– Ну… – Чумазая блондинка, выделявшаяся высоким ростом из всей группы, поправила волосы, наткнулась на спутанные пряди и скривилась. – Если коротко… Извините, а душ у вас есть? Да? Тогда совсем коротко, очень уж хочется помыться. В общем, мы в колледже учимся недалеко отсюда, в компьютерном. И наши одногруппники, Данила с Виктором, предложили нам с подругами вместо занятий пойти исследовать подземный ход, который они обнаружили на пустошах за заводом. Ну, не подумайте чего, просто мы дружили все. Ну, и мы согласились, хоть и не сразу. Но было интересно, мы запаслись водой, взяли бутерброды, фонарики и пошли. Спустились в колодец, а там коридор и в конце две двери тяжеленные одна за другой. Виктор сказал, что это тамбур и видно впереди бункер. Стало ещё интереснее.

Блондинка прервалась и кашлянула. Кто-то из собравшихся в коридоре людей передал воду и Бахром протянул баклажку рассказчице. Та приникла к горлышку почти с жадностью, потом с трудом оторвалась и передала пластиковую бутылку подругам, а те, напившись, поделились с парнями. Бомжу досталось всего несколько глотков, но ребята всё-таки выделили ему часть, и это говорило о многом в их пользу.

– Спасибо. Так вот. Мы начали освещать коридор фонарями, и тут из боковой комнаты вышел кто-то. Ребята сначала шарахнулись, но тут Алла завизжала и Виктор ударил. Потом и Данил тоже. Мы осветили, а это человек, и ребята его ногами уже бьют. Ну, мы их остановили. А Василий Александрович, это был он, встал, но ничего нам не сказал, только вытер кровь, которая из носа потекла, покачал головой и ушёл обратно в комнату. Мы пошли дальше. Много комнат, целых десять, в одной страшно воняло, кажется, там был устроен туалет, мы прикрыли дверь. Виктор всё время ругался, что бомжатник тут. Ничего не нашли, упёрлись в эту вот стальную плиту.

Анна помолчала, видимо, собираясь с мыслями, вздохнула и продолжила:

– А когда шли обратно, почувствовали, как пол затрясся. Потом гул. И тут Василий Александрович побежал к тем двум дверям и обе захлопнул. И сказал, чтобы мы обождали чуток, а сам стоит возле внутренней двери. Ребята снова хотели его бить, ну, мы их одёрнули, и попросили Василия Александровича открыть. А он говорит, что наверху что-то взорвалось. Данила ухватился за руль на двери, а там ржавое всё, заклинило. Или после запирания что-то сработало, чтобы не открыть. Предохранитель какой-нибудь. А потом снова пол тряхнуло, очень сильно, так, что мы все попадали. И грохот из-за тамбура. В общем, внутреннюю дверь мы так и не открыли. Что-то загудело тихонько под потолком, воздух стал свежее. Потом загорелся свет, мы обрадовались, но он минут через пять погас. Так и сидели в темноте, только иногда фонари включали.

Девушке было явно тяжело всё это переживать заново, она зябко обхватила себя за плечи и уселась прямо на пол:

– Сначала съели бутерброды, растянули на тот день и осталось на следующий. А потом есть хотелось, и Василий Александрович нам дал лапшу, Доширак. Потом дней через пять кончились пакетики с лапшой, которую мы просто замачивали холодной водой. А у Василия Александровича ещё был большой запас сухого хлеба, в больших мешках. Ели его, две недели. Следили по командирским часам, которые у Виктора, они механические и с датами. Потом и хлеб кончился. И уже два дня пьём одну воду, но вчера закончилась и она. Думали, что всё, умрём. Ещё вначале в эту дверь стучали, и потом, каждый день, иногда по несколько часов. А сегодня решили, что бесполезно. А потом вдруг потрескивание за ней, мы собрались все сюда, а на двери появилась красная точка, потом полоска, а потом вдруг сверкнуло. Вот и всё… Спасибо, что спасли нас. – Анна вдруг снова разрыдалась.

Спасённых врачи повели к душевым, которые делились на два блока, мужской и женский, а я убрал на место сварочный аппарат и попросил дежурных по кухне приготовить что-нибудь оголодавшим ребятам и мужчине. Сам же заглянул на склад, где Алеся сосредоточенно разбирала завалы принесённой добычи, в чём ей активно помогали две дородные женщины и трое стариков. Подумав, я решил навестить свои посадки, среди которых жили кошки, а заодно и Булку выгулять. Пусть удобрит почву. Дошёл до нашей жилой ячейки, включил свет, заметил, что ноутбук отсутствует, но вспомнил, что видел его на столе возле Алеси, видимо, она заносила найденное в списки.

Нацепив шлейку на радостно топчущуюся возле меня собаку, я взял её на руки, погасил лампу, выскользнул за полог, тщательно задёрнув его, и тихонько прошёл через погрузившуюся в полный мрак комнату. В длинном крыле коридора я увидел освещённых одинокой лампочкой над дверью Пульта Управления, вымытых и одетых в свежую одежду спасённых. Ребята гуськом заходили на кухню, благоухающую ароматами свежеприготовленной пищи, последним шагал кандидат наук, с удовольствием оглаживающий на себе чистые вещи. Когда за ними закрылась дверь, я отправился в оранжерею, легко найдя вход в полутьме. Проскользнул внутрь, опустил Булку на пол, и тут за моей спиной хлопнуло несколько выстрелов, явно со стороны жилого помещения. Туда с лаем и рычанием мимо оранжереи промчались собаки.

Рука метнулась к ремню, и я с облегчением нащупал Пернач, кобуру с которым просто забыл снять из-за трудного вечера. Выхватив пистолет, я бросил поводок, отпихнул ногой собаку от двери и осторожно выглянул. Мимо меня пробежали несколько мужчин, устремившись к Пульту Управления. Потянули на себя створку, но им навстречу грохнули два травмата, один из сунувшихся в проём отшатнулся назад и упал, скорчившись на полу, остальные отбежали в середину коридора. Из приоткрывшейся двери в их сторону выстрелили ещё несколько раз, но превышающее десяти метров расстояние почти предельное для травматического оружия. В ответ зачастили хлопки пистолетов.

Как я понял, нападающие завладели стволами, которые хранились в оружейке. Не долго думая, я переключил Пернач в режим стрельбы очередями и выпустил полмагазина в потолок над силуэтами мужчин. После чего прикрыл створку и через узкую щель громко приказал бросить оружие. Несколько выстрелов и звонких ударов по стальной двери. Высунув пистолет у самого пола, я наугад дал пару коротких очередей по ногам. Чей-то вскрик, и тут же звуки падающих на пол пистолетов, а затем срывающийся на фальцет голос:

– Не надо стрелять! Мы сдаёмся! Не убивайте, пожалуйста!

Толкнув металлическую створку, я шагнул в коридор, направив Пернач в сторону поднявших руки мужчин. Из мастерской в узкую щель высунулся арбалет, следом за которым показался Костя, явно крайне растерянный из-за нештатной обстановки. Со стороны Пультовой неуверенно двигались Рамиль и Никита. Подоспели с кухни Арсен и Бахром, которые там задержались, видимо, беседуя с новенькими. Быстро подобрали брошенные пистолеты. Все ПМ, среди которых один модернизированный. А где же ТТ? Не там ли, где прозвучали первые выстрелы? Это ещё предстояло выяснить, а пока… Перед нами стояли пятеро парней едва за двадцать. Вряд ли они сами додумались до такого, их явно науськал Рахматулла. Глупо устраивать борьбу за власть, если ещё толком не освоились в убежище, и нет твёрдой уверенности в будущем. На такое могут пойти или слишком амбициозные, или легко попадающие под влияние. И здесь, кажется, второй случай. А может просто молодые и глупые. Решили разделаться с теми, кто ходит на поверхность? А дальше что? Сами поиском займутся? Вряд ли.

Со стороны спальных помещений раздался истошный женский крик. Рявкнув, чтобы пленных заперли, я побежал на голос, который тут же оборвался. Первая комната. Люди, в панике выскочившие из жилых ячеек, смотрят в сторону второй. Кинулся туда. За мной тяжело топали Костя и Никита. Второй дежурный вернулся на пост, соблюдая созданное нами правило, чтобы хоть один человек присутствовал возле пульта управления системами, важными для нашей жизни. В том зале, где была лежанка, выделенная нам с Алесей, тоже переполох, причитают женщины. Мужчины либо стоят у стен в нерешительности, либо толпятся у входа в коридор с санитарными и техническими комнатами. Но кто издал тот страшный крик – не понятно. И тут снова тот же голос: