«Бьюсь об заклад – это было чертовски трудно сделать».

Джека ошарашило известие о том, что шериф собирается закрывать дело. «Пустая бутылка из-под виски. Да что с ними такое, будто они не знали Пола? Он родился и вырос здесь. Он никогда не совершал необдуманных глупых поступков. Пол не был импульсивным, все делал не второпях, сто раз подумав о последствиях. Пол не пил, но даже если предположить это, что само по себе «априори» невозможно, он никогда бы не сел за руль в таком состоянии, если только… если только от этого не зависела бы чья-то жизнь».

Встречные полицейские узнавали старенький пикап, сигналя, проезжавшему мимо Джеку. В машине тихо звучала музыка Джеймса Брауна. Джек снова и снова анализировал все, что узнал от шерифа, понимая: ставить точку в этом деле рано. Ничего здесь не понятно. Нет мотива, заставившего Пола бежать из больницы. Ничего нет.

Проезжая мимо бара «У Босса» заметил Фреда и Артура Керлинов разговаривающих на улице с одним из местных рокеров. Двери внедорожника распахнуты настежь, откуда гремит тяжелый рок, оглашая округу надрывными визгами гитары и ударных.

– Тоже мне, помощники в наведении порядка. Рэкет на страже Файерлейка! От них самих город защищать надо, – обратился Джек к своему отражению в зеркале салона.

Учитель Дилет Престон самозабвенно играл на заднем дворе с любимцем Биппи. Пес нехотя плелся за мечом, когда Престон бросал его терьеру, радуясь, словно молодой папаша первым шагам первенца, когда Бип осторожно брал мяч зубами и лениво приносил хозяину. Биппи грустно смотрел в глаза, вяло помахивая хвостом, всякий раз, когда Дилет чмокал пса в мокрый нос и трепал по загривку. Джек усмехнулся, представляя, что обо всем этом думает замученный чрезмерной лаской пес.

Подъехав к «Огненному Озеру», он притормозил машину, как обычно, чтобы немного побыть здесь перед сном. Джек не понимал, почему оно так манило. Когда смотришь на это будто бы живое существо, на двигающуюся по спирали магму, на выстреливающие вверх огненные стрелы успокаивало, даже нет, умиротворяло, словно слышишь мать, поющую колыбельную. Казалось, начинаешь мыслить яснее, а все страхи уходят, как тучи, разгоняемые невидимой рукой. Иногда возникает непреодолимое желание спуститься вниз в горячую колыбель и уснуть на его живом берегу спокойным безмятежным сном, забыв об обязательствах, чужих, навязанных ему планах и боли, живущей в груди.

Огненный столб, шипя, взметнул вверх, осветив склоны отвесных берегов. Джек перегнулся через перила, пытаясь что-либо рассмотреть, как накануне. Он до сих пор не был уверен: привиделось ли вчера или действительно по склону что-то двигалось? Оглянулся, вспоминая сон, уверенный, что сейчас увидит Сэма или индейца позади себя. Напряг слух, готовый услышать детский смех. Но все было тихо.

– Может, это тоже было сном: я ничего не видел, и смеха тоже не было. Может, просто схожу с ума или у меня развилась паранойя, отчего я начал путать сон и явь?

В ночи мелодия телефона прозвучала словно хлопушка, взорвавшаяся под ухом. Джек вздрогнул, чертыхнулся. Кому он мог понадобиться в такой час? Глянув на дисплей, все сразу стало понятно.

– Ну конечно… Слушаю Луис.

– Ты где? Я звонил тебе домой раз двадцать. Керол говорит, что ты у Скайуокеров. Звоню туда, Гордон отвечает, что ты уже уехал. Я к тебе битый час не могу дозвониться! У тебя, что проблема с телефоном? Я, между прочим, волнуюсь, не мог догадаться звякнуть сам! Все нормально-то?

– Эй, эй притормози! Спокойно друг. Я в порядке. Еду домой, скоро буду. Странно… но я не получал никаких звонков. Сотовый всегда при мне и он в полном порядке. Может со связью что?

– Связь работает нормально, – обижено протянул Луис.

– Ладно, значит действительно телефон, посмотрю завтра. Ты что-то хотел?

– Да нет, просто узнать, как ты!

– А где Майкл? Ты его видел после панихиды?

– Разумеется. Он помирился с Кети, и догадайся, где теперь?

– У нее…

– Точно.

– А Дэн?

– Уже дома, плохо себя чувствует, после службы ему было неважно.

– Ничего серьезного, надеюсь?

– Думаю, нет. Его мать говорит – нервное. С ним все будет в порядке. Ты сам как?

– В норме. Я кое-что узнал о Поле.

– Что?

– Ты знаешь, обнаружили…

В телефоне зашумело, заскрипело и он, пискнув, вырубился.

– Превосходно! – Протянул Джек, удивленно разглядывая сотовый. – И как это понимать?

Телефон совершенно новый. Он купил его всего месяц назад, когда ездил в Спрингфилд по делам. Джек вертел в руках «Нокиа» и не мог сообразить, что с ним не так. Может, забыл поставить на зарядку? Нет, он точно помнил, что утром батарея была на ста процентах, и когда разговаривал с Луисом – индикатор батареи тоже был полным.

Неожиданно телефон включился сам. На экране высветилось: девять пропущенных звонков от абонента Луиса Рочестера.

– Да… – разочарованно протянул Джек. – Сотовый явно накрылся. Куплю завтра новый, наверное, ударил где-то нечаянно, – Джек устало потер глаза. – Пора домой, встретимся с Луисом в школе, там и поговорим.

Он завел пикап и через пять минут был уже дома.

Керол, как обычно уснула в кресле, рядом на полу валялась книга Эмили Бронте, а на столе в кухне накрыт ужин. Как же хорошо она знает сына: он не станет ужинать в доме шерифа и, вернувшись домой, несомненно, голодным, захочет перекусить. Джек осторожно перенес Керол в комнату. С закрытыми глазами она пробубнила, что-то типа: «Мистер Стивенс я же говорила, это мое видение мира несколько отличается от вашего…». Прошел к себе. Есть по-прежнему не хотелось. Приняв душ, Джек сразу лег в постель.

Перед глазами стояла зажженная свеча и портрет Пола, край которого перетянут траурной черной лентой, церковь, с перешептывающимся в ней народом, Эрни, сидящий на ступеньках церкви, отрешенное выражение на лице Тины Хьюстон и матушка Афения, сверлившая холодным взглядом.

В эту ночь ничего не снилось. Джек просто провалился в темноту и был несказанно рад этому.

На следующий день поговорить с Луисом в школе так и не получилось. Они не могли остаться наедине даже на минуту. Все время кто-то находился рядом. Мальчишки подходили к Джеку, чтобы поговорить о Поле.

Большой портрет с траурной ленточкой висел в вестибюле. Ребята приносили цветы и зажигали свечи. Фотография была сделана за несколько недель до трагедии, когда снимали будущих выпускников для школьного альбома. На ней он выглядел немного смущенным, карие глаза смотрели внимательно и грустно. Как в тот последний вечер, в госпитале.

Учителя на занятиях читали лекции о безопасности на дорогах и вождения в нетрезвом виде, но Джек почти не слушал: Пол не пил в тот проклятый вечер, в этом он был уверен на сто процентов. А еще он был поражен тем, как все спокойно проглотили версию об опьянении, будто не знали его с малых лет. Никто даже не попытался разобраться, что произошло на самом деле, никто не задавал вопросов! Это было более чем странно.

Майкл теперь все время проводил с Кети, виновато поглядывая в сторону Джека и Луиса и пожимая плечами, словно оправдываясь, когда задумчивый взгляд Джека останавливался на нем: «Кети так потрясла трагедия, что теперь она боится расстаться со мной даже на час. Ну, что с нее взять… женщина!»

Тренировка прошла отвратительно. Принимающим на замену Пола Хьюстона было решено назначить Кевина Олдмана. Ламар Уокер был сама вежливость, и не привыкшие к такому обращению с его стороны ребята терялись, играя из рук вон плохо. Но Джек знал: пройдет неделя-другая, и все вернется на свои места. Жизнь не стоит на месте, чтобы с нами не происходило, и как бы мы не мечтали повернуть время вспять, этого никогда не случится.

Тренер объявил, что известна точная дата проведения матча – двадцать шестое сентября, как раз перед праздником всех святых. Времени осталось совсем немного. «Но мы сыграем как надо!» – Неуверенно добавил Уокер, вопросительно посмотрев на Джека.