– Эй, ребята, кто это? Я раньше не встречал его в нашем городе.

Он потряс Луиса за плечо.

– Луис, Майкл, Дэнни да прекратите же. Смотрите! Кто это возле арки?

Индеец перестал говорить. Сжав руку в кулак, он потряс ею, будто грозя расправой, затем снова ткнул пальцем в его сторону. Джек продолжал дергать руку Луис, не замечая, что друг уже успокоился и теперь недоуменно таращится на него.

– Джек? Что?

Он на мгновенье отвернулся, чтобы взглянуть на друзей:

– Там какой-то старик – индеец, на противоположной стороне, в арке! Я его впервые вижу. Он что-то говорит, но ничего не могу разобрать!

Джек увидел озадаченные лица, смотревшие на противоположную сторону шоссе. Когда он развернулся узнать, в чем дело, никакого индейца и в помине не было. Старый дуб мирно шелестел листвой, а под аркой сидел, лениво зевая, здоровенный рыжий кот, на шее которого красовался ярко красный ошейник от блох. Фигура будто растаяла в воздухе. Посмотрев по сторонам, он не увидел никого похожего на старика.

– Там никого, – сказал Майкл, – ты точно что-то видел?

– Не что-то, а кого-то! Я же говорю, там был старик – индеец.

– Этого не может быть! Ты же знаешь – они в городе не показываются. Ты хоть одного из них здесь когда-нибудь видел? – Хмыкнул Майкл.

– Но ведь резервация рядом! Не могут же они вечно конфликтовать с местными властями, – пожал плечами Луис.

– И что с того! Ты ведь не забыл – у них запрет на появление в нашем городе. Ни один индеец из ГриндБэй не мог бы спокойно разгуливать по улицам. Он уже давно оказался бы в камере, изливая душу нашему милому шерифу.

– Думаешь, об этом не знаю? Но я его точно видел, так, как сейчас вижу тебя. Старик стоял вон в той гребаной арке и пялился на меня. И, скорее всего, он был сильно не в духе.

– Эй-эй, парень, спусти пар! Понятое дело. Кого прельщает перспектива встречи с уважаемым шерифом! Он же тебя насмерть заговорит!

– Луис?

– Что я? Не смотрите так. У меня мать лишь наполовину индеанка, а я так вообще на одну четвертую. И я, так же как и вы, никого там не вижу, ну, кроме блохастого кота миссис Грейс.

– Чудесно! Но, куда же, по вашему мнению, он делся? Позади арки тупик, – Джек оглядывался в надежде увидеть индейца, если тот просто пошел вверх по Уайтстрит. Ребята с тревогой следили за его метаниями по тротуару. – Мы бы его видели в любом случае, отправился бы старик к Файерстрит или решил срезать угол через лужайку Гарритона.

– Переутомление, не иначе, – вздохнул Дэнни.

– Давно ожидаемо. Вот к чему приводит излишнее усердие в тренировках, самоистязание и слепое поклонение садисту Уокеру. Я давно говорю – пора отдохнуть! – Пробасил Майкл.

– Нет, вы, что же думаете, мне это привиделось?

– Ну, ты знаешь, после физиономии Паркера, вполне возможно, – хмыкнул Луис.

– Я, между прочим, все слышу, – послышалось сверху. – Если вы сейчас же не уберетесь, вызываю полицию. Мне плевать, кто вы такие и во что играете: в футбол, лакросс, балет или крестики – нолики. Закон один для всех!

– В балет не играют, в него танцуют, сэр!

– Я уже набираю номер мистера Скайокера!

– Вот чертов маньяк, – прошептал Майкл, но так, чтобы его не услышал садовник. – Да забудь ты этого старика, сдался он тебе! Пойдемте, не хотелось бы мне сегодня увидеться с Гордоном, который незамедлительно вспомнит один из моих давних «грешков», уж будьте уверены! Сегодня я не в настроении слушать очередные нотации.

– Мне, наверное, правда, показалось. Забудьте!

– Я уже звоню, – раздалось сверху.

– Извините, сэр, мы уходим. Пойдемте!

– Бездельники! – Послышалось в спину.

Необъяснимая тревога сжала сердце ледяными тисками. Оно затрепетало, как обреченная, пойманная в силки, птица. Тяжелое мрачное предчувствие заполнило душу, расползаясь, подобно чернильному пятну на белой скатерти. Он уже один раз испытал нечто подобное, в тот вечер, когда пропал Сэм.

Джек отчетливо услышал смех брата, словно тот находится рядом, голос с легкой хрипотцой, ощутил во рту вкус малиновой жвачки. Неожиданно нахлынувшее из глубин памяти воспоминание потянуло вниз, как привязанный к шее камень, в черный омут былой трагедии:

– Я скоро вернусь, и мы поедем вместе на катере вверх по реке, как и обещал. Ты будешь капитаном. Мы уплывем так далеко, что нас не смогут найти. Не грусти, Дже, – только он его так называл. Джек помнил все так отчетливо, будто это случилось только вчера, хотя минуло почти двенадцать лет: помнил каждую деталь, взгляд, движение головы, мимику, каждое слово.

Он увидел брата, протягивающего перочинный ножик. Длинное блестящее лезвие, рукоятка из черного дерева с выпуклой вставкой из янтаря, на которой блестела золотая гравировка: «Сэм». Помнил, как в ответ достал свой нож, точно такой же, только с гравировкой: «Джек».

В тот год родители подарили им на рождество два совершенно одинаковых перочинных ножа, точная мини копия Стайкера, боевого автоматического ножа фирмы «Бэнчмейд», отличающиеся лишь гравировкой. Настоящая работа мастера. Движковый замок с фиксатором-предохранителем. На блестящем клинке из нержавеющей стали, тип танго, с выпуклым скосом обуха, фирменный знак: бабочка. На рукоятке из черного дерева отверстие под ремешок. Так что можно было носить его на шее.

Нож для полицейских! Джек украдкой слушал возмущенную тираду матери на счет подарка, но отец лишь улыбался, покорно отложив в сторону газету. Джек всегда мечтал о таком подарке, даже представить не мог, что отец уговорит мать подарить ему именно его!

Как он был восхищен и горд. Таскал «Бэнчмейд» повсюду. Не мог расстаться даже ночью, держа под подушкой, подолгу любуясь золотистыми бликами на стенах, отражающихся от золотой гравировки. Он представлял себя суперменом, спасающим мир, часами рассматривая свое отражение в зеркале, выставив вперед нож, наподобие шпаги. Сэм посмеивался над ним, в шутку называя: Дже – найфмен.

Несмотря на большую разницу в возрасте, они были одно целое. Джек улавливал настроение брата: была ли то грусть, радость, восторг или ненависть. Трудно понять. Семнадцатилетний юноша возился с пятилетним братом, будто у него на свете никого не было дороже и ближе. Сэм брал его в частые походы и встречи с друзьями, на вечеринки и в кино, в библиотеку и спортзал. Джек будто был его талисманом, его удачей.

Лишь в тот вечер он попросил брата остаться дома. В глазах стояла мольба, и Джек не мог настаивать. Тогда Сэм и предложил обменяться ножиками. Он сказал: так как они братья, нужно подарить друг другу что-то очень ценное и дорогое сердцу – тогда они всегда будут рядом, чтобы ни случилось, и как бы далеко один не оказался от другого. Тогда Джек не понимал смысл сказанного, но с радостью согласился. Верил – клятва волшебная, и он, как Питер Пэн, теперь всегда сможет прилететь к Сэму, где бы тот ни очутился.

Джек помнил тот вечер в деталях. Внизу в гостиной родители смотрят ток-шоу Девида Грейка. Мама смеется, а отец ворчит, что он лучше посмотрит бейсбол: Мэн против Нью-Джерси, чем хохотать над глупыми шутками законченного алкоголика. Мать отвечает: тогда он точно не узнает, что сказала Луиза карлику, который воровал из холодильника мороженное, а отец хмыкнул – это он как-нибудь переживет.

Он помнил лицо Сэма. Светлые прямые волосы, чуб, падающий на глаза. Манеру прикрывать рукой веки, когда уставал. Лукавое выражение лица, когда затевал очередную шутку. Мягкий голос, улыбку, которой всех очаровывал.

– Я скоро вернусь, ты даже не заметишь. Проснешься – а я уже здесь. Держи нож и не тужи, капитан – найфмен. Помни, нас ждет путешествие, – он открыл дверь спальни и улыбнулся.

Эту улыбку Джек запомнит на всю жизнь. Тогда маленький мальчик, он не понимал многого, но теперь знал. Сэм был растерян, даже напуган. Дрожащая рука откинула с глаз челку, он невесело подмигнул:

– Ложись спокойно спать, найфмен. Брат всегда будет рядом! Помни об этом! Я всегда помогу.