С каждым следующим шагом сознание покидало, а гул в ушах становился всё тише и тише. Человек упал на острые камни, сжавшись в комочек, не дойдя всего несколько ярдов до голубого света, которым заканчивался, казавшийся таким бесконечным, коридор. Сухими потрескавшимися губами он прошептал имя: то, которое никто не смеет произнести кроме него, то, ради которого он оказался здесь.

Шепот растворился, словно призрачный всадник, эхом затихая в каменном лабиринте. В последнем проблеске сознания он вновь услышал нежный голос, поющий колыбельную песню, чарующий, неземной. Голос манил, звал за собой, сулил избавление. Человек почувствовал, как легкое дуновение ветерка обдало лицо. Узнал запах цветов и аромат трав. Слезы скатились из ничего невидящих перед собой глаз. Кто-то бережно и осторожно коснулся лица. Ласково провел рукой по волосам.

– Теперь все будет хорошо. Ты правильно сделал, что пришел…

Человек улыбнулся невидимому спасителю, вздрогнув от неожиданно разлившегося по телу тепла, словно его погрузили в горячую ароматную ванну. Последняя судорога пробежала по телу, расслабляя мышцы, разглаживая черты лица. Безжизненные руки съехали на земляной пол. Судорожно сжатые кулаки разжались. Небольшой продолговатый предмет выпал из ослабевших пальцев и покатился по коридору.

Полуулыбка замерла на теперь спокойном лице. Широко открытые глаза тускнели, словно день в солнечное затмение. Последняя слезинка медленно скатилась по белой щеке, упав на грязные камни…

Далеко вверху солнце величественно поднималось из-за гор, ярко-красное пылающее, щедро одаривая землю теплом и светом. Природа оживала после ночного сна. Сотни оттенков и звуков наполняли живой мир.

Мир, в котором нет места мертвым. Мир, который он уже никогда не увидит. Мир, в который никогда не найдет дороги. Он больше не ощутит теплоту и ласку первых нежных лучей восходящего солнца, не подставит горящее лицо навстречу прохладному ветру, не почувствует пряный аромат цветущих бегоний…

Джек открыл глаза, потянулся, зевая во весь рот. Багровый горб солнца показался из-за горизонта, и солнечные лучи раскрасили мир разноцветными красками. Золотистый зайчик притаился возле полки с книжками, прошелся по плакату футбольной команды «Балтимор Рейвенс» и затерялся в глубине комнаты.

Легкий ветерок колыхал створки жалюзи у распахнутого окна. Утренняя прохлада наполнила комнату ароматном гортензии и жасмина, растущих в саду вокруг дома. Старый вяз лениво шелестел листвой, дирижируя неугомонным сойкам, разместившимся на ветвях и перекрикивающих друг друга.

Джек улыбнулся, поднявшись с кровати. Сегодня воскресенье и он знает, как проведет день.

– О работе и школе забудем до завтра. Боже, благослови выходные, – он зевнул, взъерошив пятерней темные непослушные волосы. Они немного длинноваты, но так даже лучше. Хотя мама на этот счет более категорична.

Тело покрылось мурашками. Но он обожает утреннюю прохладу, капельки росы на горячей после пробега коже, ветер, играющий с волосами. Подойдя к окну, Джек распахнул створки шире, свернув вверх жалюзи.

Включив музыкальный центр и выбрав любимую композицию из «Поющих акул» принялся за утреннюю разминку. Яростно отжимаясь от пола, он пел вместе с Джимом Грейбом: «Если сегодня ты уйдешь, я разобью машину, и ты, малышка, станешь плакать, потому что больше не сможешь прокатиться на моем лимузине».

Мыслями он был уже не здесь, не в своей уютной комнате на Файерстрит, а на стадионе, показывая команде новую комбинацию, разрабатываемую им несколько недель. Отшлифовывая последние детали. Оттачивая до автоматизма.

Американский футбол – смысл его жизни. Все, что не касалось футбола, автоматически отходило на второй план. С девяти лет Джек играл за сборную школы, и вот уже три года являлся квотербеком «Орланов». Тренер Ламар Уокер сулил Джеку большое будущее, всячески поощряя и культивируя в воспитаннике фанатичную страсть.

– Впереди НФЛ, ты будешь самым лучшим! После окончания школы я дам несколько рекомендаций в колледж. Такого игрока у них еще не было! Ты возьмешь Мемориальный кубок Хайсмона в первом же сезоне! Но сейчас нужно изрядно попотеть. И когда придет наш час, мы надерем задницы этим высокомерным выскочкам из Луизианы. Вручая нам «Сахарный кубок» они наконец-то поймут, с кем имеют дел.

– Дело не во мне, сэр. Не я один делаю игру. Вы тренировали нас последние несколько лет. Вы научили меня всему.

– Нет, Джек! С таким феноменом как ты я сталкиваюсь впервые за свою долгую жизнь. Иногда, кажется, ты знаешь какую комбинацию провернет соперник еще до броска мяча. А я повидал много чего, уж поверь.

Ламар лукавил. Ему всего тридцать, и он никак не выглядел стариком. Высокий, стройный, волевой и безжалостный он стал кошмаром для ребят. Бывало и так, что после тренировок игроки падали от изнеможения прямо на поле.

– Слабакам и нытикам нет места в спорте, а тем более в американском футболе! Кто ноет, убирайтесь к чертовой бабушке, сопливые девчонки, – это была коронная фраза тренера Уокера.

Прохаживаясь мимо измученных парней после нескольких часов беспрерывной тренировки, сложив на груди мускулистые руки, он метал уничтожающие сердитые взгляды. Но Джека Уокер обожал, возносил, восхищаясь нечеловеческой выносливостью, интуиции и неоспоримому таланту. Впрочем, не он один.

***

Последний год в высшей школе принес с собой легкую грусть и массу привилегий. Учителя души не чаяли в Джеке, наглым образом завышая оценки, прощая частые прогулы и пренебрежение к учебе. Футбол являлся одержимостью Файерлейка. Это лучшее, что есть у такого отдаленного и жившего обособленной жизнью городка с населением тысяча двести двенадцать душ, согласно последней переписи.

Каждая игра – огромное событие и праздник, заканчивающийся массовым гулянием и фейерверком. О таланте Джека в его семнадцать уже слагали легенды, распространившиеся далеко за пределы округа. Ни одна из игр с его участием не заканчивалась поражением команды. «Орланы» являлись призерами различных школьных соревнований среди юниоров штата Орегон.

В прошлом году команда привезла домой кубок «Серебряного бобра», но не это было для Уокера конечной целью – он подал заявку на участие «Орланов» в борьбе за «Сахарный» кубок, среди команд восьми штатов, делая ставку на Джека. Ничто не могло поколебать в нем уверенность насчет его лучшего игрока, скорее с неба начнут падать золотые монеты.

Джек продолжал делать зарядку, выкрикивая слова модной песни, когда заметил мать, стоявшую возле двери. Хрупкая невысокая женщина со светлыми волосами, забранными в небрежный пучок на затылке, уныло наблюдала за разминкой, как обычно, когда бывала не в настроении – покусывая нижнюю губу и хмуря брови. Обведя комнату грустным взглядом, Керол вздохнула:

– Нужно навести здесь порядок. Хоть какой-нибудь. Хоть когда-нибудь.

– Отлично, как только освобожусь…

– Ты обещаешь это третье воскресенье. Если ты позволишь…

– Нет, мам. Мы об этом говорили неоднократно, помнишь? Моя зона, моя территория! Не хочу потом полдня потратить на поиски нужной мне вещи.

– Да, диска с фильмом об Уильяме Хеффелфингере, например, – она красноречиво кивнула на десятки дисков разбросанных по письменному столу, пылившихся на полках и даже валявшихся на полу. – Это звучит, как очередная отговорка. Ты просто…

– Я просто не хочу тебя напрягать.

– Прекрасно. Но я хотела поговорить о другом, конечно и об этом тоже. Ведь жить в конюшне…

– Мама!

– Хорошо, перейду сразу к делу. Ты давно не был в церкви. Это твоя постоянная занятость. Э… Нет таких дел, которые могут быть более значимыми, чем проповедь отца Сэмуила, и матушка просила тебя обязательно сегодня прийти – она будет очень ждать. Афения не однократно пыталась с тобой встретиться, так что не нужно в который раз снова ее разочаровывать. Раз уж я не могу повлиять на тебя, так, возможно, настоятельнице удастся.