Уже ставшую знакомой процедуру дезинфекции прошли быстро, не пропустив ни одного этапа. С вещами и прочими трофеями пришлось повозиться, так же, как и с оружием. И вот уже открываем лёгкую гермодверь в жилые помещения, куда одним из первых шагнул Матвей, так и не снявший ОЗК и красующийся скотчем, намотанным на гофру шланга. Первое, что я увидел, были встревоженные глаза Алеси, которая, похоже, уже давно дежурила в коридоре. А второе – торжествующий взгляд «директора» в сторону Матвея. Который сменился испугом, когда рядом с пострадавшим встал я, уже без защитного костюма. Впрочем, ещё два ОЗК следом нёс Бахром, их мы решили передать медикам для посещения карантина. Правда, все процедуры дезинфекции у них ограничатся тем, что можно выполнить путём ручной обработки. Я шагнул к Рахматулле и навис над ним, растерянным, с бегающими глазами:

– Ну, что, падла? Решил, что противогаз, возле которого стоял я, мне и принадлежит? Думал, что я поправляю свой подсумок? Ошибся, сука, это Матвею не повезло, у него ты шланг порезал. А в карантине, уверен, выяснится, что и клапан пробит! Избавиться от меня хотел?

– Я не понимаю, о чём Вы говорите, и не смейте мне хамить. Все эти обвинения – это ещё доказать надо! Вы слышите? – «Директор» обернулся к нескольким мужчинам, группой стоящим позади. – Я же говорил, он всё время пытается любым способом задеть узбеков. А ведь это наша страна, мы коренные жители, а они – потомки оккупантов. И сейчас продолжают их грязное дело.

Мужчины зашумели, кто возмущённо, а кто угрожающе. Я насчитал пятерых и коснулся кобуры Пернача, который заранее повесил на пояс. Шум моментально смолк, но лица оппозиционеров вспыхнули ещё большей злобой. «Не время здесь и сейчас устраивать разборки», – подумалось мне. Поэтому я сдвинул пальцы вперёд на ремень, всё ещё давая понять, что успею выхватить пистолет, но, уже не грозя оружием. Потом перевёл взгляд на ухмыляющегося Рахматуллу.

– Вот, значит, что. Ещё и межнациональную рознь разжигаешь. Ну ладно. Сегодня ещё много дел. А завтра утром устроим разбирательство по всем правилам. Посмотрим на запись камеры, скрытой в санитарной камере. И, наверняка, увидим много интересного. – «Директор» побледнел, ухмылка исчезла с поджатых губ. – Но если даже запись будет нечёткой, уверен, найдутся свидетели, которые видели, кто заходил в дезинфекционку. И гарантированно обнаружатся те, кто случайно видел или слышал, когда и о чём ты шептался со своей группой поддержки. Из убежища тебе никуда не деться, поэтому, пока вина не доказана, только по подозрению – под стражу не заключаю. Но советую быть тише воды.

Я и Бахром, сопровождая Матвея, прошли мимо бледного Рахматуллы Олимовича, и двинулись к медицинскому пункту. Сдав товарища на карантин и объяснив врачам, как пользоваться защитными комплектами, за неимением специальных медицинских, я вернулся к тамбуру, помогать оставшимся там рейдерам заносить трофеи. Традиционно решили найденные винтовки и карабин занести в оранжерею, где на отдельном стенде по несколько часов держали найденное оружие под ультрафиолетовыми лампами. Дополнительная обработка, на всякий случай. Да и растениям польза. Всё остальное должно было сортироваться уже на складах. Кроме ткани, одежда отправилась в прачечную. Всё, что относилось к кузнице, положили в свободное помещение возле кухни, куда перетащили и незаконченные доспехи, и всё откованное ранее оружие, на которое пока не нашлось рук, способных им орудовать. Освободившись, я нашёл Сарвара.

– Что ж, должен признать, твоё упрямство привело к неожиданному результату. Во-первых, мы осмотрели местность в том направлении, где стоит стальной затвор, и нашли там, предположительно, выходную шахту запасного выхода. Её почти полностью разрушил упавший самолёт. А вот возле него обнаружились очень полезные трофеи, один из которых по праву принадлежит тебе. – Я протянул найденный нами у американца нож медику, который с интересом стал рассматривать подарок. – Спасибо, что был таким упёртым. А теперь завершим начатое. Ты когда в последний раз видел, чтобы собаки сидели перед дверью?

– Да вчера видел, и утром. Но потом они больше не проявляли интерес. И если там действительно кто-то есть, не опоздали ли мы с помощью?

– Сейчас и проверим.

Я двинулся к нашей перенесённой мастерской, где отыскал небольшой сварочный аппарат. В коридоре было несколько розеток, одной из которых, возле Пульта Управления, я и воспользовался. Прижав кабель массы с помощью распорки к стальной плите, я выбил электродом дугу и начал старательно греть металл у стены, на высоте около метра. Расплав продвигался туго, расходники сжигались один за другим, и, хотя в запасе было довольно много пачек, я начал опасаться, что их не хватит. Но вот, наконец, удалось приноровиться, дело пошло быстрее, уже образовался длинный прожиг, который я начал загибать по дуге к полу. Не зная, где находятся стержни запоров, было проще прорезать для начала отверстие в нижнем правом углу, где в пол могли уходить штыри автоматических засовов. Пришлось изрядно помучиться, поскольку плита была довольно толстая, больше двух сантиметров. Капли расплавленного металла то и дело летели мне под ноги, защищённые заранее надетым брезентовым фартуком. Наконец, когда удалось прожечь лист, обнаружилась пустота.

Прошло два часа, когда я, уже совсем потный, поднялся на затёкшие, трясущиеся от напряжения ноги, и кивнул Бахрому. Он уже стоял рядом с ломиком, который вставил в прожог и с силой нажал. Раздался хруст и стальной неровный кусок рухнул на бетонный пол. Обнажилась внутренняя часть затвора, где обнаружились два блокирующих штыря, уходящие в стеновые пазы. Как можно было догадаться, наверху располагалась такая же пара стержней. Щедро плеснул воды из баклажки, зашипело, взметнулись клубы пара. Открывшиеся штыри запоров я перерезал легко, после чего начал вскрывать вторую преграду, то есть, ещё один лист. И когда дуга прорвалась сквозь него, мы сквозь потрескивание разряда услышали слабый крик нескольких человек.

Ещё час усилий, благо, на этот раз толщина стали не превышала одного сантиметра. Пара литров воды на раскалённую прорезь, пар, упавший на ту сторону после сильного нажатия кусок металла. И вот из темноты отверстия выглянуло изможденное лицо совсем молодой девушки, которая прикрыла глаза рукой и шарахнулась обратно. Кто-то догадался выключить ближайшие лампы, оставив гореть дальние, так что возле двери образовалась зона сумрака и в отверстии снова показалась блондинистая макушка. За первой спасённой высунулись ещё три, вымазанные пылью, копотью и ещё непонятно чем, возможно, потёкшей косметикой. Волосы спутанные, по щекам льются слёзы, плечи стрясаются от рыданий. Когда мы помогли выбраться сквозь отверстие плачущим девицам, из мрака выглянули настороженные и не менее чумазые лица двух пареньков. Эти пролезли сами и встали перед нами, настороженно и недоверчиво щурясь из-под ладоней. Но мы приветливо улыбались, и они вроде расслабились.

Когда казалось, что уже всех спасли, и можно предложить им еду и душ, тем более, что от всех попахивало, мягко говоря, неприятно, в отверстии шевельнулась ещё одна фигура. В коридор на четвереньках вылез крепкий мужчина лет пятидесяти, в ужасно грязном и рваном пиджаке, с давно немытыми сальными волосами и сбившейся в колтуны бородой. На лицах спасённых я отметил сложную смесь неприязни и уважения. Они смотрели на него хмуро, но как-то виновато. Мужчина встал, отряхнул драные штаны и шагнул к нам, обдав густым запахом давно немытого тела.

– Разрешите представиться, Василий Александрович. Когда-то кандидат наук, специализирующийся в авиа– и ракетостроении, но с некоторых пор, в силу независящих от меня обстоятельств – лицо без определённого места жительства, или, говоря по-народному, бомж.

– Очень приятно. Меня зовут Север, такое вот необычное имя. Прежде, чем предложить вам наше гостеприимство, позвольте поинтересоваться, а как вы там все оказались?

– А вот пусть Анюта расскажет. – Бомж указал на ту девушку, которую мы увидели первой. Та молчала и мужчина улыбнулся. – Смелее, чего уж теперь. Исследователи, на мою голову.