– Кэтти, ты же не думаешь, что я…

– Что – ты?

– Ну, что это серьезно. Я ведь тебе уже говорил – просто игра.

– Игра, значит? А ты не помнишь мой ответ? Свои обещанья? Если ты еще раз позволишь такие глупые идиотские игры ко мне можешь вообще не подходить. Никогда! Ты об этом помнишь, нет? Ты понимаешь, что ставишь меня в неловкое положение?

Думала, ты прекратил, а оказывается то, о чем твердят мои подруги – правда. Какая же я глупая, воображая, будто они наговаривают на невинного мальчика. Все время защищала и выгораживала тебя. Какая мерзость! Ведь все в конечном итоге оказалось правдой. Ты ничуть не изменился! И никогда не изменишься!

– Нет, все не так! Ты не поняла! – Его физиономия превращалась в одно большое красное пятно.

– Увидела и услышала предостаточно, чтобы понять одно: ты самый лживый и гнусный человек, какого знаю. Не желаю о тебе ничего знать! Не видеть тебя! Не слышать! Не приходи ко мне больше ни сегодня, ни завтра, никогда, – на глазах блестели слезы. Девушка нервно всхлипывала, готовая вот-вот разревется.

– Нет, Кетрин, ты просто не поняла, – вступился за друга Луис. – Ему никто не нужен кроме тебя. Это точно! Уж мы-то знаем! Верно, Джек? – Парень смущенно кивнул в подтверждении слов друга.

– Э…

– Да, верно: ему никто не нужен! Второе можешь опустить, – она была непреклонна.

– Кетти, успокоиться. Луис не виноват.

– Кетти, я ничего такого и не думал. Это всего лишь глупая шутка, – Майкл попытался взять ее за руку, но та отдернула ее, всхлипывая. По щекам текли слезы. На них оборачивались прохожие.

– Ты обманщик! Обманщик! И я не хочу тебя больше видеть, – она развернулась, бросившись в противоположную от них сторону.

– Кетти, пожалуйста, ты должна понять!

– Ничего тебе не должна!

Майкл, дернулся вслед, но передумал:

– Не смотрите на меня так. Ее лучше сейчас не трогать: поостынет, после поговорим.

– Да, Казанова, ну что, доигрался? Ведь предупреждал.

– Но только ты еще не начинай, Луис! Виноватым, между прочим, себя не считаю, и что она там напридумывала – не моя забота. Подумаешь, обиделась! Я, между прочим, тоже обижен. Нечего разговаривать со мной в таком тоне. Я что, блин, ее комнатная собачонка?

– Ну и ну! Он еще и возмущается!

– Что это значит: ну и ну. Надо же: не приходи ко мне. Прямо сейчас все брошу и кинусь грехи замаливать!

Майкл распалился не на шутку. Джек и Луис переглянулись, сдерживая смех. Они отлично знали: первым делом после того, как Майкл окажется дома, бросится к телефону, посвящая вечер «замаливанию грехов». Сорились они довольно часто и так же часто мирились.

Однако настроение Майкла явно испортилось. Засунув руки в карманы потертых джинсов и гордо подняв голову, он хмуро вышагивал впереди.

В полном молчании они пересекли улицу. Перейдя на другую сторону дороги, завернули за угол многоквартирного жилого дома. В уголках губ Луиса пряталась лукавая улыбка. Он временами посматривал на друга, не решаясь озвучить шутку, вертевшуюся на языке.

Неожиданно шедший впереди Майкл охнул, когда в него буквально врезался неизвестно откуда появившийся Дэн, толкнувший грудью так, что, если бы не шедшие позади Луис и Джек, не избежать Майклу приземления на пятую точку прямиком в грязную лужу.

– Эй, что за проблема, чувак? Что за… – начал он. – Вау, да это же Дэнни!

– Эге, Майкл, похож, ему хуже, чем тебе, – прошептал Луис.

Дэн долго фокусировал мыльный взгляд на Майкле, затем перевел растерянный взор на Джека.

– Джек? Ребята, это вы что – ли!

– Святые угодники! Слава тебе Господи, аллилуйя! – Сказал Луис. – У нас, похоже, массовая истерия. Город захватил психогенный вирус? Да, это мы! Дэн, а с тобой то что? Утром по телефону вроде все было в порядке. Увидел приведение? Мы что-то пропустили?

– Ничего не пропустили. У меня все превосходно, все отлично, черт возьми! Просто задумался, – Дэнни взгляд.

– Ну и дела! Да я думал, ты мне сейчас по физиономии съездишь? За тобой черти гнались или того хуже, наш преподобный Сэмуил. Что случилось-то?

– Да говорю же, Майки, ничего не случилось. Просто задумался. Всякий раз, когда я задумчив, вы пытаете – «а не случилось ли чего»?

– А это что на рубашке? – Луис внимательно разглядывал грудь друга.

– Ничего… – Дэн пытался развернуться, но ребята удержали на месте.

– Ты опять переел?

Дэн очень любил покушать. Ну и в чем проблема? Да, иногда случалось – он переедал, отчего потом болел живот, и настроение становилось прескверным. Но какое это сейчас имело значение?

Дэн и Майкл таращились друг на друга, словно два быка не поделившие луг, пока вдруг Луис не рассмеялся, хлопнув в ладоши. Джек, глядя на злые лица, тоже не удержался и, что было сил, захохотал, согнувшись пополам. Из глаз брызнули слезы.

– Милые мордашки: Энни Уилкс великого Стивена от души бы позавидовала!

Дэн с Майклом глядели на них как на сумасшедших, затем Майкл улыбнулся, глядя на Дэнна, а тот на него. И что тут началось! Они стояли посреди улицы: четверо здоровенных парней и хохотали, как полоумные.

Майкл прислонился к стене, чтобы не свалиться в лужу. Луис облокотился на плечи Дэнна, да так и остался стоять, приобнимая его. Джек же просто не мог разогнуться. Прохожие оглядывались на них, недоумевая, чем вызван смех.

Сэр Генри, качая головой, протопал мимо и пока не исчез за поворотом, подозрительно косился в их сторону. Маленькая девочка с тонкими косичками, сидящая на руках матери, звонко смеялась, показывая язык. Группа мальчишек, фанатов «Орланов», которых часто можно заметить неподалеку от них, гоготали, тыча пальцами. Массовая истерия, иначе не назовешь!

Прямо над ними, из окна второго этажа дома номер девять показалась лысая голова садовника Паркера:

– Какого черта вы тут гогочете, словно стая взбесившихся гусей? Мне что, вызвать полицию? Убирайтесь, иначе я сам сейчас спущусь, и тогда пожалеете, что на свет родились.

Наивная угроза вызвала новую волну беспричинного смеха. Минуту Майкл и Дэн таращились на заспанного садовника, а затем рассмеялись с новой силой. Луис хлопнул Майкла по спине, отчего он смешно крякнул, присев на корточки, а Джек схватился за живот и снова согнулся пополам. Смеялся как одержимый, и ничего не мог с этим поделать – хохотал до коликов, до боли в животе, пока из глаз вновь не брызнули слезы.

Нечаянно взгляд скользнул по противоположной стороне улицы. И тогда он впервые его увидел.

Невысокого роста индеец стоял в арке между домами и смотрел прямо на него. Корявый дуб, отбрасывая тень, скрывал его от любопытных глаз. Темная фигура казалась призрачной. Незнакомый старик был настолько худым, что его щеки ввалились, а острые скулы выступали вперед. Длинные седые волосы тонкими сальными прядями спадали по плечам. Гордая осанка и властный взгляд выдавали человека привыкшего скорее отдавать приказы, нежели подчиняться им. На смуглое лицо, высушенное многочисленными ветрами, испещренное морщинами, нанесен боевой раскрас воинов чинуки. Голова украшена разноцветными перьями, а на груди – крупные бусы из цветных камней и широкая кожаная лента с клыком ягуара.

Холодный пронизывающий взгляд темных раскосых глубоко посаженных глаз смотрел вперед с подозрением и скрытой угрозой. Джек заметил недобрый блеск глаз и сжатые в презрении сухие бескровные губы. Незнакомец поднял руку и указательным пальцем, на котором блеснуло широкое кольцо из желтого металла, ткнул в него. Старик быстро заговорил, губы шевелились, но Джек не расслышал ни слова.

Словно окатили ведром ледяной воды. Радость мгновенно исчезла, как капля воды в летнюю жару. Тревога и нехорошее предчувствие сжали сердце, заставляя его замереть. Кончики пальцев похолодели, онемели. В ушах зазвенело, будто он оказался в авиалайнере, летящем на предельной высоте.

Джек оглянулся, надеясь, что злобное обращение к нему не относится. Он ошибся. Незнакомец тыкал пальцем именно в него, продолжая сверлить тяжелым взглядом, а тем временем Майкл, Луис и Дэн хрипло смеялись, не замечая внезапного оцепенения друга.