Сквозь открытую дверь я видела проволочные клетки, в которых содержались разнообразные кошки, одни, возможно, пансионеры, а другие находились на излечении от своих кошачьих болезней.

Женщина за стойкой взглянула на меня, и я подошла поближе. Ей было за шестьдесят. Ее волосы, цвета соли с перцем, с преобладанием соли, доходили до плеч. На ней были бифокальные очки в тонкой оправе. Верхняя часть — бледно-голубая, нижняя — бледно-розовая. Интересно, каким она видит мир.

- Чем я могу вам помочь?

- Я надеюсь получить от вас информацию.

- Я постараюсь.

Ее рабочий халат был украшен кошками, всех возможных цветов, и настоящей кошачьей шерстью, там и сям. Было похоже, что она носила кошек туда-сюда, пока клиника была закрыта на обед. С опозданием я заметила маленькую серую кошку, лежавшую на столе, свернувшуюся во сне, как пушистое пресс-папье.

- Я ищу ветеринара, который раньше владел этим местом.

- Доктор Макнэлли?

- Именно. Вы, случайно, не работали у него?

- Нет, но он лечил всех моих животных, много лет. Двух собак, и я даже не помню, сколько кошек.

- Вы не знаете, как я могу его найти?

Она поколебалась.

- Почему вы спрашиваете?

- Ну, у меня тут одна маленькая странная проблема, и вот в чем она состоит.

Я выложила все без запинки, избегая сопутствующих обстоятельств, не желая упоминать Мэри Клэр. Я рассказала про Улфа, похороненного пса, про ошейник и бывшего владельца, который не знал, как собака оказалась в Хортон Рэвин.

- Я надеюсь, что доктор Макнэлли сможет это объяснить.

- Очень может быть, и я уверена, что он обрадуется визиту. Он в Вэлли Оукс, номер 17, Джунипер Лэйн. Подождите минутку, я найду его номер телефона.

Она открыла ящик стола и достала адресную книгу.

- Хотите, чтобы я позвонила и сказала, что вы зайдете?

- Я не уверена, какое у меня будет расписание до конца недели, поэтому, наверное, лучше не звонить ему заранее. Я не хочу, чтобы он сидел и ждал, если я не смогу приехать день или два.

- Понятно.

Она переписала телефон и адрес на бумажку и передала мне.

- Спасибо большое. Вы мне очень помогли.

Она сказала нерешительно:

- Я не думаю, что вы ищете кота. Нам приносят столько бездомных. Некоторые старше, и их труднее пристроить, но вы не представляете, какие они любящие.

- Я подумаю над этим.

Поселение для пожилых Вэлли Оукс располагалось в старой усадьбе в Монтебелло.

Мне понравилось слово «поселение». Оно подразумевало разбивку лагеря на дальних завоеваниях жизни, где состарившиеся пионеры могут найти убежище и компанию.

На стенде у входа раскрашенная карта показывала расположение домов, и через минуту я нашла номер 17 на Джунипер Лэйн. Я медленно въехала в ворота, повинуясь знаку, который предупреждал о «лежачих полицейских» через каждые пять метров. Ландшафт был красиво ухожен. Многие старые дубы были оставлены на месте. От главной дороги во всех направлениях отходили другие, каждая помечена четким знаком с названием улицы и номерами домов. Некоторые дома были снабжены пандусами для инвалидных кресел.

Сквозь деревья виднелось впечатляющее строение, которое, очевидно, было оригинальным особняком и содержало теперь общественные помещения, где жители могли принимать гостей, обедать или развлекаться.

Номер 17 по Джунипер Лэйн оказался коттеджем, который понравился бы Гензелю и Гретель, уютное оштукатуренное строение, крыша которого выглядела как соломенная.

Входная дверь и ставни были темно-зеленого цвета. Один угол крыльца был заставлен цветочными горшками, пустыми в это время.

Репетируя по дороге свою речь, я решила не упоминать свое шапочное знакомство с его сыном. Я предполагала, что доктор Макнэлли был знаком с его уголовными проблемами, и эта тема разговора не была бы продуктивной. Авария Уокера не имела никакого отношения к моим поискам. Я поставила машину на маленькой стоянке между домами.

Я постучала в дверь, и через минуту ее открыл мужчина лет восьмидесяти. У него были коротко подстриженные седые волосы и бифокальные очки в металлической оправе.

Я не заметила никакого сходства с Уокером, но я не видела Уокера много лет, так что сейчас они вполне могли быть похожи. На нем была синяя толстовка с закатанными рукавами и помятые шорты. Он носил шлепанцы вместо туфель и носков, и его голени выглядели как суповые кости, покрытые редкими волосками.

- Доктор Макнэлли?

- Да?

- Извините за вторжение, но я надеюсь получить информацию о собаке, которую вы усыпили несколько лет назад.

Он посмотрел на меня, ожидая, что я скажу что-нибудь еще.

- Зачем? Я не понимаю причины.

- Собаку нашли похороненной на участке в Хортон Рэвин. Это произошло на прошлой неделе и удивляет меня. По бирке на ошейнике я нашла владельца в Пуэрто, и он был так же удивлен, как и я. Я понимаю, что это долгая история, но надеюсь, что вы сможете рассказать, как собака оказалась в Хортон Рэвин.

- Понятно.

Он немного подумал и, кажется, принял решение.

- Почему бы вам не войти? Я обычно хорошо запоминаю животных, но не помню остального. Сколько лет назад это было?

- Двадцать один.

- О, боже.

Он отступил назад, и я переступила через порог в фойе, выложенное плиткой. Уолтер закрыл за мной дверь и повел по коридору в заднюю часть дома. Я заметила спальню справа и уставленный книгами кабинет слева. В конце коридора располагалась большая комната с кухонькой с одной стороны и чем-то вроде гостиной — с другой. Маленький обеденный стол с двумя стульями стоял у большого окна, которое выходило на широкий газон.

Везде царил порядок. Не было никаких признаков миссис Макнэлли. Не знаю, почему женщины жалуются на недостаток одиноких мужчин в этом мире.

Уолтер уселся в большое кресло, а я — на диван. Он положил руки на колени и попросил:

- Расскажите подробнее, что вам нужно. Я не совсем понимаю, как могу помочь.

- Дело было так. Летом 1967 года человек привез этого пса в ваш офис. Это была волко-собака по кличке Улф. Мне рассказали, что вы дали ему снотворное и сделали рентген, который показал остеосаркому. Вы порекомендовали усыпить его.

Уолтер кивнул.

- Я помню. Молодой пес, четыре или пять лет.

- Правда? Вы помните его?

- Я бы не смог назвать его имя, но я помню животное, о котором вы говорите. Это была единственная волко-собака, с которой я имел дело. В эти дни вы можете встретить эту помесь чаще, но тогда это была редкость. Насколько я помню, хозяин обзвонил много ветеринаров, и никто не соглашался посмотреть его. Красивый зверь, совершенно великолепный. В нем было столько от волка, что казалось, он только что вышел из леса.

У него были приступы хромоты, которые делались все хуже. Я подумал об остеосаркоме, когда хозяин упомянул о сильной чувствительности сустава. Рентген подтвердил мои подозрения. Опухоль такого рода переходит в другие кости. Я обнаружил, что она распространилась в кости изнутри наружу и причиняла мучительную боль. На снимках это выглядело, как будто кость была вся изъедена. Собаку нельзя было спасти.

Я знаю, что хозяин расстроился, но я дал ему лучший совет, и это было — уберечь животное от дальнейших мучений.

- Хозяина зовут П.Ф. Санчес. Собака принадлежала его погибшему сыну.

- Понимаю. Это печальная ситуация, когда несчастье наслаивается на несчастье. И так тяжело усыпить животное, независимо от обстоятельств, но когда собака принадлежала ребенку, которого вы потеряли...

Он оставил фразу неоконченной.

- Что происходило с собакой, после того, как ее усыпили?

- Окружная служба контроля за животными забирала останки и ликвидировала их. Мы клали тело в мешок и оставляли в сарайчике на заднем дворе. Это было деревянное сооружение, которое можно было открыть изнутри и снаружи. Не знаю, что делают в эти дни. Думаю, что после недавнего урезания бюджета, округ прекратил обслуживание, и теперь каждый ветеринар должен привозить останки сам. Какой бы ни была процедура, трупы животных сжигают. Это сохранилось. Я бы думал, что такая судьба была у Улфа, пока вы не рассказали, что дело было не так.