– Эй, слушай, следи за своим языком, как бы не отрезали, – воскликнул Генри.

– А эти клоуны в группе поддержки? – Не обращая внимания, продолжал Джек.

– Слушай, малыш, сейчас ты один, и я могу тебя так разукрасить, что родная мамочка не узнает! Может, отъедем на наше любимое плато, – прошипел Фред.

– Мы обязательно с тобой там встретимся, когда захочешь.

– Да, давайте сейчас же сотрем эту слащавую ухмылочку. Давно пора заставить его обо всем пожалеть, – Артур подошел почти вплотную, одарив запахом дорого одеколона.

– У нас будет еще время заняться этим кретином, обещаю, – сказал Фред. – Пойдемте, пока малыш снова не расплакался.

Рейчел возомнившая, что ссора произошла из-за нее, счастливо наблюдала за происходящим. Она грациозным движение поправила волосы и улыбнулась, ослепляя красотой стоявших рядом парней.

– Дорогая, подумай над моим предложением! – Нарочно громко протянул Керлин, подмигнув девушки. – Я позвоню, и мы договорим, без этой… назойливой мухи!

Джек терпеливо ждал: под скулами играли желваки, а брови сошлись к переносице. Фредди неторопливо, вразвалочку, вместе с братьями: Артуром и Генри, направился к стоявшему в противоположном конце стоянки внедорожнику, обернувшись лишь один раз, чтобы с ненавистью бросить взгляд на Джека, выставив вперед средний палец.

Девушка притворно вздохнула, а Джек продолжал удивленно рассматривать ее, будто видел впервые, совершенно не обращая внимания на Керлинов. Сколько раз он поражался не способностью Рейчел сопереживать, но это уже не входило ни в какие рамки.

– Почему ты мне ничего не сказала?

– Ты о чем? О том, что Фред давно зовет на свидание, так это же смешно…

– Я не об… идиотском свиданье, – процедил он сквозь зубы. – Ты с утра знала о Поле, почему, когда мы встретились с тобой утром, ты ничего мне не сказала?

– О Поле? А зачем? Какое мне до него дело? И тебе? Кто он – брат, отец? Ну, играл в вашей команде и что? Пусть теперь об этом Ламар думает, это его забота. Простой несчастный случай, о чем тут говорить?

Она даже не заметила, как сильно побледнел Джек, а лицо исказилось от отвращения.

– Во сколько вызвали сэра Гордона?

– А мне почем знать? Позвонили глубокой ночью, я уже спала. Повторяю, мне абсолютно все равно, что там произошло. Отец уехал, вернулся под утро, я уже собиралась в школу. Он мне вкратце рассказал, что случилось.

– Что рассказал?

– Это допрос с причастием? Почему ты разговариваешь в таком тоне? Я не одна из твоих поклонниц, ясно!

Джек ждал ответа. Так хотелось врезать ей, хоть она и девчонка. Он не мог заставить отвести полного призрения пристального взгляда от красивого капризного лица. Рейчел вздохнула, неторопливо поправила прическу, улыбнулась проходившему мимо Девиду Хадчинсону. Полезла в сумочку, достала помаду и зеркальце, неторопливо подкрасила губы.

Джек терпеливо ждал, призвав все свое самообладание. Он медленно закипал, готовый взорваться и высказать все, что о ней думает. После такого она вряд ли когда-нибудь пойдет с ним в кино. Наплевать.

– Ну, хорошо, – она сердито вздохнула, с силой захлопнув сумочку. – Папа сказал, что Пол Хьюстон разбился на серпантине. Наверное, пива перебрал. Сколько раз отец предупреждал молодежь, а они знай себе напьются пива и гоняют на скорости. Это должно было случиться рано или поздно.

– Значит, то, что случилось, ты называешь ночным происшествием? Это все?

– Все! – Крикнула Рейчел.

Джек развернулся, чтобы уйти, он больше не мог выносить вида этого самовлюбленного лица.

– Эй, постой! Когда ты за мной заедешь?

– Что? – Не сразу понял Джек.

– Мы сегодня собирались в кино, ты что, опять забыл? Только не говорил, что все отменяется! – Рейчел гневно уставилась на него, а у Джека от возмущения перехватило дыхание.

– О чем ты? Сегодня ночью погиб твой одноклассник, а тебе все развлечения на уме?

– Ну и что теперь, уйти в монастырь? Я-то тут при чем? Это дело его семьи, а не мое?

– Ты… Да ты просто… – Он с силой сжал кулаки. – Почему бы тебе не пойти в кино с Фредом Керлином, уж он-то не будет против!

– Да как ты смеешь? Ты просто жалкий тип, хам!

– Превосходно. Вы отлично проведете время. Желаю удачи!

– Ты, идиот! Ты не смеешь разговаривать со мной в таком тоне?

Он сел в пикап, и машина, рванув с места, обдала Рейчел брызгами воды. Это вызвало новую волну оскорблений в его адрес. Горя от негодования девушка достала сотовый:

– Алло, папа…

Джек с силой давил на педаль газа, словно оказался на пустынной трассе двести сорок шесть. Пикап мчался по городу, игнорируя ограничительные знаки. Герри Дик, чинивший во дворе разбрызгиватель, неодобрительно покачал головой, когда пикап, словно пуля, пролетел мимо. Камера наблюдения, установленная на БруксонХилл, передала сигнал о превышении скорости на пульт полицейского управления, но ему было наплевать. Кажется, чем быстрее он ехал, тем отчетливее становились мысли, и тем больше возникало вопросов.

– Что могло заставить Пола бежать из госпиталя «Святого Павла»? Как пробрался мимо охраны? Как выехал со стоянки незамеченным? Как мог водить машину травмированной ногой? Почему не позвонил, не связался с ним? Почему оказался на плато Уотерби в столь поздний час?

Джек притормозил возле полицейского участка. Светлое двухэтажное здание располагалось в самом конце ФлауэрсАвеню, севернее «Огненного Озера». Кабинет шерифа, размещался на втором этаже. Из окна открывался вид на голубой купол кратера и часть парка Линкольна. Джек знал – Гордон часто простаивает там, любуясь огненными всполохами. Он автоматически бросил взгляд вверх, войдя в прохладу просторного холла и взбегая по мраморной лестнице. За стеклянной перегородкой констебль Ричи Таунс кивнул на приветствие, ткнув пальцем в монитор:

– Нарушаешь, Джек? Придется заплатить штраф, хотя… – Он махнул рукой.

– Не об этом сейчас, Ричи! Шериф у себя?

– Да, но он занят. Злой, как собака. Не удивительно после сегодняшней-то ночи.

– Я поднимусь.

– Постой! Минуту!

Констебль поднял трубку телефона и начал докладывать Гордону о его приходе. Даже со своего места Джек расслышал крики и брань, раздавшиеся вслед за этим. Полицейский долго слушал, затем в ярости швырнул трубку.

– Проходи, он ждет, – коротко бросил Ричи, уткнувшись в мерцающий экран и давая понять, что разговор окончен.

Джек поднялся по широкой лестнице, пройдя дальше по коридору. В управлении творилось настоящее столпотворение. За прозрачными перегородками с взволнованными лицами полицейские сновали между кабинетами с кипами бумаг. Кто-то говорил по телефону, другие сидели, уткнувшись в мониторы – немудрено, такая трагедия – первая, за несколько лет произошедшая в образцовом городе.

Не задерживаясь, он прошел в самый дальний кабинет, постучал в дверь. Сидящий за столом, Гордон орал в трубку телефона, так, что силе голоса позавидовал бы Паваротти. Настольная лампа включена, хотя утро плавно перешло в день, бросая тусклый кружок света на кипы бумаг, разбросанных повсюду. Компьютер работал, тихо жужжа, как полусонный шмель. Жалюзи на окнах плотно закрыты, не пропуская солнечный свет, отчего в кабинете царит полумрак, а в воздухе витает запах сигар и застарелого пота.

И, похоже, шерифа во всем любящего комфорт сейчас это интересовало менее всего. Тучное лицо Гордона приобрело багровый оттенок, а в уголках губ собралась слюна. Он в нетерпении махнул рукой, подзывая Джека, не отпуская трубку из судорожно сжатых пальцев.

– Мне совершенно наплевать, как ты будешь разговаривать с этими чертовыми пронырами, но чтобы ни один бумагомаратель не смел писать о происшествии. Сам проследи за этим. Меня не волнует, как ты будешь заминать скандал: это ты облажался, а не я, и отвечать придется тебе. Если какой-нибудь вшивый репортер что-нибудь разнюхает, твоя тощая задница может попрощаться с удобным креслом и с карьерной лестницей тоже. Ты меня знаешь. Я слова на ветер не бросаю. Мы справимся своими силами. Нам не нужны здесь эти чертовы федералы, сующие во все дела свои длинные носы, понял? Засунь вонючему чистоплюю Грейбсу в задницу его гребанную статью вместе с его правами…