– Хорошо, после тренировки. Клянусь! Матушка вновь осчастливила нас своим присутствием? Когда она приехала? – Он поднялся и выключил стереосистему. На бронзовой от загара коже блестели бисерки пота. Темные спутанные волосы упали на глаза.

– Блаженная тишина, – Керол закатила глаза к потолку. – К тому же, это продлиться до вечера, твоя тренировка. Все как обычно! Не мог ты, хотя бы сегодня, сделать исключение. Она очень просила. Матушка приехала помочь преподобному Сэмуилу. Скоро рождество Божьей Матери, и ты знаешь: нужно многое подготовить к празднику. Да и пробудет она лишь до завтрашнего утра. Матушка не может надолго оставить монастырь. Так что прошу, не забудь навестить ее… на этот раз. Она волнуется о тебе, – многозначительно добавила мать.

– О, да, нравы, молодость, тестостерон и прочая чушь!

– Не стоит так говорить.

– Извини. Но все, что скажет Афения мне известно. Но… я обещаю, – поспешно добавил он, предотвращая в ответ возмущенную реплику.

– Обещаешь? Здорово, – недоверчиво протянула Керол, нахмурив брови. – А, Рейчел? Ты давно не был у Скайуокеров, верно?

– Мама, у меня действительно не так много времени. Я не пытаюсь отмазаться! Через месяц игра с «Плохими парнями». Ты знаешь, что это за команда? Звери. Они взяли кубок Иллинойса в прошлом году. Один Алек Шейк может уложить разом пол моей команды. А ты говоришь – Скайуокеры.

– Но…

– Мама, я не виноват, о чем вы там договорились двадцать лет назад. Я здесь совершенно не причем.

– Джек, это уже не смешно. Не желаю обсуждать это снова! Мы говорили об этом неоднократно. Рейчел такая красавица, а ты просто болван, если думаешь иначе.

– Я не думаю иначе.

– Превосходно, может пора сделать шаг навстречу? Девушка надеется, что ты наконец-то признаешься.

– Мамуля, мне не в чем признаваться. Разве, что я очень тебя люблю.

Он обнял мать, чмокнув ее в нос. Керол взъерошила непокорные волосы сына, а затем, словно извиняясь, пригладила длинную челку.

– Но ведь у нас есть обязательства перед орденом. Твой покойный отец был человеком слова, и он был бы недоволен твоим поведением.

– Мама, ты единственный человек, который так говорит. Обещаю, все будет нормально. Вот только…

– Что?

– Разделаемся с «Плохими парнями».

– Ты просто невыносим, – она цокнула, нервно поправив белый в синий цветочек фартук. – Поговорим об этом потом. Серьезно поговорим. Я приготовила завтрак. Может, хоть сегодня поешь со мной или сразу отправишься к Майклу? Кстати, пора бы ему уже появиться.

– Кстати о Майкле: я сегодня возможно задержусь. Он просил зайти к нему вечером.

– Вы ведь и так весь день проведете вместе?

– У нас есть незавершенные дела. Мне нужно ему помочь. Я обещал.

– Как и с уборкой комнаты и посещением матушки Афении!

– Разумеется. И кстати: Рейчел я видел недавно, на прошлой неделе! И мы с ней даже очень мило побеседовали. Не думаю, что она успела по мне соскучиться.

Джек вспомнил, как она кричала за то, что он не соизволил появиться на заранее приглашенный ужин с ее отцом. И что с того? Он просто забыл! Стоило ли раздувать такую шумиху?

Это случилось в ювелирном магазине Петерсена. Джек проспорил Майклу, и должен был по договору проторчать в магазине битый час, выбирая подарок для Кетти, девушки Майкла. Рейчел в очередной раз примеряла дорогую безделушку, когда через витрину увидела Джека с Луисом. Жаль, что не он ее первый заметил!

– Не повезло мистеру сэру Петерсону. Вернее очень даже повезло, когда она пулей вылетела из магазина, сбив по пути стеклянную витрину с дорогой бижутерией. Шерифу Гордону придется раскошелиться.

– Иногда ты действительно бываешь просто несносным, – заметила мать.

Она прошла в комнату. Наклонилась подобрать брошенные возле кровати носки. Взяла со стула футболку. Переложила разбросанные диски с кровати на стол.

– Ты неисправим. Девочке придется потратить много сил, чтобы из тебя получился толк!

– О, да! Надеюсь, у нее хватит терпение. Хотя после последней сцены я бы не загадывал.

Забрав грязное белье, мать спустилась в столовую. Джек глянул на часы над овальным зеркалом и ужаснулся: сколько времени! Приняв душ и почистив зубы, он попытался причесать непокорные волосы, торчащие в разные стороны. Вышло не очень, но видит Бог, он сделал все, что мог. Надев джинсы и любимую футболку с изображением Майкла Джордана, хмыкнул, вспоминая слова матери.

– Вот еще! Рейчел! Не думаю, чтобы она очень уж скучала, разбивая сердце очередному поклоннику!

Джек извлек из стереосистемы диск и швырнул на кровать. Уныло обведя комнату взглядом, забросил видавшие виды кроссовки под кровать, кое-как прикрыв ее покрывалом. Поставил на полку школьные книги, проведя по пыльной поверхности рукой, оставляя разводы. Уборка произведена!

Мать сидела за круглым столом, подперев голову рукой, мечтательно устремив взгляд в окно. Рядом остывал омлет. На фарфоровой тарелке лежал, нарезанный на тонкие ломтики бекон, свежие булочки, а в прозрачном графине апельсиновый сок.

– Привет! – Джек опустился рядом, взял вилку и улыбнулся. Она продолжала смотреть в окно. Тонкая струйка дыма медленно поднималась к потолку, и часть пепла от наполовину истлевшей сигареты в ее руках, грозил свалиться прямо в стакан. Джек помахал ладонью перед ее лицом.

– Земля вызывает Настромо! Мама спускайся вниз.

– О, извини. Просто… просто задумалась, вспомнила… Когда ты был совсем маленький и только научился ходить, а Сэму шел десятый год – вы постоянно спорили за завтраком, – Джек осторожно отодвинул от нее стакан с соком. – Ты пытался забрать вилку, а ему отдать пластиковую ложечку. Ты все время лепетал, это не справедливо, не честно. Дело доходило до крика и рева, и пока отец не отвесит каждому по подзатыльнику, не пригрозив ремнем, завтрак обычно не начинался. Прошло всего несколько лет, и теперь мы остались с тобой совсем одни, – ее рука дрогнула, и пепел упал на стол.

– Мама, эй, пожалуйста! – Джек дотронулся до холодной ладони, протянувшись через стол.

– Да ты прав, извини, – она сжала его руку. – Время так быстротечно. Ты вырос, почти мужчина: через год окончишь школу, поедешь учиться.

– У тебя сегодня плохое настроение?

– Нет. Все замечательно. Просто, не обращай внимание. Ты, почему не ешь?

Джек отметил черные круги под глазами, глубокую складку, пересекающую лоб, неестественную бледность лица. Опять мать провела очередную бессонную ночь в слезах. После трагической смерти старшего сына она долго приходила в себя, отстранившись от окружающих и спрятавшись в непроницаемой скорлупе. Когда вскоре после трагедии от инфаркта умер муж – его отец, она выжила лишь благодаря Джеку, не отходившему от ее постели ни на шаг. Он выходил, вытащил мать из пасти безумия, которое шаг за шагом поглощало ее. Но временами все возвращалось. Он не мог уловить факторы, способствующие этому, но депрессия снова открывала пасть, тянула на глубину, оставляя взамен страхи, тоску и слезы.

– Ты придешь на обед?

– Разумеется, если будет время, – Джек виновато посмотрел на мать.

– Понятно. Обед будет ждать в микроволновке. Если ты все же придешь – то просто разогрей. Сегодня у меня собрание в двенадцать, и я могу не успеть вернуться. К тому же, оттуда я проеду в галерею.

– Ты уже закончила картину? Покажешь?

– Конечно, в первую очередь. Хочу узнать твое объективное мнение прежде, чем она попадет на глаза критикам-садистам.

«Хорошо, что мать решила заняться живописью профессионально. Это отнимает все свободное время, не давая окончательно расклеиться и начать жалеть себя».

Керол продолжала делать вид, что занята завтраком, хотя рассеянный взгляд блуждал по кухне, шкафам с посудой, задержался на миг около посудомоечной машины, скользнул к окну.

– Мама, тебя что-то волнует?

– Только моя предстоящая презентация.

– Хм… Ты что-то недоговариваешь, верно?

– Меня действительно волнует, что скажут критики. Дело только в этом, уверяю.