С тоской она надеялась, что однажды, в ближайшем времени все изменится, и у нее с Ником будут нормальные отношения, они будут встречаться каждую неделю, она спокойно сможет ему звонить или писать смс-ки, или письма по электронной почте, и с гордостью сможет представить его своей семье и друзьям. Ей было трудно, гораздо труднее, чем она предполагала соблюдать все его правила. Уже были такие случаи, когда она с трудом одергивала себя, чтобы не набрать экстренный, единственный номер, который он ей дал или не спросить, когда они увидятся в следующий раз, не намекнуть, чтобы он провел ночь у нее или отвез ее к себе домой. И ей постоянно приходилось сдерживать себя от своих чувств, до крови прикусываю губу в муках оргазма, чтобы не прокричать, как сильно она его любит. Любое нарушение правил (особенно последнее) станет концом. Она чувствовала это интуитивно, что ей придется продолжать свою внутреннюю борьбу столько, сколько будут длиться их такие шаткие отношения.

Она утешала себя тем, что их отношения уже длилась гораздо дольше, чем у него с любой другой женщиной, с которой он встречался ранее, теми тремя, о которых он вскользь упомянул тем вечером, когда перечислял ей свои правила. Она не обнадеживала себя, будто бы Ник испытывает к ней какие-то чувства. Он слишком все контролировал, слишком был сам в себе, двигаясь по жизни своим путем, она не думала, что он относился к тем мужчинам, способным признаться в любви или нуждающимся в ком-то еще кроме себя. И несмотря насколько был потрясающий секс, она все же не думала, что это было похоже на занятия любовью, поскольку подобие любви между ними было строго односторонним — Ник никогда, ни разу не потерял контроль. Пока она была трепещущей, эмоциональным психом каждый раз, когда они трахались, он по-прежнему оставался крутым, отстраненным, всегда сохраняя свой контроль. И именно этот аспект отношений больше всего ее беспокоил, что она испытывает ворох чувств, настолько глубоко тронута их физической близостью, в то время как на него это практически никак не влияет.

Анжела закрыла глаза, разрешая пролиться своим слезам, сказав себе, чтобы должна быть благодарной за то, что у нее есть. Она напомнила себе, сколько женщин готовы были убить, чтобы оказаться на ее месте, и те отношения, которые у нее были с Ником, были намного, намного больше, чем он когда-либо предоставлял другой женщине. И если уж она хотела остаться в его жизни, то ей стоило принять вещи такими, какими они были, и перестать желать того, чего не может быть.

Зазвонил ее телефон, она схватила его немедленно, обратив внимание, что номер был неизвестен, и, конечно же это был Ник.

— Ангел. — Его голос напоминал завораживающее мурлыканье, от чего у нее подогнулись колени, а соски тут же стали твердыми, даже когда она слушала, где и когда они встречаются, и что она должна надеть.

Лорен МакКиннон можно было мало чем поразить, по крайней мере, такие моменты можно было подсчитать на одной руке за все двадцать два года, когда ее можно было вогнать в шок. Но когда ее лучшая подруга вошла в забавное кафе «Ной Вэлли», где они договорились встретиться на бранч, челюсть Лорен отвисла, и она вдруг поймала себя на мысли, что другой рукой ей придется ее поддерживать.

Она знала Анжелу больше половины своей сознательной жизни, она росла вместе с ней, считала ее еще одной своей сестрой. Они вместе занимались спортом, делились секретами, сбивали дурь у некоторых девушек, которых ненавидели в школе, совершая дьявольские проделки и давали друг другу советы по многим вопросам. Лорен чувствовала себя немного виноватой за то, что фактически последние несколько месяцев не контактировала, учитывая требования к ее новой работе. Она почти не бывала дома, когда была в Нью-Йорке, посещая совещания по планированию и последующим съемкам, и фактически жила в штаб-квартире. Общения с лучшей подругой стали редкими и краткими. И увидев поразительные изменения во внешности Анжелы, она поняла, что у нее многое произошло за это время.

— Поразительно. — Лорен встала и крепко обняла ее, заметив, что Анжеле пришлось еще ниже наклониться, чем обычно, на своих четырех дюймовых каблуках. — Кто ты и что ты сделала с моей лучшей подругой?

Анжела рассмеялась и присела за уютный угловой столик к Лорен.

— Иногда, глядя на себя в зеркало, я думаю то же самое. Ты не одобряешь?

Лорен придирчиво окинула Анжелу взглядом, заметив, как блестят ее гладкие черные волосы, с каким вкусом она сделала слегка трагический макияж, как изменилась ее фигура, появились формы у слишком тонком теле-палочке — грудь стала полнее, бедра и задница, и Лорен должна была признать, что она выглядела фантастически. И ее облегающий свитер с V-образным вырезом из кремового кашемира, короткая, облегающая юбка из темно-коричневой шерсти, ажурные колготки с рисунком и сексуальные коричневые ботильоны на шпильках, и шпильки были далеки от обычных джинсов, футболок и вьетнамок, которые были на Лорен в этот раз. Ее стильный, модный наряд был таким же как обычно предпочитала носить ее сестра-близняшка Джулия.

И хотя Лорен растерялась от стиля, который был более присущ, одержимой модой, Джулии, но она поняла, что Анжела с ног до головы была одета в дизайнерские вещи, включая золотые украшения с бриллиантами в ушах и на горле, а также изысканные золотые часы на запястье.

Лорен схватилась за ее запястье, посмотрела на часы и приподняла бровь.

— Черт возьми, откуда, мать твою, ты взяла столько денег, чтобы купить Пьяже? Джулия облизывалась на эти часы у «Барни», когда она таскала меня последний раз по магазинам в Нью-Йорке. Но увидев ценник, она стала задаваться вопросом, не следует ли ей обворожить какого-нибудь богатого старого папочку, чтобы он смог покупать ей такие красивые вещи. Похоже, у тебя появилась та же самая идея, Энджи.

У Анжелы стали краснеть щеки под румянами.

— У меня нет папика. Это… это не так.

— А, значит, кто-то есть, — триумфально воскликнула Лорен. — Ладно, подружка, выкладывай. Мне нужны все подробности — имя, возраст, кем работает, состояние, и самое главное, насколько большое у него «боевое снаряжение».

— Лорен! — понизив голос одернула ее Анжела, оглядываясь вокруг переполненного кафе, никто ли не слышал.

— Что? — ухмыльнулась Лорен. — Давай, Энджи, это же я. Мы пересмотрели с тобой вместе достаточное количество порно вместе, поэтому меня уже ничто не сможет шокировать. Хорошо, все подробности секса ты можешь оставить на потом, когда мы поедим, но сейчас хотя бы скажи мне основные вещи.

Полные губы Анжелы, поблескивающие от мокко, вытянулись в тонкую линию, а в глазах появилось выражение очень похожее на страх. Она с сожалением покачала головой.

— Я не могу, Лорен. Прости, я знаю, что никогда не скрывала ничего от тебя, но в этот раз — нет.

— Что? — Лорен с полным недоумением смотрела на свою подругу. — Хорошо, оставим пока насколько хорош этот парень в постели. Почему бы нам не начать с чего-то самого простого, ну, например… я знаю его?

Но Анжела еще раз отрицательно покачала головой.

— Это тоже не могу сказать. Он… мы… хотим сохранить все в тайне. Я даже не должна сообщать тебе, что с кем-то встречаюсь.

— Ты издеваешься? — недоверчиво произнесла Лорен. — Это что за несусветная чушь? Этот придурок женат или что-то вроде того, а ты для него очередная задница на стороне?

— Нет, он определенно не женат. И у него есть свои причины. Он просто очень скрытный человек и не хочет, чтобы я кому-либо рассказывала о нас. Даже тебе, Лорен, — добавила она сокрушенно.

Лорен готова была выдать очередную тираду, но появился их официант с меню и кофе. Лорен, выпившая уже чашку, пока поджидала Анжелу, охотно протянула свою кружку. Она два часа назад прилетела в Сан-Франциско, после семнадцатичасовой поездки домой из Чили, где она снимала национальный парк Торрес-дель-Пайне. Большинство людей бы напоминали зомби, после таких перелетов, но Лорен никогда не относилась к «большинству людей» в любом аспекте ее жизни, включая сверхъестественную способность заснуть, где угодно. Она была предметом зависти у своих коллег по съемочной группе, что, наверное, она успела поспать девять часов в полете. Несмотря на все это, у нее была непростительная зависимость к кофеину и редко можно ее было увидеть без большого стаканчика кофе с огромным количеством сливок и сахара.