Гроб с телом Пола выставили для последнего прощания. Солнечные блики отражались от лакированной поверхности. Казалось, будто по нему пробегают крохотные искорки. Легкий ветерок перебирает темные прямые волосы, слегка прикасаясь к мраморному лицу, на котором лишь безграничное спокойствие, черные густые брови, длинные пушистые, как у девчонки, ресницы.
Чуть полноватые губы, казалось, сейчас растянуться в улыбке. Пол проснется и недоуменно пробасит: «Какого черта они тут стоят и пялятся на меня». Его лицо такое умиротворенное и безмятежное, что просто невозможно поверить в жестокую правду. Но пересекающий лоб профессионально загримированный рваный шрам разрушал иллюзию спящего юноши, возвращая в страшную действительность.
Тина Хьюстон неестественно прямо сидела на стуле, с тем же отрешенным видом, как и в церкви, не отводя глаз от любимого лица. С той роковой ночи, она не произнесла ни слова, не заплакала, не закричала. Словно сгорела изнутри, напоминая прозрачную пустую оболочку: без слез, страданий, страха, отрешенная от суеты, она эмоционально погибла там, на дороге, вместе с Полом. Здесь ее не было, лишь былая тень: никто и ничто не сможет вернуть ее назад.
Джереми, напротив, источал такую скорбь и отчаянье, что даже самое черствое сердце не могло оставаться равнодушным. Слезы оставляли две блестящие дорожки на посеревшем от горя лице. Сгорбившись и судорожно держа Тину за руку, он все время звал сына по имени в безумной надежде, что этот жуткий кошмар всего лишь плод его воображения, и сейчас Пол отзовется – они втроем поедут домой, где ждет шикарный ужин, горящие свечи и игра в покер.
– Господь, пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться
Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим
Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени своего
Я пойду долиною смертной тени и не убоюсь зла, потому что ты со мной…
Отец Сэмуил торжественно воздел руки к небу, со скорбью поднимая воспаленные от бессонницы глаза на присутствующих. Джессика, теряя сознания, схватила Дэнна, который оказался рядом, за руку.
Надрывный крик разорвал тишину. Люди плакали, кто навзрыд, не стесняясь слез, кто украдкой. Майкл, белый как полотно, обнял Кети, словно защищая от ужаса, парализовавшего Файерлейка, не имея сил оторвать взгляд от воскового лица напротив:
– Нет, не верю, не верю.
Джек оглянулся на Луиса: на скулах играют желваки, руки сжаты в кулаки. Его спокойный голос, раздавшийся из сотового вчера ночью, перешедший в вой, до сих пор стоит в ушах. Джек тряхнул головой, прогоняя наваждение, перевел взгляд на Пола, сердце болезненно сжалось. Неужели так легко можно оборвать чью-то жизнь, неужели можно решиться на такое?
Куда уходят наши надежды, куда ушел ты, Пол? Справедливо ли это? Кто решает, кому жить долгую жизнь, а кому умереть молодым? Почему кто-то может отнять у тебя самое дорогое и продолжать жить сам? Как же Господь позволяет такое?
– Земля к земле, прах к праху, – произнес священник, окрестив гроб. – Дети мои, на все воля Бога, да не усомниться в вас вера, ибо нам не дано понять помыслов Господа. Каждый приходить в мир со своим сроком, судьба предопределена заранее. Нужно молиться за успокоение души, и отпущение грехов, нужно молиться за оставшихся.
На все воля Господа! Пол будет ждать нас в прекрасном Господнем мире, а когда придет и наш черед, мы встретимся с теми, кто ушел первыми! Но кому дозволено войти в святой Дом, решают дела и помыслы наши. Только истинная вера и благословение Господа! Не плачьте, дети мои, ибо душа Пола сейчас в лучшем мире, где нет горести и болезни, нет страха и боли…
Джек беспокоился за мать. Он сжал ее ладонь, и, не смотря на поднимающуюся жару, она оказалась ледяной. Керол больше не могла плакать, лишь судорожно всхлипывала. В этом горе она видела свою утрату. Душа истекала кровью, умирала от боли. Облик Сэма, старшего сына, стоял перед глазами.
Могила Стива, отца Джека и Сэма, находилась рядом. Керол смотрела в ее сторону, сдерживалась из последних сил, чтобы не потерять сознание. Пелена заволакивала глаза, а гул в ушах становился все громче, все настойчивей.
Сэм так и не был похоронен, его тело не нашли. Он просто ушел и не вернулся. Сэмми Харисон был объявлен без вести пропавшим, а по прошествии двенадцати лет признан умершим. Серое надгробие, рядом с могилой мужа, всего лишь камень с его именем. Место куда она может приходить, чтобы помолиться и отдать дань уважения.
Джек отвел взгляд, он больше не мог смотреть на эти траурные ленты. Стая черных ворон, расселась недалеко на надгробных камнях, поглядывая с любопытством. Нетерпеливо каркая, разместившись полукругом, будто мрачные зрители мифического амфитеатра, чей шелест крыльев напоминал восторженные аплодисменты жуткой пьесе под названием «Смерть», предоставленной на их суд. Перекрикивая друг друга, словно делясь впечатлениями, птицы перелетали с одного надгробия на другое, подбираясь ближе, выбирая наиболее удобные места для лицезрения очередной сцены.
Джека затошнило. Он отвернулся от черной стаи, заметив краем глаза мальчугана лет четырех, который, смеясь, выглядывал из-за надгробья в самом дальнем конце кладбища, видимо играя в прятки. Белые кудряшки, ниспадающие до самых плеч, обрамляли пухленькое розовощекое личико, создавая вокруг головы светлый ореол, будто один из херувимов, изображенных на своде церковного потолка, спустился в скорбное место, чтобы помолиться вместе со скорбящими. Белая холщевая рубашка с короткими рукавами, небрежно заправлена в длинные по колена шорты, с большими карманами по бокам.
Заметив, что Джек смотрит на него, он помахал ладошкой и звонко рассмеялся, тыча пальчиком в одну из ворон, примостившуюся рядом с ним. Джек оглянулся, не узнавая ребенка, надеясь увидеть легкомысленную мать, взявшего кроху на кладбище? Быстро пробежав глазами по толпе, он в тревоге вновь глянул на малыша.
– Ну и кого угораздило привести сюда паренька? – Раздражено пробормотал Джек. Малыш зашелся в приступе смеха, видно решив, что Джек решил с ним поиграть, поманил рукой, снова спрятавшись за надгробье. Ужасное сочетание: отчаянье десятков людей и звонкий детский смех, доносившийся с другого конца кладбища!
Джек выпустил руку матери, потер виски, пытаясь унять дрожь. В голове будто работал отбойный молоток, ударяя по оголенным нервам. Сделал шаг в сторону мальчика, решив выяснить, какой идиот привел его сюда и оставил без внимания. Но мать на удивление твердой рукой схватила за локоть.
– Мама, подожди, только узнаю…
– Прошу тебя, не уходи. Боюсь, без твоей поддержки просто потеряю сознание. Мне так плохо… Так…
– Конечно, я никуда не уйду, – он растерянно обернулся. В дальнем конце старого кладбища никого не было. Наверное, малыш снова спрятался за одно из надгробий. Джек долго вглядывался, но ребенок больше не показался. Сбежавшего, наверное, сорванца нашла мать и увела прочь.
Странно, он никого не заметил и был уверен – мать с шумным чадом мимо точно не проходила.
Началось прощание, люди подходили к гробу, в последний раз отдать дань уважения. Джессика, вскрикнув, тяжело осела на землю, и доктору Снейку пришлось оказывать помощь. Мистер Джереми, причитая, упал на грудь сына, вцепившись руками в гроб и чуть не перевернув его. Поднялся крик. Тина молчала, растерянно оглядываясь по сторонам.
Джереми буквально оттащили от гроба Рон Керлин и шериф Гордон. Теперь поочередно подходили школьные друзья, вспоминая о моментах, проведенных рядом с Полом. Дэн на негнущихся ногах, медленно приблизился к гробу. Долго молчал, глядя на покойника, потом неожиданно погладил его по голове и зарыдал.
Джек подошел последним. Мистера Джереми с силой сдерживали с двух сторон, не давая броситься на грудь сына. Джек смотрел на восковое лицо, бескровные губы, длинные ресницы, и душа переполнялась ненавистью к человеку, виновному в катастрофе.
– Пол, обещаю, я найду того, кто сотворил такое! – Прошептал он. – Найду ублюдка, клянусь! Разорву собственными руками. Он с полна ответит за все горе, которое причинил. За все, что совершил.
