От негодования на щеках Бенедикта проступили красные пятна.

– То есть, ты считаешь меня обычным фанатиком с факелом наперевес?

– Нет, Бенедикт, я считаю тебя опаснейшим из таких фанатиков, потому что за тобой готова следовать толпа. Ты способен пойти на любой риск. Ты выбиваешь из данталли и их пособников всю возможную информацию на допросах, в этом тебе нет равных, и именно поэтому я не ставил тебя в известность. Подумай: вот теперь ты знаешь о прорывах наверняка, знаешь, что они случаются. Что изменилось? – Бриггер сочувственно качнул головой. – Хочешь сказать, ты теперь оставишь попытки добраться до того данталли, с которым столкнулся в Олсаде из осторожности?

Бенедикт устало опустился обратно в кресло, потерев занывшие виски. Он почувствовал себя постаревшим, и боялся, что вот-вот лишится чувств.

– Вот видишь? Что и требовалось доказать, – снисходительно улыбнулся Бриггер. – Я вижу, как ты расстроен, Бенедикт. Но спешу напомнить тебе: твоя неосведомленность нисколько не умаляла твоей важности для Красного Культа все это время. Ты фактически незаменим, ты – самый известный жрец на Арреде, ты прирожденный лидер, но ты…

– … расходный материал, как и мы все, – тихо закончил за него Киллиан.

Бриггер поморщился и посмотрел на него осуждающе.

– Этого я не говорил. – Несмотря на напускную строгость, эти слова звучали как попытка оправдаться.

– Даже если б вы сказали это мягче, сути бы это не изменило, разве нет? – парировал Киллиан с абсолютно невозмутимым выражением лица. Бенедикт многозначительно посмотрел на него, но тот предпочел это проигнорировать.

– Почтения к старшим тебе жрец Леон так и не привил, юноша, – недовольно хмыкнул старик.

– Сейчас уровень моего почтения к старшим соответствует ситуации.

– Двадцать четыре года… – едва слышно произнес Бенедикт, не позволив главе Культа продолжить спор с молодым жрецом.

– Прости? – переспросил Бриггер.

– Двадцать четыре года, Карл! Вот сколько лет я отдал службе, лишь чудом минуя опасность нарваться на такого данталли! И ладно бы я подвергал этому риску себя одного, так ведь нет – за мной, как ты и сам отмечаешь, шли люди, которые были уверены в моих знаниях, в моей осведомленности…

– Брось, Бенедикт, – усмехнулся Бриггер. – Ты всерьез переживаешь за свой авторитет в глазах команды? Они с тобой уже много лет. Новость о твоей неосведомленности их преданность не подорвет.

– И много еще таких сведений, о которых я понятия не имею?

Бриггер посуровел и покачал головой.

– На этот вопрос я не стану отвечать, и ты прекрасно знаешь, почему, – сказал он. Заметив, что Бенедикт вновь собирается обрушить на него поток негодования, он остановил его жестом. – Послушай, я понимаю, что сейчас ты собираешься вывалить на меня кучу претензий и обвинений. Что ж, я принимаю их. Теперь мы можем созвать комиссию, которая заставит меня уйти с поста. Можем разругаться. Можем повоевать, но на деле ты понимаешь, что я нужен тебе для поддержки и продвижения твоих нововведений, а ты нужен мне как лучший палач. В свете этого мораль нашего разговора сводится к одному простому выводу: теперь ты обладаешь желаемой информацией, и на этом – точка. Больше ничего от этого не изменится.

– Изменится, – возразил Бенедикт. – Мне кажется, ты и сам не до конца понимаешь, какую опасность несет в себе эта информация. Пренебрежительное отношение к ней может стоить жизни множеству людей, и сейчас я говорю не только об опасности для жрецов. Я говорю об опасности в мировом масштабе, Карл.

– Во имя богов, не сгущай краски! – закатил глаза Бриггер.

– Это сделал Мальстен Ормонт. – Слова, напоминающие приговор, прогрохотали в кабинете главы Культа подобно грому. Старик побледнел и недоуменно вытаращился на Бенедикта. Тот выдержал достаточно долгую паузу, чтобы Бриггер успел осознать услышанное, и продолжил: – Там, в Олсаде, анкордский кукловод убил пятнадцать человек, прорвавшись сквозь красное. И не в панике и отчаянии, а с холодной головой. Он сделал это играючи, Карл. Так, будто проворачивал такое не раз и не два. А теперь давай еще раз поговорим о «пустяках».

Бриггер осунулся на глазах и растерянно вжался в спинку кресла, будто желая спрятаться в ней. Его голова безотчетно закачалась из стороны в сторону: он отказывался принимать то, что услышал. Слова поспели за реакцией тела несколько мгновений спустя.

– Этого просто не может быть, – обреченно прошептал он.

– Может. Так и было, – мрачно подтвердил Киллиан.

Бенедикт поднялся со своего места, заложил руки за спину и принялся мерить шагами кабинет. Он даже не пытался скрыть победную улыбку: теперь он чувствовал себя правым и наслаждался этим, залечивая своим триумфом испытанную обиду. Он не собирался жалеть старика.

– Я не знаю, каким образом ему удалось научиться так мастерски прорываться сквозь защитный барьер. Не знаю, скольких человек в красном он может контролировать единовременно, но знаю одно: за такой контроль он должен будет расплатиться так жестоко, что вполне может не выдержать боли – особенно, если учитывать его работу с аркалом в прошлом. Вполне возможно, лишь поэтому он еще не явился прямиком в головное отделение Культа и не заставил нас всех единовременно перерезать себе горло. Но есть новость еще хуже: сейчас Мальстен Ормонт направляется в сторону Малагории. К аркалу, который такую боль может забрать. Понимаешь, чем нам это грозит?

Бриггер нахмурился и попытался взять себя в руки.

– Постой, но ведь ты какое-то время назад докладывал, что между ними произошла крупная размолвка, заставившая Ормонта покинуть Малагорию. Что-то изменилось?

Бенедикт пожал плечами.

– Не знаю. Полагаю, что нет. Похоже, аркал охотится за Ормонтом: в Прите мы нашли тела убитых кхалагари. Они явно приходили туда за ним – больше не за кем.

– Значит, аркал не станет ему помогать, – с надеждой сказал Бриггер.

Бенедикт посмотрел на него снисходительно, как на школяра, которому прощал невыученный урок. Такая недальновидность была характерна для Карла Бриггера, только когда он был до жути напуган. А сейчас он чувствовал себя именно так.

– Не стоит забывать, что Ормонт – искусный кукловод. И даже у аркала не будет против него оружия.

– Если они объединятся, это станет катастрофой…

Бенедикт кивнул в ответ на сокрушенные слова старика.

– Именно. И Ормонта нужно остановить.

– Как? – понуро спросил Бриггер. – Ты только что описал ситуацию, при которой у нас не находится на него никакой управы. Перехватить его по дороге в Малагорию не получится, так как ни у кого из жрецов нет защиты. И, даже если она существует, подготовить ее мы не успеем. А на том берегу Большого моря мы и вовсе лишены полномочий! Мы беспомощны!

Голос главы Культа возрастал до истерических ноток и скрипел сухим деревом в пламени очага. Бенедикт улыбнулся: это был именно тот эффект, который он надеялся произвести. Настал черед вынимать из рукава оставшиеся козыри.

– Я так не думаю, – заговорщицки улыбнулся он. – Знаешь, этот аркал давно был для нас серьезным препятствием. Что, если нам удастся убедить Совет, что пожиратель боли, силой захвативший трон и держащий в страхе целую страну, явился причиной многих бед еще во время Войны Королевств?

Бриггер встрепенулся, пытаясь угнаться за мыслью Бенедикта.

– Постой, я не совсем понял, какой совет ты имеешь в виду? Уж не Совет ли Восемнадцати?

– Именно его.

– Ты хочешь, – Бриггер помедлил, – убедить Совет Восемнадцати объявить войну Малагории, чтобы свергнуть аркала с трона? Я правильно тебя понимаю?

– Не обязательно доходить до открытого объявления войны, – небрежно бросил Бенедикт. – Вполне достаточно нескольких санкций и выдвижения соответствующих требований. Что до военных действий – тут многое зависит от расстановки сил, которая мне пока неизвестна.

Бриггер вымученно потер переносицу.

– Бенедикт, это безумие, – проворчал он. – Арреда только начала оправляться от Войны Королевств! Сейчас никто не пойдет на такой шаг!