– Для молитвы существует святой храм, – сухо сказал отец Сэмуил. – А монастырь для невест христовых, и видеть их никто не должен. Они уходят, отрекаясь от суетного мира, принимая обет. У них нет больше родственников, лишь Господь.

– Почему? Разве это не жестоко? Почему нельзя навестить родителям, например, Елизу Питт, которая в прошлом году, сразу после школы ушла туда. Неужели ее никто больше не увидит?

– Девушка сама выбрала этот путь. Это право каждого. И таков устав монастыря. Так было испокон веков.

– Но это просто ужасно. По собственной воле заточить себя в темницу.

– Не в темницу, а в божественную обитель. Ты многого еще не понимаешь, может в силу молодого возраста, но некоторые готовятся к этому с детства и чтят за честь уйти в монастырь, посвятить дарованную им жизнь служению Богу, вдалеке от праздности и веселья. Я со многими разговаривал, Джек, но не многим уготована такая честь.

– Вот уж не подумал бы, что можно добровольно отречься от всего… Слушайте, святой отец, а вы не ошиблись… ну, насчет меня? Может, я вовсе не тот, кто вам нужен? А может, произошло чудовищное недоразумение. Понимаете, что я хочу сказать? Я не чувствую того, что наверное должен. Мне хочется жить совсем другой жизнью. Я не тяготею к религии, и правила морали меня не сильно заботят. Все, к чему меня готовят с детства, чуждо и отвергается мной. Разве это правильный выбор. Разве так должно быть?

– Да, могло быть и хуже. Лишь через отрицания ты узреешь путь. В свой следующий день рождения ты, как бы это сказать, переродишься заново. Почувствуешь, как тебя наполнит иная сила, а понимание откидывает с глаз пелену. Ты станешь другим… совсем другим. Ритуал освободит твои возможности. Твое мировоззрение изменится. Ты посмотришь на мир иным взглядом. Понимаешь о чем я?

– Пока нет, – вздохнул Джек. – Меня мучают кошмары… – не с того, ни с чего выпалил он. Священник замер, не донеся кружку ко рту. Рука дрогнула, пролив чай на рясу.

– Кошмары, – стараясь, как можно спокойнее произнес он.

– Да! «Огненное озеро». Сэм, срывающийся в пропасть. Пол… странные голоса, звуки, шелест крыльев…

Священник перекрестился и перекрестил Джека.

– Дьявол пытается свести тебя с ума, завладеть разумом, искусить, ты не должен поддаваться черной силе. Молись, молись ежечасно, ежеминутно, но ты обязан бороться с этим, противостоять. Чем ближе приближается срок, тем ожесточеннее он будет сражаться за твою душу. Ты не должен верить тому, что он говорит, не верь тому, что видишь. Дьявол может принять любой образ, пытаясь сбить тебя с праведного пути. Тебе нужно приходить в храм чаще, Джек, каждый день, ты слышишь… каждый день!

– Конечно, отец Сэмуил, – без особого энтузиазма ответил парень.

Вот это тирада! И что он думал услышать. «Дьявол борется за его душу. Интересно, что бы ответил доктор Снейк, скажи я о снах: переутомление, психоз, признаки начинающегося безумия, что?»

– Почему индейцы сюда не приходят, отец Сэмуил?

– Что это вдруг ты о них спрашиваешь, – подозрительно покосился священник. – Вот уж нечего им здесь делать.

– Я, кстати, видел одного из них – старика, еще до аварии…

– Дьявол может принять любой вид, Джек, не забывай. Не мог ты видеть у нас индейцев, они обходят это место стороной, считая проклятым. Легенды гласят, что во время образования «Огненного Озера»… ты ведь помнишь ее?

– Разумеется.

«Как можно забыть то, о чем талдычат тебе с детства»!

– В то время, когда образовалось «Озеро», произошло что-то странное между поселенцами и местными индейцами чинуки. Тому есть масса всяких историй в нашей библиотеке. Если тебе станет интересно и ты решишь расширить кругозор, можешь почитать литературу или обратиться к профессору Макдилану. Но чтобы они нарушили запрет и явились сюда, об этом не может быть и речи.

– Но я его видел, как вас сейчас. Он смотрел прямо на меня, что-то по-своему лепетал. Я не понял, лишь одно – он был чертовски зол на меня.

– Смотрел на тебя? Да, видно тучи сгущаются, нужно известить матушку Афению, – пробормотал отец Сэмуил, перекрестившись. – Ты ошибаешься, сын мой! Индейцы не могут сюда прийти, они не посмеют. Чем ближе срок, тем дьявол изобретательней… Это видения, не иначе.

– А как же Луис Смол, мой друг, ведь он наполовину латиноамериканец?

– Ну, допустим не наполовину, а меньше, и он не чинуки. Его корни тянуться с востока, как мне известно. К местным он отношения не имеет, хотя и живет здесь с рождения. Кстати, передавай ему привет. Мистер Луис очень серьезный молодой человек.

– Хорошо, передам. Спасибо отец Сэмуил за беседу, чай, но уже поздно, и я пойду.

– Да, тебе пора. Не забудь о том, что ты пообещал, помнишь?

– Да.

– Передавай привет Керол.

Выйдя из церкви, Джек вздохнул полной грудью. В лужах отсвечивались фонари, отчего тротуар напоминал секретный фарватер. Казалось, что ступаешь прямо по размытым кружкам света.

Джек достал сотовый. Больше перебоев и таинственных звонков не было, укрепив во мнении о причастности к этому кого-то из города. Хотя Дэн продолжал уверять, что без злых сил здесь не обошлось.

– Луис, ты уже дома?

– Да. Родители вернулись из экспедиции! Так что у нас праздник! Приходи.

– Рад бы, но не смогу. Завтра у матери открытие галереи, и я обещал не задерживаться. Она хотела показать картины, которые отобрала для коллекции. Я обещал, так что извини! Передавай им от меня огромный привет!

– Конечно, передам! Но завтра после тренировки соберемся у меня. Предупрежу об этом родителей, а то они вас сегодня ждут. Майклу сейчас позвоню, пусть на завтра никаких дел не планирует. Хотя ему передумать и вывернуться ничего не стоит!

– Отлично, тогда увидимся в школе. Ты с ребятами сегодня на тренировке отлично прорвал оборону Стикса, хотя ее выстроил сам Ламар.

– Спасибо! Имея такого учителя, как ты…

– Ну, ладно, – засмеялся Джек. – Отбой!

Пройдя мимо «Озера» и вздохнув полной грудью запах горящей серы, словно живительный глоток воды для умирающего от жажды, взглянув на щупальца-руки, тут же протянувшиеся к нему, он быстро прошел к дому.

В гостиной горел свет. Керол ждала сына, нервно меря шагами комнату. Светлые волосы беспорядочно забраны в пучок, во рту почти докуренная сигарета. Увидев его, она поправила белую блузку, выбросила окурок в пепельницу и в нетерпении махнула рукой. Джек чмокнул мать в щеку, спросил, как прошел день и, не дождавшись вразумительного ответа, покачал головой:

– Ты ела?.. Ага, понятно.

– Джек, может, мы сразу пройдем в мастерскую – хочу услышать, что ты думаешь о моей коллекции.

– Конечно, если ты обещаешь, затем поужинать со мной.

– Обещаю! Обещаю! А теперь пошли, – нетерпеливо воскликнула Керол.

Она быстро пошла вперед, все время оборачиваясь, будто боялась, что он сбежит. Войдя в мастерскую, Джек увидел, что мать уже все приготовила, и несколько картин на мольбертах стоят у противоположной стены, ожидая его приговора. Керол тут же достала новую сигарету и, прикурив, с силой затянулась.

– Мама, ты же знаешь, я не одобряю.

– Джек, ну как, что скажешь… – не обратив внимания на его замечания, буркнула женщина.

Он подошел к первой картине, на которой изображен монастырь, окруженный лесом. Солнце почти опустилось за горизонт, и замок освещали призрачные огни. Тяжелые тучи скрывали небо, отбрасывая темные тени на старые каменные стены, покрытые мхом.

– Превосходно, мама, это здорово! Но…

– Правда, тебе нравиться!

– Конечно! Только мрачно, словно это замок Синей Бороды!

На другой картине изображена старая женщина в грязном дорожном плаще: мутные усталые глаза смотрели на узкую тропинку, петляющую между деревьями и убегающую в густой лес. Женщина тяжело опиралась на палку, видимо подобранную рядом. Над головой на мохнатой ветки ели сидела красивая небольшая птичка: желто-оранжевое брюшко, черная спинка, с крапинками белых пятен на крыльях, конический острый клюв приоткрыт в песне – иволга.