, благодаря всем этим правилам. И мне кажется, что он заботится обо мне больше, чем моя семья. Я не ожидаю, что ты поймешь меня, Лорен, и уж точно не одобришь, и я понимаю, что со стороны это звучит ужасно. Но он делает меня счастливой, а такого счастья в моей жизни не было.

Лорен кивнула, сжав руку подруги.

— Хорошо. До тех пор, пока ты счастлива и чувствуешь себя в безопасности, и ты этого хочешь, я готова отступить. Но если ты когда-нибудь захочешь, чтобы я надрала ему задницу, я надену один из своих трех черных поясов и вытру пол его жалкой задницей.

Анджела хихикнула.

— Теперь, я готова заплатить хорошие деньги, чтобы посмотреть на это. Он больше ни ногой…

Ее ответ был прерван звонком мобильного телефона. Лорен заметила, что во время еды Анжела положила его рядом с собой, и время от времени поглядывала на него. Она сразу же ответила при первом звонке, слегка отвернувшись, стала говорить тихим, приглушенным голосом.

И в третий раз, меньше, чем за два часа, Лорен снова была потрясена, Анджела завершила разговор, вытащила наличные из своей сумочки и положила их на стол, поднимаясь на ноги.

— Я ненавижу, не поев убегать, но… я должна идти, — радостно произнесла Анжела. — Ты сегодня возвращаешься в Биг Сур, не так ли?

Лорен продолжала молча пялиться на нее, Анжела бросила телефон в сумочку.

— Ты уходишь? Ты уходишь от меня вот так просто? Я думала, мы могли бы посидеть подольше, оторваться потом, может посмотреть фильм.

— Прости. Я встречалась с ним вчера и, честно говоря, не ожидала услышать его так скоро. Но мне нужно идти, Лорен, так что, пожалуйста, пойми меня. И не волнуйся, хорошо?

Лорен неохотно встала и крепко обняла свою подругу.

— Хорошо. Я позвоню тебе через пару дней. Эй, я понимаю, что ты не можешь выдать мне подробности, но как насчет рейтинга? Если взять по шкале от одного до десяти, он…

— Два десятка. По крайней мере. Пока. Люблю тебя.

— И я люблю тебя, Энджи.

Но Анжела уже спешила на выход из кафе, как будто здесь начался пожар. И, несмотря на беззаботные заверения своей подруге, у Лорен было очень и очень плохое предчувствие относительно ситуации, в которую попала ее подруга.

Конец ноября

Ник положил подушки к изголовью кровати и прислонился спиной, поглядываю на Анжелу с едва скрытым юмором.

— Ну, теперь, когда мы сняли напряжение после трудового дня, Ангел, почему бы тебе не рассказать мне, что у тебя на уме всю ночь? И не пытайся отрицать это, потому что в данную минуту ты натянута больше, чем струны на новой теннисной ракетке.

Анжела застенчиво улыбнулась.

— Хорошо, что я последовала твоему совету, который ты сказал мне в ту первую ночь, никогда не играть в покер. Ничто не может скрыться от твоего взгляда, не так ли?

Он провел рукой по ее обнаженному бедру, а затем положил руку ей на задницу. Менее чем через минуту, как они прибыли к ней в квартиру после ужина, он быстро ее раздел, перегнул над кроватью и трахал сзади, сдерживаясь до тех пор, пока не заставил ее дважды кончить. Только потом он разделся сам и сказал хоть слово.

— Ничто, — согласился он. — Я понял это, как только ты вошла в «Билтмор» сегодня вечером. Так давай не будем тратить больше времени, да? Что тебя беспокоит, Ангел?

Она прикусила свою нижнюю губу, переживая за этот разговор уже несколько недель, но поняла, что больше не в состоянии откладывать. Ведь День Благодарения будет меньше, чем через неделю, и ей необходимы были от него ответы.

— Я… эм…, ну, то есть, — заикаясь начала она. — Моя семья хочет увидеть меня в следующие выходные. На День Благодарения. И я знаю, что не должна спрашивать по поводу твоих планов, когда мы встретимся, но…

— Успокойся. — Его рука мягко опустилась ей на затылок. — Я так и думал, что ты встретишься со своей семьей в выходные. И я тоже, к сожалению, проведу те выходные с моим отцом и мачехой. Один из самых немногих случаев, когда я вижусь с ними один раз в год.

— О. — Облегчение, которое она почувствовала, словно огромная тяжесть упала с ее плеч. — Хорошо, я рада. Я имею в виду, рада, что мы, наконец, прояснили этот вопрос, — поспешно добавила она. — Хотя я определенно не рада проводить День Благодарения с семьей.

Ник насмешливо приподнял бровь.

— Тогда, какого черта, ты едешь ним?

Она вздохнула, перекатываясь на бок, чтобы встретиться с ним глазами.

— Долг. Обязательства. Пагубная привычка. Этого ожидают, понимаешь? В этом году будет готовить ужин моя старшая сестра, и придет семья ее мужа, было бы странно, если бы я не появилась.

Он насмешливо фыркнул.

— Какая несусветная чушь. Тебя, на самом деле, волнует, что подумают твоя сестра и родственники?

— Ну, не совсем. — Она водила пальцем вверх и вниз по его мускулистой руке. — Просто… ну, я уже настолько отстранилась от матери и сестер, что не хочу специально делать что-либо еще, чтобы стало только все хуже, понимаешь?

Ник покачал головой.

— Не могу сказать, что понимаю, Ангел. Тем более, что я понятия не имею, почему у тебя такие напряженные отношения с ними. Может, тебе, наконец, пора выговориться и раскрыть завесу тайны.

Она сразу почувствовала, как что-то затягивается у нее в груди, только от одной идеи и решительно покачала головой.

— Нет, Ник. Я говорила тебе раньше, что мне не нравится говорить о них.

Он провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Тем больше для тебя причин излить душу. Эй, я стараюсь никогда не говорить о своей семье, так что понимаю. Но я научился справляться со всем этим дерьмом, не позволяя, черт возьми, всему этому особо беспокоить меня, но они никогда не пытаются обвинить меня в том, что я провожу с ними мало времени. Не то, чтобы я не чувствовал определенные обязательства также, как и ты, но в твоем случае это звучит, будто дело совсем в другом.

— Да. — Она присела рядом, подсовывая подушку под спину и натягивая одеяло на низ. Он обхватил ее за плечи, и она импульсивно прижалась к нему. Это был редкий случай, когда Ник так с ней вел, проявляя хоть какое-то чувство заботы и привязанности. Обычно, проводя с ним время в постели, он был ненасытным и требовательным, ему требовалось два или более раундов агрессивного, властного секса, прежде чем он устраивал хотя бы маленький перерыв. О силе его выносливости стоило слагать легенды, он очень быстро снова становился твердым, и его выносливость, несомненно, била все рекорды. Поэтому она удивилась, что он решил отсрочить свое удовольствие, чтобы продолжить настолько нежелательный для нее разговор.