— Зачем ты едешь в Хогвартс? — резко крикнула она.

У Маландры, кажется, подкосились ноги. Во всяком случае, Белла, все еще державшая ее за значок, почувствовала, как его тянет вниз.

— Ты едешь туда получать бесценные магические знания или заниматься глупой агитацией, отвлекая от учебы и себя, и других?!! — в бешенстве закричала она, резким движением сорвала значок и швырнула его на пол.

Сообщницы Маландры проводили его ошалевшим взглядом. Сама жертва готовилась вот-вот потерять сознание.

Белла обвела остальных девушек суровым взглядом, затем ткнула пальцем в гору агитматериалов, возвышающихся над столом.

— Если я еще хоть раз это увижу — переломаю всем руки и скажу, что так и было, — медленно процедила она.

Гриффиндорки ничего не отвечали, только продолжали испуганно на нее таращиться.

Белла гневно развернулась, скомандовала своим спутникам следовать за ней, те от неожиданности подчинились, и все вместе победоносно покинули вагон.

— Когда я говорил, что мы должны оставаться собой, я вовсе не имел ввиду ТАКОЕ! — простонал Крауч, когда они возвратились в свое купе, а к нему вернулся дар речи.

— Что случилось? — испуганно спросил Рабастан, видя потрясенного Барти и все еще воинственно настроенную Беллу.

Крауч сбивчиво поведал о произошедшем.

— Ну до чего обнаглевшая тварь! — воскликнула Белла, прежде чем друзья как-то успели отреагировать на услышанное. — А ведь среди тех, кому она предлагала свои значки, многим и тринадцати не было! Как можно засорять их головы этой дрянью!

— Но мы не в силах запретить ей это делать! — жалобно проговорил Барти. — По правилам школы она может все это распространять.

— Теперь, у нее на какое-то время пропадет такая охота, но вряд ли навсегда… — хмуро заметил Рудольфус. — Я думаю, мы должны немедленно уведомить об этом Пожирателей. Если наши враги орудуют в Хогвартсе — это уже не шутки. Сегодня же напишу обо всем отцу. А ты, Беллс, лучше будь аккуратнее. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Дамблдор или Макгонагалл тебя в чем-нибудь заподозрили.

— Хорошо, — буркнула она, снова принимая насупленную позу и отворачиваясь к окну.

Белла с трудом преставляла, как ей удастся себя сдержать, чтобы не попереубивать этих нахальных борцов за «осквернение крови» ну или, хотя бы, не покалечить.

Однако встреча с Маландрой была не единственным огорчением в тот день. Весьма странной и неприятной оказалась речь Дамблдора после праздничного ужина. Вместо того, чтобы рассказать о квиддиче и экзаменах, он завел длинный, эмоциональный, не до конца понятный монолог про терпимость, взаимоуважение друг к другу и единство, как лучший способ борьбы с внешней и внутренней угрозами, но больше всего друзей напугало и расстроило его объявление о том, что в этом году по техническим и иным причинам студенты не смогут покинуть школу на время Рождественских и Пасхальных каникул. Чем именно это продиктовано, и какие тут замешаны соображения, Дамблдор так и не пояснил, хотя ничего подобного в Хогвартсе не было даже на памяти семикурсников.

По залу прокатился возмущенный гул. Некоторые, особенно недовольные, даже повскакивали с мест. Старосты и деканы факультетов тут же кинулись их утихомиривать.

— Во время каникул ученикам будут предоставлены все условия для проведения досуга и подготовки к экзаменам, — прибавил Дамблдор, что, само собой, никого не утешило.

— Он все знает! — шепотом проговорил Крауч, когда друзья вчетвером собрались в гостиной у камина.

— Что знает? — недоверчиво поинтересовался Рудольфус.

— Про нас! — еще тише произнес он.

— Да с чего ты взял? — зашипел на него Рудольфус. — Походы в Хогсмид он ведь не запретил. Боится, наверное, что Пожиратели займутся вербовкой во время каникул. В любом случае, будем вести себя осторожно, заниматься своими делами и не вызывать подозрений.

В тот же вечер Рудольфус отправил письмо отцу, и на следующее утро изможденная сова, которую, кажется, даже не покормили между перелетами, доставила ответ. Короткая записка от мистера Лестрейнджа гласила:

«Все ясно. Сами ничего не предпринимайте. Без необходимости не пишите. Нас информирует другой человек. Не страшно, что не приедете на каникулы. Ждите указаний.

P.S. Ни в коем случае не вступайте с дочерью Аллена в публичный конфликт».

— Кто информирует? — удивилась Белла, когда Рудольфус дал каждому по очереди прочитать письмо.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Так или иначе, нам дали понять, что это больше не наша забота.

— Неужели удалось завербовать кого-то из учителей? — удивился Крауч.

— Не может этого быть! — возразил Рабастан.

— Ну, если это кто-то из учеников, то вариант только один, — Белла бросила прищуренный взгляд на Малфоя, который стоял у входа в гостиную и отчитывал первогодок за какой-то проступок. — Он единственный, кто изъявил желание стать… ну вы понимаете, о чем я. Не считая Эйвери, но тот закончил школу в прошлом году.

— Что ж, пускай теперь у него на эту тему голова болит, — фыркнул Рудольфус.

Белла хотела отпустить пару колких замечаний насчет того, как Малфой, по ее мнению, справится с этой миссией, но вдруг Крауч поднял важную тему.

— Велено ждать указаний, — заговорщически проговорил он, — значит, возможно, мы получим задание здесь, в Хогвартсе!

— Было бы здорово! — радостно отозвалась Белла, которая жаждала хоть какой-нибудь деятельности и чувствовала, что не вступать с Маландрой Аллен в конфликт будет стоить ей такого терпения, которым она прежде никогда не отличалась.

— Да тише вы! — зашикал на них Рудольфус, нервно оглядываясь. — Давайте больше не будем обсуждать это все так часто, иначе кто-нибудь может подслушать.

— Если ты так и будешь все время панически вертеть головой, то нас точно начнут подозревать! — раздраженно заметила Белла.

К радости Рудольфуса больше обсуждать опасные темы почти не приходилось. Просто потому, что не было никаких новостей и писем. Постепенно жизнь вошла в привычную колею, точно и не было этого сумасшедшего лета. Краучу подвернулась огромная удача. Каждой год он безуспешно выставлял свою кандидатуру на пост комментатора школьных матчей по квиддичу и вот, наконец, когда он уже почти отчаялся, к нему подошла МакГонагалл и заявила, что он назначен на должность, поскольку прежний комментатор Марти Макларен внезапно решил покинуть школу по семейным обстоятельствам. Крауч обрадовался так, что чуть не кинулся обнимать и целовать профессора, принесшую такую замечательную новость, но, к счастью, сдержался. Зато идиотская улыбка не сходила с его лица еще недели две.

Тем временем, Белла пристально следила за Маландрой Аллен, и даже начала более ревностно относиться к своим обязанностям старосты, устраивая по школе регулярные обходы. Маландра, похоже, оказалась не из смелых, и месяц после их встречи в поезде никак себя не проявляла. Лишь к октябрю то и дело стали где-нибудь всплывать листовки и значки. Белла то находила их на полу в коридоре, то замечала в руках кого-то из учеников, из чего можно было сделать явный вывод, что Аллен распространяет их из-под полы, и не сегодня-завтра все это выйдет на свет.

Долго ждать не пришлось. Промозглым осенним утром несколько учеников Гриффиндора при поддержке пары-тройки пуффендуйцев, гордо нацепив значки на свои форменные мантии, стали расхаживать так по школе, предлагать всем встречным листовки и пояснять, что они выступают за права немагического населения, уважительное отношение к маглам, допуск их в волшебный мир и еще много всего подобного.

Как водится, проповедь закончилась дракой. Ученикам Слизерина акция пришлась не по душе, и на одной из перемен они стремительно атаковали агитаторов, даже не пытаясь прибегнуть к философскому обоснованию своей позиции. Потом кто-то за кого-то вступился, и, в итоге, были наказаны восемнадцать человек, а спорная продукция конфискована.

Белла с мстительной радостью наблюдала за схваткой, стоя в стороне и не предпринимая никаких попыток разнять оппонентов, тем более, что без помощи преподавателей остановить такую массовую потасовку все равно было невозможно. Зато, она громкими выкриками успела поснимать очки со всех неугодных ей лиц и факультетов.